чёрные банки какой-то слабоалкогольной дряни. – Достаточно того что в этой прелестной ночнушке ты рискуешь обморозить себе задницу. Незачем искать на неё дополнительных приключений.
Действительно, женская половина присутствующих расхаживает либо в джинсах, либо в легинсах, а особо практичные барышни пришли в спортивных костюмах. Естественно я в своём вызывающе-алом платьице на общем фоне смотрюсь как розовый фламинго в стае голодных волчиц. Да и чувствую себя соответственно.
– Неужели слухи не врут, и тебя потянуло на принцессок? – никак не отстанет от нас мисс «большие дыньки», кокетливо стреляя глазами из-под густых ресниц. – Чёт даже смешно.
– Это запросто можно исправить, – неприязненно кошусь на её распущенные волосы, чувствуя, как кончики пальцев так и жжёт соблазном проредить их количество. Ворона крашенная.
Рядом с Тимуром мной как обычно движут инстинкты и в конкретном случае они требуют обозначить свои права на него. Правда Беда, кинув на меня внимательный взгляд вместо того, чтобы начать трубить о наших отношениях с кривоватой улыбкой открывает одну из банок, а затем бесцеремонно вкладывает мне шипящий напиток в ладони. Брезгливо сморщив нос, испепеляю довольного собой идиота взбешенным взглядом. Я всё понимаю – девушке главное вовремя заткнуть рот и занять руки, но не этим же?! На редкость вонючее пойло.
– Лерка! – вдруг раздаётся над ухом тягучий окрик Астаховой. Ей-богу, от её объятий рёбра к утру расцветут синяками. – Я уже собиралась пойти, отпрашивать тебя у предков.
Представляю папину «радость», при виде моей неадекватно хихикающей подруги. Вот когда его излюбленная лекция по прикладной ботанике пополнилась бы внушительной главой о вреде психотропных растений.
– Отдыхай, я буду рядом, – разом помрачнев, цедит Тимур и, вытягивая зубами одну сигарету из пачки, спешит убраться подальше.
Ворона, каркнув нечто нечленораздельное ему в спину, повторно скользит по мне уже недоумевающим взглядом, и резво срывается следом. Кто бы сомневался.
– У него таких много, – безмятежно тянет Ирка две бутылки ягуара спустя.
Опершись спиной о длинную металлическую полку, используемую как стойка для стаканов, я напряжённо наблюдаю за красоткой, продолжающей виться вокруг курящего у мангала Беды. Сейчас он стоит к нам спиной, но выпитая смесь газировки и спирта услужливо дорисовывает искромётный взгляд светло-серых глаз, скользящий в глубокий вырез её кофты.
Как же всё бесит!
Не проходящая боль в груди не даёт и шанса усомниться – я ревную. Даже не так, мне доставляет удовольствие представлять себя отрывающей конечности человеку. Вот какого чёрта она тянет клешню к нему в карман?! Ах… достаёт зажигалку. Видите ли, его вторая рука занята нетронутой выпивкой. Да, я не спускала с них глаз ни на секунду, благо Астаховой быстро надоело сыпать колкостями.
– Таких может и много, да я другая, – высокопарно огрызаются любезно влитые в меня подругой градусы, выдавая кипящее внутри раздражение.
– Думаешь, ты для него особенная? – пьяно усмехается Ирка, сосредоточенно топя в плевке окурок. Развязность подруги никак не вяжется с укрепившимся в моей голове образом забитой тихони, но эта мысль быстро теряется на фоне боли в висках от внезапно резанувшей по ушам музыки. – Хотя не парься, не ты первая, не ты последняя. Его нездоровая отрешённость как магнит для наивных девочек вроде тебя. Каждая верит, что именно она его приручит. – И не давая мне возразить, машет кому-то руками. – Лихо, раздобыл-таки колонки? Красавчик! Иди к нам, отметим.
– Зря ты его позвала, – недовольно кривлюсь, сгорая от гремучей смеси ревности и алкоголя. Повезло, гордость крепко удерживает меня от того, чтобы унизиться до пьяных истерик, но внутренняя боль сочится ядом с языка, безуспешно норовя найти выход. – Сейчас пристанет, не отвяжешься. Пикапер доморощённый.
– Это потому что он на тебя запал, – тянет Ирка, давясь снисходительным смешком.
– Хватит! – отрезаю, выходя из себя. Мне сейчас только дай повод. – Матвей не клеит только англичанку, и то исключительно в силу её беременности.
– Ты ему нравишься, Лер, – твёрдо повторяет Астахова, кивая в сторону идущего к нам вразвалочку Лиховского. – Иначе, чем остальные.
Бред. Кусаю губы, чтобы промолчать, лишь потому, что обвинить её в слепоте как того требует мой полупьяный мозг будет крайне нетактично.
– Привет, куколки! – обнимает нас за плечи Матвей, сверкая из под расстёгнутой олимпийки голым торсом. – Готовы зажечь?
– Смотрю, кто-то уже дозажигался, – подмигивает Ира, тыча указательным пальцем ему в пупок, отчего прилично пошатывающийся парень, кренится назад. – Где свитер посеял, пиротехник?
– А хрен знает, – пожимает он плечами. – Кажется, на него Ерёмову вывернуло. Да точно, идиотка смешала шмаль и «Ягу». Плевать, в общем. Мне нечего стесняться, без одежды я ещё шикарнее. Смотри, Лерка как тяжело засопела. Эй, лапуль, может вывести тебя на воздух? Налить пивка? Сделать искусственное дыхание?.. В чём дело, малышка, – тебе рядом со мной резко стало жарко?
Стало! Так жарко, что лицо печёт, как будто кто-то кислоты плеснул. Вот же пиявка беспринципная! Я точно помню, что молния на её кофте была застёгнута на пяток сантиметров выше, а сейчас ткань едва прикрывает границы сосков. Нет, ну точно, пиявки отвратительней я ещё не видела! И Тимур хорош! О чём можно так долго трепаться? Хоть раз бы подошёл, спросил как я!
Беда словно почувствовав мой яростный взгляд, выпутывает локоть из цепкой хватки брюнетки, после чего поворачивается к нам. В этот момент Матвей делает неровный шаг в сторону и, споткнувшись о ботинок Астаховой, заваливается прямо на меня.
Нужно отдать парню должное, он не только умудряется вернуть себе равновесие, каким-то чудом спасая нас от встречи с полом, но и по максимуму использует возможность прижаться ко мне своей горячей обнажённой грудной клеткой. Стиснув зубы, подавляю острое желание толкнуть его на Ирку, чтоб знала место своим ногам, да вымещать злость на близких последнее дело, подруга ведь случайно. Во всём виноват Беда, мои к нему чувства, а никак не Астахова.
Машинально бросив взгляд через плечо Лиховского, вижу, как не перестающая трещать ворона нагло обхватывает ладонями лицо Тимура и требовательно разворачивает обратно к себе, всем своим видом демонстрируя откровенный призыв. Я не вижу выражение его лица. Не успеваю. Мне так паршиво, что даже не удаётся сообразить, зачем позволяю рукам Матвея обвить себя за талию. В ушах гул, перед глазами пелена, у виска чужие губы… нет, не целуют – шепчут пьяным голосом:
– Потанцуй со мной, Уварова. Просто один ни