Читать интересную книгу Эволюция Кэлпурнии Тейт - Жаклин Келли

– Может, выступить анонимно? – анонимность меня вполне устраивала. – По мне, так даже лучше.

– Об этом надо было беспокоиться заранее, когда ты плела кружева, дорогая моя, – мама даже покраснела. – Конечно, тут будет твоя фамилия – наша фамилия. Не говори глупостей.

Но она явно задумалась. Может, узнает у мисс Харботтл? Хотя какая разница: что бы там ни сказала учительница, мне не отвертеться, моя фамилия будет пришпилена к экспонату. Ну что же, послужит мне уроком.

Мальчишек никто не заставлял участвовать в выставке, Тревис вызвался сам. Он решил выставить Банни, крупного белого ангорского кролика, смышлёного и ужасно пушистого. Тревис регулярно вычёсывал ему шелковистую шёрстку и пух отдавал местной прядильщице, а та пряла для мамы невероятно мягкую шерсть. Тревис подумывал о том, чтобы отправить на выставку годовалого бычка, но, к счастью, Гарри вовремя сообразил ему напомнить, какая участь ждёт призовых телят. В результате Тревис сводил с ума всю семью и устроителей выставки, ежеминутно проверяя, что Банни проходит по категории «Кролики (шерсть)», а не по категории «Кролики (мясо)».

Сэм Хьюстон вырезал из твёрдого пеканового дерева довольно-таки узнаваемый профиль президента Мак-Кинли и собирался выставляться в категории «Детская резьба по дереву».

Если не считать моего жалкого воротничка, день начался многообещающе. Все мы сэкономили немного денег, заработанных во время сбора урожая. Даже после дележки с Салом Россом у меня ещё оставалось двадцать центов, полученных за детей. Я планировала потратить часть денег на новомодный напиток «Кока-Кола» – надо же его попробовать.

День обещал быть ясным, и, хотя до ярмарки было не больше мили, вся семья, включая деда, устроилась в фургоне. Тревис держал на коленях клетку для кур. Банни клетка была маловата. Кроличья шерсть торчала во все стороны, и белые клочки пуха уплывали в небо маленькими облачками. Мы поставили фургон на травянистом поле, рядом с многочисленными ярмарочными шатрами. Там в полнейшем беспорядке теснилось огромное скопление разномастных телег, двуколок и повозок.

Мама дала нам последние наставления. Теперь можно идти. Тревис понёс Банни на выставку мелких животных, а я поплелась к палатке «Домоводство» – воротничок плотно завернут в обёрточную бумагу, чтобы никто его не увидел.

Я прошла мимо выставки тортов. От мух торты защищали гирлянды липкой бумаги. Ещё там присутствовали юные особы с корзинками для пикника. Кто даст больше всех, сможет позавтракать с избранной леди и насладиться как её обществом, так и изысканным угощением. Все деньги – в пользу добровольной пожарной дружины. Что-то вроде деревенского варианта выхода в свет, как я понимаю.

Я поспешно отдала свой горе-экспонат и отправилась бродить между палатками. Наяривал оркестр, непрерывные вальсы и марши разносились по всей ярмарке. Я то и дело натыкалась на братьев и друзей из школы. Сэм Хьюстон бросал кольца и выиграл жестяную свистульку, потом я заметила у Лулы точно такую же. Не похоже, чтобы Лула была от неё в восторге.

Я добралась до шатра с вывеской «Замечательные фотографии знаменательных событий». Мистер Хофер был тут как тут, зазывал посетителей ярмарки во временную мастерскую. В самый раз – кругом полно разряженного народу с денежками в карманах. Мистер Хофер был ужасно занят, фотографируя какую-то молодую пару, и меня не заметил. Вот повезло! Я недавно – ещё не успев ответить на предыдущее – получила от него очередное письмо с вопросами о судьбе Растения. Мне всё это порядком поднадоело, романтические представления об учёной переписке исчезли довольно быстро.

Я вернулась к «Домоводству». Там пахло всякими вкусностями. С помоста мэр Аксельрод объявлял в мегафон победителей. Начал он с младших. Сначала простой хлеб, потом выпечка, потом фруктовые пироги, потом остальные пироги. Настал черёд рукоделия.

Мэр посмотрел в список и громко объявил:

– Плетение кружев. Начинающие. Третье место – мисс Кэлпурния Вирджиния Тейт!

Что? Что?

– Кэлпурния Тейт, где ты? Поднимись сюда, – позвал он.

Ничего себе! Я пробралась сквозь толпу и влезла на помост. Жиденькие аплодисменты и неожиданно громкие вопли восторга откуда-то из-за палатки – там явно куча моих братьев. Мистер Аксельрод приколол мне к платью белую розетку. Мамы нигде не было видно.

– Второе место – мисс Дови Медлин!

Дови, улыбаясь, поднялась на помост и стала рядом со мной. Мэр приколол ей красную розетку. Дови хихикала и в восторге не сводила глаз с приза. Хорошо ещё не первое место – и так её вынести почти невозможно. Казалось, она вот-вот повернётся и покажет мне язык. Она может, она такая.

– Леди и джентльмены, мальчики и девочки! Первое место за плетение кружев получает… мисс Лула Гейтс! Дружное «ура» в честь мисс Лулы Гейтс!

Лула поднялась на помост. Мне хотелось, чтобы она стала рядом со мной, но она остановилась рядом с Дови, и мэр приколол ей голубую розетку. Я никак не могла прийти в себя и всё глядела вниз, выискивая родных. Как это меня угораздило получить приз? Мои кружева того не стоили. Ещё один взрыв аплодисментов, и я сошла с помоста. Меня то и дело похлопывали по спине, со всех сторон звучали поздравления.

– Ты молодец, Лула, – я не завистливая, особенно когда точно знаю, что шансов на победу никаких. – Ты заслужила награду, твои кружева – лучше не бывает.

– С чего ты взяла? – сердито бросила Дови. Я бы её ущипнула, но вокруг слишком много народа.

– Спасибо, Кэлли, – ласково ответила Лула. – Ты, я уверена, тоже заслужила награду.

– Боюсь, что нет.

Я уж точно ничего такого не заслужила. Мама, когда узнает, наверно, в обморок упадёт от счастья.

К нам подошла миссис Гейтс.

– Молодцы, девочки, хорошо постарались.

– Здравствуйте, миссис Гейтс. Это Лула молодец. Она заслужила награду.

– Спасибо, Кэлпурния, я уверена, ты тоже.

– Даже и не знаю. А вы видели мою работу? Хотите пойти посмотреть?

– С удовольствием, но не могу. У Лулы ещё конкурс вязания и вышивки.

Я пожелала им удачи и отправилась смотреть на работы. Пробилась сквозь толпу к столу с кружевами. Каждая вещь приколота к чёрному бархату, так легче разглядеть сложный узор. Кружева взрослых – чудо красоты, воротнички и салфеточки, тоненькие как паутинка. Рядом детские работы – совсем мало. Я пробралась поближе и посмотрела на свой перекошенный воротничок, чёрный фон прекрасно подчёркивал каждую пропущенную петлю. И моё имя полностью написано красивым почерком на карточке – пусть весь мир знает, кто сделал этот кошмар.

Я подозрительно оглядывала работы. Ага, их только три. Да, я, конечно, знаю, как ужасно моё рукоделие, но весьма неприятно осознавать, что другие тоже в курсе. Ну всё, прощай, карьера кружевницы. Я, правда, и не собиралась посвящать себя именно этому занятию, но когда стало понятно, что мне в нём нет успеха, почему-то взгрустнулось. Если мне не дано заниматься наукой и в домоводстве тоже удачи нет, чему тогда себя посвятить? Где моё место в этом мире? Вопрос важный, только думать об этом страшно. Чтобы утешиться, вспомнила дедушкины слова о динозаврах и Книге Бытия: важнее понимать, чем любить. В науке необязательно любить предмет изучения, любовь к делу не относится.

Я отошла от палатки. Снять, что ли, розетку? Если меня не волнует работа, значит, не должна волновать и награда. Я взялась за ленточку, да так и застыла. Умом понимаю: надо снять, – а руки не двигаются. Так и шла, не в силах разрешить это противоречие, пока не добралась до палатки с прохладительными напитками. Хорошо, порадую себя стаканчиком кока-колы, а потом решу, что делать. Самое время для «необычайно вкусного и освежающего напитка». От моральных вопросов так устаёшь.

Длинная очередь желающих отведать новинку. У меня окончательно испортилось настроение – прямо передо мной в очереди оказался мистер Грассел.

– Привет, Кэлли, – весело начал он. – Получила приз, я вижу.

И чуть не ткнул пальцем в розетку, я едва успела отпрянуть.

– Это за кружева, – мне хотелось поскорее от него отделаться. – Сэр.

– А как поживает твоя семья?

– Спасибо, хорошо.

К нам подбежал сияющий Тревис – давно его таким довольным не видела. На груди – огромная голубая розетка. Он пришёл похвастаться, и я втянула его в очередь перед собой.

– О, какая лента, парень, – тут же завёлся мистер Грассел. – За что? «Лучший ангорский кролик». Выгодное дельце – ангорская шерсть. Молодец, рано начинаешь, сынок.

– Спасибо, сэр. – Тревис не ожидал таких бурных похвал. – Банни – мой любимчик, я не собираюсь его продавать. Он самый большой и самый пушистый кролик на свете.