— Эскер Гар… — воскликнула она. Голос срывается на писк, в глазах стоят слезы.
— Это мое имя, — хмуро подтверждаю я. — Кыш отсюда, пока не разозлился!
Делаю шаг вперед, скалю зубы в злобной усмешке. Тетку Свару как ветром сдувает. Слышу торопливый стук каблуков, скрип ступенек. Ушла. Нет, даже убежала.
Нехорошо говорить таким тоном с пожилой женщиной. Кощунственно. Мне с детства вдалбливали, что старших надо уважать, слушать, заглядывать им в рот, внимать мудрости. Вот и сейчас чувствую себя полным дерьмом. Хотя знаю, что поступил правильно — сколько можно позволять ездить на себе? Но все равно в душе неприятный осадок, как будто плюнул на городской герб или отобрал у ребенка конфету. С другой стороны, какого Мрона! Я что, должен терпеть маразм старой дуры? Выслушивать ругательства с милой улыбкой? Кушать всю ту гадость, которой она меня поливает? Ну уж нет, я поступил правильно! Мрон с ним, лучше перееду на другую квартиру, но такого больше не допущу.
Ярость не отпускала, лишь утихла немного, осела огненным шаром где-то в районе солнечного сплетения. Но все равно жгла.
Последний раз глянул в зеркало, пятерней пригладил волосы. Все, пора бежать. Выскочил на улицу, направился в сторону мэрии.
Каждый город Свободных Земель управляет сам собой. На ежегодном собрании избирается мэр, заместители, главный воевода, старшина ремесленного цеха. Откуда пошел такой обычай, уже никто и не помнит. Но знати у нас никогда не было. Не было ни королей, ни князей, ни всяких там лордов. Не знаю, к худу это или к добру, но живем в демократии. Не раз нас пытались завоевать, мы ж как бельмо на глазу у всех феодалов. Но каждый раз удавалось отбиться.
Пока наша система власти еще держится, традиции не дают ей разложиться. Но, по мне, монархия лучше, жестче, целесообразней. По крайней мере в наше неспокойное время. Аристократы всю жизнь учатся править, с молоком матери впитывают необходимые знания. Понятия благородства и чести для них не пустой звук. Наши же чиновники за сочный кусок пирожка мать родную удавят. А потом еще и на могилке спляшут, если доплатить. Торговля, нажива, деньги — вот все, что владеет умами людей в Свободных Землях. Зачем воевать, как это делают благородные? Война так расточительна. Зачем хранить честь и достоинство? Ведь это не принесет дохода.
Вот такой подход наверняка и развалил Серый Орден. Ведь целесообразней сделать из гордых и непримиримых магов обычных ремесленников, приравнять к мастеровому люду, сделать винтиком в механизме обогащения. Зачем Свободным Землям чародеи? Зачем тем, кто умеет думать, рассуждать, а самое главное — кто имеет власть все изменить?
Я подошел к воротам мэрии, остановился в растерянности. Было оживленно. Въезжали и выезжали различные повозки, бродили разряженные люди. И где искать Аша?
— Эскер!
Я огляделся, нашел взглядом брата. Тот стоял у самых ворот в компании каких-то богатеев и махал мне рукой. Я взглянул: Аш разодет в пух и прах, камзол вышит золотом, весь надушенный и напомаженный, на знакомой мне с детства физиономии выражение самодовольства и тщеславия. Я подошел, остановился в трех шагах. На меня тут же обратились презрительные взгляды богатых снобов, ощупали с головы до ног, словно мерзкие, паучьи лапки и, потеряв интерес, отпустили.
— Ты опоздал, — нахмурился Аш. — Где твоя хваленая пунктуальность?
— Там же, где моя несуществующая смелость, — попытался пошутить я.
Аш осмотрел меня, хмыкнул.
— Я же прислал одежду, — с укором сказал он. — Почему приперся в рубище?
Брат ткнул холеным пальчиком в сторону моих штанов. Подражая богачам, с которыми только что общался, скривил лицо в презрительной гримасе.
— Пусть твою одежду карлики носят! — огрызнулся и, — Поменьше размерчика найти не мог?
— Мог, — фыркнул Аш. Маска высокомерия тут же слетела с лица. — Но кто бы мог подумать, что ты так разжиреешь. Жрать надо меньше!
— А тебе общаться со всякими придурками, — поддел я.
— Что ты понимаешь? — надулся братец. — Это же высшее общество Гента!
Я огляделся. У богачей скучные лица. Пустые глаза без единой мысли напоминают рыбьи. Щеки свисают, у каждого по два, а то и по три подбородка, на толстые животы можно ставить кружки с пивом — ничего не прольется, поверхность-то почти горизонтальная. Несут какую-то светскую чушь, но видно же — сейчас животы оттянут кожу вниз и веки захлопнутся. Будут стоя похрапывать, повизгивать и даже похрюкивать. Свиньи. Толстые, жирные, важные свиньи. На кабанов не тянут.
Кабан — гордое животное, хищное и злое. Этих же только на убой, а потом шкварки делать.
— Ага, высшее… — поддакнул я. — Выше не бывает…
— Что с тобой такое, Эск? — спросил Аш.
На гибком подвижном лице удивление мешалось с раздражением. Хмурит светлые брови, кривит губы в недовольной гримасе.
— Жизнь прекрасна, Аш, — буркнул я. — Во всех проявлениях. Но лишь извращенцы могут получать удовольствие от всего без разбору.
— Ты что? — изумился брат. — Перепил вчера или белены объелся? Что за чушь городишь?
Я отмахнулся, огляделся по сторонам: люди вокруг нарядные, веселые. Слышится звонкий женский смех, доносится музыка, пение. В ворота мэрии едут возы с провиантом, бочками вина, на телегах горы птицы, целые туши оленей, быков, овец. Неужто все это думают сожрать? Аш перехватил мой взгляд, пожал плечами.
— Вообще-то бал лишь сегодня, а пир продлится три дня. Если хочешь, можешь остаться.
— Не могу, — покачал я головой, — нужно работать.
— Понимаю. Но работа не волк, в лес не убежит.
— Это как раз тот случай, что убежит и даже улетит, — тяжело вздохнул я. — Ладно. Где там твоя любовь новоявленная? Будешь знакомить или нет?
По лицу Аша разлился румянец, он замялся, но тут же напустил равнодушный вид: как же, нельзя показывать слабость перед младшим братом. А то уважать перестанет. Я улыбнулся: никогда не видел, чтобы Аш так краснел. Он вообще старался быть всегда самым-самым, подавать пример братьям. И очень болезненно реагировал, когда над ним шутили. Мы повзрослели, а он не изменился.
— Ну-у-у… это… Скоро познакомлю. На самом балу.
— Надеюсь, мне не придется танцевать, — забеспокоился я.
Аш заразительно захохотал, хлопнул меня по плечу.
— Не придется, если сам не захочешь. Несколько лет назад нас пригласили на званый ужин. Сначала все было чинно и благородно. Но потом мы напились, а хозяйка вечера вздумала устроить танцы. Я к тому времени был в таком состоянии, что едва ходил. И одна девица потащила меня в круг. Я ж смелый, когда пьяный, вот и начал выдавать такие чудеса, что все покатились со смеху. При этом отоптал ноги всем танцующим, перевернул стол и умудрился окунуть девицу в блюдо с соусом. Да так окунул, что едва не захлебнулась, бедная. С тех пор и не танцую. К нам подбежал слуга, поклонился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});