Уставшие с дороги путешественники согласились. Но Тина перехватила у нее инициативу, вызвавшись вскипятить воду и накрыть на стол.
Пока она возилась возле печки, Александра сидела в некотором отдалении от мужа и нервно сжимала и разжимала пальцы. Слишком уж во многом ей предстояло признаться. И не просто признаться, а огорчить своими признаниями близких людей.
Когда с чаем, сушками и вареньем было покончено, наступил тот роковой момент, которого так страшилась Александра.
Венчик с Тиной выжидательно смотрели на нее, и она наконец решилась.
– Простите, что вынудила вас волноваться. Но честное слово, я старалась поступить во благо всем, – сказала она. – Мне очень не хотелось волновать вас раньше времени, волновать своими проблемами… Вообще не хотелось никому ничего рассказывать…
– О чем рассказывать? – перебил ее Венчик и сел к ней ближе.
Александра покосилась на Тину, и та тут же заявила, что с удовольствием пойдет прогуляется. Но молодая женщина остановила ее:
– Тебе и так многое известно, Валентина. А раз уж вы оба здесь, нет смысла оставлять что-то недосказанным… – Она печально вздохнула. – Все началось в тот злополучный вечер, когда меня признали лучшим топ-менеджером года. Я вдруг ощутила чудовищную усталость, апатию ко всему и…
– Да, помню, ты еще сказала, что у тебя разболелась голова, – вставил Венчик. – Я тогда решил, что ты просто придумала предлог, чтобы уйти с приема.
– Это имело место, но только отчасти, – призналась Александра. – Я действительно почувствовала себя на редкость плохо. И вечером, лежа в постели, дала себе слово заняться своим здоровьем…
– Весьма похвально, – снова вмешался Венчик. – Но только это не место, где его можно поправлять. – И он обвел выразительным взглядом убогую обстановку избы.
Тина могла бы с ним поспорить, но сочла, что сейчас ей лучше промолчать.
А Александра тем временем перешла к тому, как обратилась в поликлинику. Когда она подвела рассказ к тому моменту, когда ей предстояло получить результаты обследования, горло перехватила судорога, и она, судорожно всхлипнув, замолчала.
– Ну что ты, что ты, – похлопал ее по руке Венчик. – Нашла из-за чего переживать! Да дистония сейчас у каждого второго, а у остальных еще и переутомление, не считая более серьезных заболеваний.
– Это ты мне говоришь? – Александра резко повернула к нему лицо с широко распахнутыми, полными слез глазами. – Более серьезные заболевания? Куда уж серьезнее!
Венчик в изумлении уставился на нее:
– В жизни не подумал бы, что ты такая паникерша.
Ей захотелось ударить его. Легкомысленный болван, для которого проблема, какие носки надеть к тому или иному костюму! Назвать ее паникершей, когда, может быть, видит ее в последний раз!..
– Эй, ты меня слышишь? – донесся до нее недоуменный, чуть ли не веселый голос мужа.
И этому бесчувственному типу она отдала лучшие годы жизни! Позволяла называть себя его женой, когда давно надо было подать на развод, чтобы умереть свободной женщиной, под собственной фамилией!..
Венчик чувствительно встряхнул ее за плечи, заставляя прервать патетический внутренний монолог.
– А теперь расскажи по порядку, что тебе так потрясло, заставило забиться в эту нору, – попросил он.
Александра эффектным жестом сбросила с плеч его руки и встала, гордо выпрямившись.
– Когда врач сказала, что жить мне осталось всего ничего, я решила никого не обременять своими страданиями, – сдержанно и не без любования собой произнесла она. – Теперь вам все ясно?
У них обоих отвисла челюсть – Александра прекрасно видела это краем глаза и, несмотря на трагичность ситуации, получала удовольствие от ошеломления, написанного на их лицах. Будут знать, как называть ее паникершей! Их бы на ее место!
– Откуда ты это взяла? – не спуская с нее глаз, наконец медленно, едва ли не по слогам произнес Венчик. – Врач так прямо тебе это и сказала?
Александра чуть повела плечом:
– Не совсем. Я слышала, как она говорила это медсестре.
– А где была ты в это время? – полюбопытствовал муж.
– Сидела у двери кабинета, ожидая, когда меня вызовут, – сообщила Александра.
– И врач назвала твои имя и фамилию, да? – продолжал допытываться Венчик.
Ей уже надоело рассусоливать эту малоприятную тему, и она резко ответила:
– Нет, но мне и так все стало ясно! А теперь довольно об этом!
– Ну уж нет! – с каким-то злорадством произнес Венчик, поднимаясь и вставая перед ней. – Это же надо такое придумать – смертельный диагноз! С твоей-то светлой головой! Хорошо, что об этом не узнали заранее, а то не видать бы тебе «лучшего топ-менеджера года» как своих ушей. Недаром все-таки говорят, что и на старуху бывает проруха.
Глаза Александры полыхнули обидой и злостью. Назвать ее старухой, добавить лишнюю каплю в чашу ее страданий! Она открыла рот, собираясь достойно ответить, но не успела. Венчик опередил ее:
– Вот что, нечего тянуть кота за хвост! Не знаю, о ком говорили врач с сестрой, но уж точно не о тебе. Может, вообще сериал обсуждали, тебя дожидаючись. – Он перевел дыхание и отчеканил: – Ты здорова как лошадь, на тебе пахать и пахать, потому что, судя по твоему запалу, ты тут хорошо отдохнула и от твоей дистонии не осталось и следа. А ничего другого у тебя просто-напросто не обнаружили… – Венчик посмотрел на нее в упор и издевательски развел руками, видимо решив таким образом побыстрее привести ее в чувство. – Ты уж прости великодушно…
– Как «пахать и пахать»?.. Какая дистония?.. – растерянно прошептала Александра.
– Вегетативно-сосудистая плюс уже означенное переутомление, – ответил Венчик, подходя и обнимая ее.
Но она высвободилась из его рук, не веря услышанному.
– А тебе откуда это известно? – требовательно спросила Александра.
– Из медицинского заключения, подписанного терапевтом по фамилии Кухарчик. Она прислала его на твой домашний адрес, поскольку, видимо, так и не дождалась тебя в поликлинике. Не веришь мне, спроси у Тины – она его тоже читала.
Если бы Венчик не поддержал ее, она бы так и села на пол. А оказавшись в его таких надежных, дружеских объятиях, разрыдалась. Столько всего напридумывать из-за случайно услышанной фразы – такого и врагу не пожелаешь!
Венчик гладил ее по волосам и спине, говорил что-то ласковое, успокаивая. Тина, расчувствовавшись, часто-часто хлопала ресницами, не давая пролиться слезам. Это был не ее «праздник».
Сначала он увидел «альфа-ромео» перед убогой избушкой и удивился не меньше, чем если бы узрел на месте машины инопланетную тарелку. Впрочем, серебристый спортивный автомобиль смотрелся на фоне покосившейся изгороди не менее диковинно, чем неопознанный летающий объект. А когда Роман привязал рядом своего Волхина, контраст получился и вовсе разительный.