— Мы должны убить его, — сказал Зак, но Галата покачала головой.
Зак подполз к невидимому порталу и просунул голову внутрь всего на мгновение, чтобы убедиться, что монстр все еще там.
Все еще на животе, он попятился. — Мы не можем оставить его здесь ради тех, кто идет за нами, или ради возвращения наших друзей.
Голос Галаты слабел с каждым словом, ее глаза закатывались в глазницах, когда сознание покидало ее.
— Зак, я не могу.
Он не просил ее об этом.
— Закнафейн! — слабо позвала она, когда мастер оружия поднялся на ноги и бросился в атаку, снова обеими руками берясь за рукоять Солардиса.
Он прыгнул через портал обратно в логово другого измерения, слепо надеясь, что монстр не пошевелился.
Часть 3
Встреча Героев
-
Из всех черт, которые я нахожу важными в тех, кем я себя окружаю, для меня важнее всего ценность слова этого человека. Без этого нет доверия. Без доверия нет шансов на какие-либо настоящие отношения. Люди, которые знают меня и видят, что я дружу с Джарлаксом, могут задаться вопросом об этом, но правда Джарлакса в том, что у него есть честь, что он не стал бы принуждать, лгать или жульничать по любому важному вопросу. Он игрок и чаще всего будет нарушать правила в своих интересах, но он не злонамеренный человек и не стал бы лгать своим друзьям, если бы знал, что это причинит вред.
Возьмем его влияние на Артемиса Энтрери: его невозможно преуменьшить. Энтрери обладал многими из тех же качеств, хотя они были похоронены под сильной болью и неумолимым гневом, в основном ненавистью к самому себе. У него была честь, но только в том смысле, в котором она позволяла ему причинять боль другим.
Джарлакс уговорил его выйти из этого состояния.
Итак, когда эти двое, а также Киммуриэль — дали мне слово, я понял, что могу доверять этому слову.
Много раз я слышал, как кого-то называли блестящим тактиком в бою, в дебатах или в торговле, будь то армии, оружие, товары или слухи, только для того, чтобы увидеть этого человека вблизи, а затем покачать головой и смиренно вздохнуть — вздох, который когда-то вызвал бы отвращение, но теперь я знаю: это реакция на что-то настолько обычное, что я не могу сдержать этого глубокого разочарования. Ибо, когда я вижу действие их слов и тактики, то вижу не блеск, а на самом деле не что иное, как безнравственность. Ибо слишком часто у этих очень влиятельных личностей их истинный дар оказывается проклятием: они просто не ограничены порядочностью, а их безжалостность, которую так часто восхваляют, идет во вред им самим и, самое главное, тем, кто их окружает.
Они нечестны сверх ожиданий тех, кого они обманывают.
Заставить население встать у вас на пути, солгав им, не блестяще. Великие ораторы играют с аудиторией, основываясь на своих предрасположенных убеждениях — или, что еще хуже, страхах, — давая обещания, которые, как они знают, они не смогут сдержать, — это не признак гениальности или интеллекта. Нет, это просто явный признак отсутствия этики и характера.
Жульничество в физическом соревновании, как я наиболее болезненно усвоил за годы учебы в академии, не делает тебя лучшим фехтовальщиком — на самом деле результат может оказаться совершенно противоположным.
Продажа кому-то чудодейственного средства или уговоры на сделку, целью которой является простое получение чужого золота, не делают вас титаном бизнеса ни в одной моральной вселенной. К сожалению, однако, говоря простыми практическими терминами, часто именно это и делает человек, который извлекает выгоду, жертвуя своим характером и причиняя боль другим в обмен, почти всегда, на излишества.
Это тоже битва за Мензоберранзан, война за содружество и душу моего народа. Ллос — это ложь, и Ллос — это ужас, ничего больше. Но эти непристойные черты характера привели ее к неоспоримой власти в домах Мензоберранзана, и лишить ее этой власти вполне может оказаться невозможным.
Тем не менее, это попытка, которую большинство из нас стало воспринимать как стоящую борьбы и, возможно, неизбежных жертв. Это битва за то, что правильно, война, которая найдет отклик у всех, кто ее переживет, и у их детей и потомков, которые придут после.
Нам не нужно побеждать и уничтожать Ллос, чтобы открыть больше глаз на правду. Потому что, если мы сможем это сделать, тогда они увидят.
Итак, посмотрим.
— Дзирт До’Урден
Глава 14
Два пути к ответственности
Выглянув из окна своего балкона, Кэтти-Бри не могла не быть очарована. После того, как выпал свежий снег, Пайкел и Айвен Валунноплечие приехали навестить Поместье Плюща, а точнее, они приехали к Бри. Сейчас они втроем были снаружи, на холме, где Айвен с помощью своих инструментов для кладки помогал Пайкелу рассчитать и вылепить подходящие бортики для длинной ледяной горки, которую они строили.
Кэтти-Бри улыбнулась шире, когда Пайкел взмахнул своей новой рукой, совершенно белой и, казалось, сделанной из прессованного льда, чтобы создать поток воды над трассой, а затем побежал рядом с ней, а Бри скакала позади и падала лицом в снег на каждом третьем шаге. Пайкел тянул эту новую руку, подарок Кадижа, на протяжении всего пути, замораживая воду внизу своей ледяной магией.
Все это было так просто, так великолепно сыграно, что это только и могло быть выражено словом «игра». Что бы ни представляла собой нынешняя тьма, Кэтти-Бри верила, что ее маленькую любовь будет окружать так много хороших людей.
Но тьма была там, витала вокруг нее. Прошлой ночью ее посещали сны, зловещие и предвещающие беду и, казалось, такие окончательные в своем ужасном исходе. Она боялась, что Дзирт снова столкнется с Ллос, и ее не будет рядом с ним.
Она чувствовала сердцем, что ей предстоит сыграть определенную роль в этой битве, и она не выполнит ее.
У Дзирта не было бы шанса.
«Это был всего лишь сон», прошептала она, пытаясь стряхнуть окутавшие ее черные крылья.
Она глубоко вздохнула, сосредоточившись на событиях снаружи и задаваясь вопросом, почему она просто стояла здесь и позволяла дворфам развлекаться с ее маленькой Бри.
Быстрое заклинание, защищающее от холода, и она прошла через балконные двери, перелезла через перила, применив еще одно заклинание, которое позволило ей спуститься по склону холма, как перышку на осеннем ветру.
Она приземлилась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Пайкел и Бри катятся вниз по ледяной горке.
— Эй, для вас двоих борта слишком малы! — Айвен предупреждающе закричал с противоположной стороны горки, и, конечно же, дворф и малышка взлетели высоко на следующем повороте — слишком высоко над бортиком — и полетели в сугроб.
Радостные вопли Бри превратились в крики страха.
— Пайкел! — крикнула Кэтти-Бри, сбегая вниз.
— Хе-хе-хе, — хихикнул дворф, глядя на ребенка, который был весь в снегу. «Снежная девочка, Бвиз». Дворф щелкнул пальцами своей волшебной белой руки, и порыв теплого ветра пронесся над Бри, сдув снег и превратив ее испуганные вопли в судорожный вздох, который, очевидно, успокоил ее настолько, что она поняла, что ей совсем не больно.
— Хе-хе-хе, — рассмеялся Пайкел.
— Хе-хе-хе, — эхом отозвалась Бри, и все ее лицо снова расплылось в улыбке.
— Тебе нужно добавить еще пару футов и выступающий изгиб, если вы собираетесь спускаться вместе, болван, — проревел Айвен, подходя.
— Не слишком ли дерзко, Пайкел? — спросила Кэтти-Бри, двигаясь рядом с ними. — Может быть, сделать не такой крутой склон?
— Хе-хе-хе, — хором сказали дворф и малыш, и Бри добавила, вызывающе глядя прямо на Кэтти-Бри: «Нет!»
— Бри, — сказала Кэтти-бри своим лучшим материнским голосом.