Читать интересную книгу Эволюция Кэлпурнии Тейт - Жаклин Келли

Скоро я наткнулась на мистера О’Фланагана, который вытащил клетку с Полли наружу, чтобы они оба могли подышать воздухом. Мистер О’Фланаган стоял на крутом берегу прямо над колёсами плотины, удовлетворённо попыхивая сигарой, и поглядывал на реку поверх своего внушительного животика. Полли распушил хохолок и злобно уставился на меня.

– Дедушку видели? – выкрикнула я, задыхаясь.

По лицу мистера О’Фланагана было понятно: нет, не видел.

– Что случилось? – встревожился он.

Я кинулась через дорогу в редакцию газеты, рывком распахнула дверь и ввалилась в контору. Мэгги Медлин сидела за коммутатором и ела сандвич. Кажется, я её напугала.

– Дедушку не видели?

Она чуть не подавилась.

– Сегодня не видела. А что случилось?

Я стремительно развернулась и упёрлась прямо в живот мистера О’Фланагана. Оказывается, он шёл за мной.

– Кэлпурния, что стряслось? Кто-то заболел?

– Вызвать доктора? – спросила Мэгги.

Я пыталась обойти мистера О'Фланагана справа, проскользнуть слева, но он оказался проворнее. Даже странно для такого толстяка. Он схватил меня за плечи и потряс.

– Кэлпурния, что с тобой? Ты заболела? Кто заболел?

Я едва переводила дыхание. Сил больше нет. Всё. Надежды рухнули. Никому я не нужна. Раньше мы всегда были вместе. А теперь… Как так получилось? Почему я не боролась? Где же он сегодня, в этот великий день? Я всегда могла его отыскать, а сегодня почему-то не могу. Собирает коллекцию в новом, незнакомом месте? Там, где мне его не найти. В секретном месте. Только для него одного. Без меня.

Вопрос для Дневника: почему? Ответ: потому что ему надоела Кэлпурния и хочется побыть одному. Он устал с ней нянчиться. Так, Кэлпурния? Так? Точно?

– Нет, сэр, никто не заболел, – только и сумела я выдавить.

В голове засела страшная мысль. Не мелькнула ли на дедушкином лице тень неудовольствия, когда я на днях заявилась в библиотеку и помешала ему читать? А может, мама с папой с ним побеседовали? Сказали, что он оказывает на меня дурное влияние, и посоветовали переключиться с внучки на внуков? А печальная история с потерянным горошком? Конечно, я его в конце концов обнаружила, но простил ли меня дедушка за то, что я была такой дурой и умудрилась потерять место находки? Почему он похваливал мои попытки научиться вязать и готовить, когда мама накинулась на меня с домашними делами? И не утешил, увидев «Науку домоводства». Он всегда знал: настоящая наука не для меня. И вот домашняя западня захлопнулась навсегда. Я разрыдалась.

– Господи, детка, что с тобой? – мистер О’Фланаган неуклюже погладил меня по голове. – Ну, ну, не плачь. Я отведу тебя домой к мамочке.

– Спасибо, мистер О’Фланаган, со мной всё в порядке, – прорыдала я в ответ.

– Ты уверена? Выглядишь неважно.

Он вдруг помрачнел.

– К тебе… к тебе кто-нибудь приставал?

– Нет, ничего такого, я просто ищу дедушку.

Кажется, я его не убедила. Я достала платок из кармана фартука, платок моментально промок насквозь. Я плакала и никак не могла остановиться.

– Возьми, – мистер О’Фланаган протянул мне свой носовой платок. – Тебе он сейчас нужнее. Можешь оставить себе. А теперь пойдём домой к маме.

Он не оставит меня в покое, пока я не перестану плакать. Я высморкалась и с невероятным усилием постаралась взять себя в руки.

– Всё нормально, мистер О’Фланаган. Я пойду домой. Спасибо. До свидания.

Неохотно он отпустил меня. Я выбралась на улицу и потащилась домой.

Дедушка дал мне сочинение мистера Дарвина. Дал мне возможность совсем иной жизни. Ни то ни другое, оказывается, не имело значения. Мне остаётся только «Наука домоводства». Какая же я жалкая дура. Пусть все вступают в новый век, да только моя ничтожная жизнь от этого не переменится. Моя жалкая, ничтожная жизнь. Пора бы уже понять. Слёзы снова брызнули фонтаном. Платок мистера О’Фланагана промок от слёз и соплей. Оставался последний вопрос для Дневника, а потом я его закрою навсегда: что в телеграмме? Да? Нет? Дедушке придётся ответить. Я его заставлю. Он просто обязан мне сказать.

Я вытерла лицо последним сухим уголком платка мистера О’Фланагана и обернулась. Он по-прежнему смотрел мне вслед. Присматривал, чтобы я добралась до дома. Старался казаться спокойным. Хоть кому-то есть до меня дело.

Он следил за мной до угла. Я постаралась взять себя в руки, чтобы избежать дальнейших расспросов.

Мама и миссис Пертл всё ещё в гостиной. Мама разливает чай, Виола в свежем белом переднике как раз вносит лимонный кекс на серебряном блюде. Мистер Флеминг с чашкой из парадного сервиза на коленях, у ног – почтовая сумка. Кажется, он твёрдо решил не двигаться с места, пока не узнает, что написано в единственной в его жизни телеграмме из Вашингтона.

Мама подняла голову.

– Кэлпурния, что с тобой? Нашла дедушку?

– Со мной ничего. Нет, не нашла.

– Простите, мэм, – вмешалась Виола. – Мне кажется, капитан Тейт в сарае на заднем дворе.

Виола упорно не желала называть место, где работает дедушка, ни лабораторией, ни хижиной, где раньше жили рабы.

В сарае? То есть в лаборатории?

Мама нахмурилась.

– Я была уверена, что он отправился на реку. Кэлпурния, сходи за ним. Мы не можем заставлять мистера Флеминга ждать весь день.

– Не беспокойтесь, мэм, – возразил телеграфист и слегка подтолкнул свою чашку по направлению к чайнику.

Не на реке?

– Хотите ещё чаю, мистер Флеминг?

– Спасибо, мэм, не откажусь.

Он не ушёл на реку без меня. Он пошёл без меня в лабораторию.

– Кэлпурния! Ты меня слышишь? Ступай приведи дедушку. Миссис Пертл, попробуйте кусочек кекса. Очень вкусный, у Виолы свой особый рецепт.

Я растерянно кивнула.

– Сейчас приведу.

Я прошла через кухню. Виола занималась ужином.

– Что случилось? Как-то ты странно выглядишь.

– Просто не выспалась.

Я намочила платок мистера О’Фланагана под струёй холодной воды. Прижала к лицу.

– Я вообще странная, – пробормотала я сквозь ткань платка. – Поэтому так и выгляжу.

– С чего это ты? – Виола повысила голос, потому что как раз закипел чайник.

Я утёрлась концом полотенца, погляделась в надтреснутое зеркало на задней двери. Лицо красное, опухшее, но взгляд уже не такой безумный. Я внимательно всматривалась в своё отражение. Кто я – надоедливая девчонка, пристающая к взрослым, или идиотка, делающая слишком поспешные выводы?

– Как ты считаешь, Виола, кто я – дура или надоеда?

– Ну, про тебя много чего можно сказать, детка. Но ты явно не дура. И совсем не надоеда. Ничего подобного.

– Ты серьёзно?

– Брось пороть чепуху.

– Виола, это важно.

– Ничего подобного, – твёрдо сказала она и вернулась к готовке.

Я смотрела на её узкие плечи и крепкие руки. На Виолу можно положиться, и вкусная еда тут ни при чём. Виола никогда меня не обманывала. И сейчас не обманывает. Я подошла сзади и обняла её за талию. Как в первый раз ощутила, какая она худенькая, косточки как у птички. Как только в таком маленьком теле помещается такая большая душа?

– Иди уже, – проворчала Виола. – Некогда мне с тобой.

– Слушаюсь, мэм!

И ворчит как всегда! Это меня окончательно успокоило.

– Сколько можно повторять: какая я тебе мэм? Не смей звать меня «мэм» в этом доме, – крикнула она мне вслед.

Дворовые кошки разлеглись на заднем крыльце. Пробралась мимо них и потащилась в лабораторию. Ноги – как свинцовые гири. Короткая дорога заняла целую вечность.

Я откинула занавеску из мешковины в дверном проёме. Он сидел в продавленном кресле и разглядывал колбу с какой-то жидкостью на столе. Взгляд непроницаемый.

– Дедушка, пришло!

– Пришло?

– Известие о нашем Растении.

Он молчал.

– Телеграмма из Вашингтона.

Он поднял глаза к потолку и спокойно спросил:

– Ну и что там?

Я просто остолбенела.

– Не знаю, не читала. Телеграмма адресована вам.

– Бог с тобой, Кэлпурния! Мы же коллеги. Работаем вместе. Могла бы и прочесть.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Когда получаешь телеграмму из Вашингтона, надо выглядеть соответствующе.

Он поднялся, одёрнул потрёпанный сюртук. Потом пригладил мне волосы и поправил бант.

– Готова?

Я снова кивнула. Он протянул руку.

– Пошли?

Я взяла деда за руку, и мы молча двинулись к дому. Почти дошли до заднего крыльца, когда я остановилась.

– Подождите, дедушка.

– Что, Кэлпурния?

– Может, лучше войти через парадную дверь? – мой голос задрожал. – Как вы думаете?

– Ты совершенно права.