Читать интересную книгу Жажда целостности: наркомания и духовный кризис - Кристина Гроф

Способность жить в настоящий момент

Люди, умеющие жить в настоящий момент, всегда находятся не где-нибудь, а именно здесь. Большинство из нас проводят большую часть жизни, пребывая в прошлом или переносясь в будущее. Или же мы можем разобщаться с самими собой и двигаться в направлении навязчивого мышления, чтобы изменить свое переживание нахождения здесь и сейчас. Многие духовные системы разработали особые практики, способствующие сохранению присутствия в настоящем моменте. Программы «Двенадцать шагов» призывают нас «жить сегодняшним днем». И это все, что мы действительно имеем. Жить настоящим означает, что мы должны уметь постоянно оставлять все старое и начинать заново. Кроме того, отказ от ненужных и гнетущих эмоций, переживаний и привязанностей является главным моментом многих духовных практик.

Мистическое мировоззрение

И хотя мы живем своей повседневной жизнью, мы можем также сохранять космическое видение, которое основывается не на том, что человек прочитал или услышал о Боге, а на непосредственном духовном опыте. Мистическое мировоззрение — это расширенный взгляд на мир, включающий в себя все. Оно подразумевает осознавание взаимосвязанности всего творения. Если мы что-то делаем для другого человека, то мы также делаем это для себя. Если мы наносим вред земле, мы также вредим самим себе. При взгляде с этой перспективы не остается места для исключительности, предубеждений и поводов для раздоров. Это духовное мировоззрение признает, что мы — нечто большее, чем наша материальная личность. «Глубинное Я» и «ограниченное я» сосуществуют, и мы знаем, что это чрезвычайно важные стороны нашей природы.

Стратегия исцеления

Качества духовной зрелости, приведенные в нашем списке, являются лишь некоторыми из общих, но очень важных качеств, которые становятся нам доступны в период духовного преображения и исцеления. Одни духовные и религиозные системы делают особый акцент на развитии одних качеств, другие — на других. Важно помнить, что, хотя все эти качества потенциально существуют в каждом из нас, мы лишь выбираем, когда нам следует попытаться их усилить или потрудиться над их достижением. Если мы примем всеобъемлющую стратегию внутреннего роста и исцеления и если мы при поддержке других будем продолжать выполнять свою работу, мы автоматически обнаружим в себе эти качества и научимся использовать их в жизни.

Какова эта стратегия? Чтобы описать ее, мы должны вернуться к той идее, что в человеке присутствует как «ограниченное я», так и «глубинное Я», а также к истории, описывающей нас как индивидов, отделившихся от своего божественного истока. Ранее мы рассматривали роль оскорблений, механизмов выживания и темной ночи зависимости. Все эти моменты отдаляют нас от нашего «глубинного Я». Однако, независимо от того, насколько наша духовная сущность была скрыта от нас в период зависимости, она всегда оставалась с нами: мы просто не были способны ее увидеть. Она была отгорожена от нас не только благодаря тому факту, что все мы люди, но и благодаря нашему поведению, а также физическим, душевным и духовным ранам. Билл Уилсон писал: «В глубине каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка присутствует основополагающая идея Бога. Она может быть омрачена глубоким отчаянием, показным блеском, поклонением другим вещам, но в какой бы форме она не присутствовала, она все равно с нами».

Исцелиться означает вновь обнаружить в себе эту идею божественного, эту целостность, присутствующую внутри каждого из нас. Задача нашего исцеления или духовного путешествия — снять препоны между нами и нашим «глубинным Я». Мы можем использовать образ огромного океана, который отгородили от нас дамбой, и мы не знаем о его существовании. Даже несмотря на то, что наш интеллект может узнать, что там есть океан, для нас этот факт непостижим, ибо у нас никогда не было его непосредственного переживания. Затем в какой то момент мы переступаем барьер и обретаем возможность видеть и переживать океан непосредственно. После того как это произошло, у нас возникает сильное побуждение пережить это снова, а также желание продлить это переживание. Но как это сделать?

Дамба между нами и нашим источником построена из гнетущих нас эмоций, переживаний и воспоминаний, которые сковывают нас и создают в нашей жизни страдания и ограничения. Со временем, в процессе исцеления, мы устраняем барьер между «ограниченным я» и «глубинным Я». Это — не линейный процесс. Мы не искореняем сначала страх, затем гнев, воспоминания об оскорблениях и стыд в установленной последовательности. Скорее, во время духовной практики, восстановительной работы или психотерапии мы отрезаем куски этого барьера, пока не уничтожим его полностью. С каждым прорывом нам становится все более и более доступно «глубинное Я», словно в крошечные отверстия в дамбе начинают просачиваться ручейки воды. Когда мы разрушим значительную часть дамбы, вода потечет свободным потоком. Мы не только сможем плавать в огромном просторе возможностей, но также пробовать и смаковать его ресурсы. Чем больше мы на практическом уровне прорабатываем свои внутренние препятствия, тем больше мы осознаем в себе качества духовной зрелости.

Это понятие весьма отлично от некоторых более ранних теорий психологии, которые утверждали, что, чем глубже мы уходим в свою человеческую психику, тем хуже нам становится. Чем глубже мы погружаемся в себя, тем больше обнаруживаем в себе отрицательных сторон, дисгармонии, основных инстинктов и разрушительных тенденций. В модели нашего исцеления все наоборот: чем глубже мы заглядываем в себя, тем больший потенциал в себе обнаруживаем, а именно положительные, светлые и радостные качества благодарности, энтузиазма и любви, которые прежде были скрыты. Кроме того, здесь мы заходим в спектр эмоций, побуждений и типов поведения, которые так красноречиво описывали отец психоанализа Зигмунд Фрейд и другие психоаналитики, но эти моменты не следует путать с нашей подлинной личностью. Они — лишь материалы, из которых сооружена дамба, отгораживающая нас от нашей истинной природы.

Этот подход также существенно отличается от жесткой модели болезни, которая преобладает как в психиатрии, так и в психотерапии. Я в некоторой степени затрону ее, поскольку чувствую, что она во многом касается понимания и лечения людей от зависимостей. Концепция болезни зависимости и ее лечения внесла новое понимание в эту проблему, и я признательна за это. Многие десятилетия алкоголиков считали третьесортными, выродившимися людьми, у которых отсутствуют самоконтроль и этические нормы, но когда алкоголизм признали болезнью, это представление об алкоголиках начало меняться.

Когда алкоголиков, а затем и наркоманов стали воспринимать не как плохих людей, но как больных, многие почувствовали облегчение. С них было снято огромное бремя, когда им открылось, что они имеют дело скорее не с собственной порочностью, но отчасти с биохимической проблемой, имеющей генетическую основу. Этих людей, страдающих химической зависимостью, теперь стали считать не отбросами общества, а нормальными людьми, у которых развилась болезнь. Эта модель позволяет страдающим зависимостью алкоголикам и наркоманам вновь стать членами общества, с которыми гуманно обращаются, а не наказывают. В понимании людей, страдающих зависимостью, и в их лечении произошел революционный сдвиг. В этой новой ситуации понимания даже Бетти Форд, жена президента Соединенных Штатов, могла признаться в своих пристрастиях точно так же, как она позднее призналась в том, что у нее рак груди. Человек с такой проблемой мог больше не опасаться, что его сочтут «плохим». Напротив, к Бетти Форд отнеслись как к сильной и мужественной женщине, достойной восхищения и похвалы, ибо она признала свою болезнь и встретилась с ней лицом к лицу. Ее мужество дало ей возможность повлиять на осуществление огромных перемен, особенно в понимании проблем женской зависимости от алкоголя и наркотиков.

Это новое понимание также внесло важный шаг в выздоровление: страдающие зависимостью теперь могли отделить себя от своей болезни, могли понять, что они — нечто гораздо большее, чем их поведение и представление о себе. «У меня есть болезнь, но я — это не моя болезнь. Мое представление о себе гораздо шире, чем моя личность алкоголика или наркомана».

Однако, когда наше понимание зависимостей стало включать в себя не только химическую зависимость, но и другие ее виды, мы начали беспокоиться. Зависимость, подразумевающая виды деятельности и отношения, включает в себя поведение, сходное с поведением людей, страдающих химической зависимостью, а также историю взаимоотношений разных поколений. И хотя в зависимости такого типа не присутствуют моменты алкоголизма и наркомании, ее все-таки следует относить к болезни. Со временем все больше и больше людей стали задавать вопрос, действительно ли концепция зависимости как заболевания применима к таким явлениям, как одержимость покупками, религиозный фанатизм и со-зависимость. Ведь куда легче назвать болезнью ту зависимость, которая связана непосредственно с телом, например обжорство, патологическое отвращение к пище, некоторые крайние формы зависимости от других людей или поведение, являющееся явно патологическим и социально неприемлемым, как, например, одержимость сексом и навязчивое мышление.