Читать интересную книгу Живая плоть - Рут Ренделл

Виктор несколько раз вздохнул, пытаясь успокоиться, открыл следующую дверь. Она сидела на краю кровати. Увидев его, девушка подняла взгляд, посмотрела ему в глаза и без улыбки протянула к нему руки.

Глава 14

Они проснулись одновременно. Виктор открыл глаза и обнаружил, что они спали обнявшись. Дрогнув, ее веки поднялись. Он не помнил, как погасил электричество, но определенно сделал это, потому что сейчас ее лицо освещала лишь луна. Ее груди были полными и мягкими. Он держал их в руках – до этой ночи такого с ним не было. Раньше занятия сексом были для Виктора нападением, за которым следовали торопливые проникновения, а потом приходила взрывная разрядка, упадок сил и раскаяние. И это совсем не касалось тех женщин, которых он насиловал, – это было нечто совсем другое и лишь отдаленно напоминало секс, в этом было больше животного желания и подавления. К Полин он относился лишь как к дырке, окруженной плотью. Кларе не нужно было учить его заниматься любовью, Виктор не позволил бы женщине поучать себя. Но занятие любовью с ней проходило естественно, он исследовал ее тело руками, нежными кончиками пальцев, языком и шелестяще шепчущими губами. И не мог предвидеть ответных реакций, ощущения, что она тает, расслабляется от его прикосновений, окружает его и принимает с нежной, любовной благодарностью.

Клара не была активной женщиной, о каких он читал в журналах. Биения ног, манипуляции его плотью, усаживания верхом, ликующих криков он вынести не смог и не совладал бы с такой требовательной инициативой. Легко, с мечтательной сдержанностью, думая не о сиюминутном удовлетворении, но об утонченных удовольствиях, он медлил с оргазмом, пока не ощутил, как ее руки прижались к его спине, ее губы коснулись его губ и прошептали: «Сейчас!» До этого момента ночь была несовершенна, он подозревал, что Клара не понимает, что сейчас совершается чудо, но после этого слова он понял, как глубоко заблуждался. Годы тревоги, замешательства, неуверенности растаяли, будто их никогда и не было. Его тело наполнилось светом, и он понял, что это же испытывает и она и что кровь в их жилах стала иной.

– Я люблю тебя, – выговорил он непривычные слова, которые видел на страницах журналов, но до сих пор никогда и не думал произносить.

Когда Виктор проснулся снова, рядом ее не было. Шторы были подняты, за окном наступило бело-серое утро с хмурым, бесцветным небом. За окном зацвела роза – белая, белее облаков. Вошла Клара, принесла ему чая, села на кровать. Она была одета, как знающая свое дело секретарша, – в серый фланелевый костюм и красную блузку с бантом. Поцеловала его и, когда Виктор хотел обнять ее, с улыбкой отодвинулась.

– Давай я отвезу тебя. Давай, встану и отвезу.

– Нет, Виктор. Я должна сама привезти Дэвида. Ты должен это понимать.

Конечно, он понимал. Он явственно видел на лице Клары ее мысли: ничего не изменилось ни в ее чувствах к Дэвиду, ни в верности ему, как не могло измениться у Виктора. Она дала обещание и должна была его сдержать. В определенном смысле она быласекретаршей Дэвида, его нянькой или любящей сестрой.

– Я встану и уеду, чтобы Дэвид не видел меня, – произнес Виктор. – Отправлюсь домой.

Клара кивнула:

– Мы скоро увидимся. Я позвоню тебе.

– Знаешь, я бы хотел видеть Дэвида.

Она как будто бы удивилась:

– Да, конечно.

Виктор слышал, как «Лендровер» выехал из гаража, расположенного прямо под спальней. Он слышал рев мотора, переключение скоростей, паузу, когда он выехал со двора дома. Когда шум стих, он встал, оделся, навел порядок в комнате, вымыл чашки, тарелку, оставшуюся после завтрака. Есть ему не хотелось. В гостиной он нашел фотографию, которую подарили ему прошлым вечером. «Клара, – сказал он изображению на фотографии, – Клара». Не в силах отвести взгляда от этого кусочка картона, он сидел в кресле, держа его перед собой в дрожащих руках. Почему он не понимал все эти недели, что влюблен в нее? Потому что раньше с ним этого ни разу не случалось. Теперь ему стали ясны отношения родителей, он понял, почему они не могли оторваться друг от друга, и удивлялся, почему был так слеп и глуп в детстве.

Он сунул снимок в конверт, где лежал его фотопортрет, а свой оставил на столе. Еще вчера утром Виктор планировал написать поперек угла пожелание им обоим размашистым почерком, как это делают знаменитости. Сегодня он не мог этого сделать и просто оставил его на столе.

Еще не было восьми часов, когда Виктор вышел к своей машине и услышал мерный далекий гул, словно взлетал самолет. Это просыпалась автострада. День и новые дела все настойчивее напоминали о себе, возвращалась обычная повседневная жизнь. Этим утром он должен был вернуть автомобиль, но приехать туда к девяти часам было невозможно. Придется платить за дополнительный день. Нужно известить миссис Гриффитс, что он съезжает, и, наверно, сообщить об этом Тому или Джуди. Виктор думал об этих делах, а потом Клара, ее мысленный образ, воспоминание о ее голосе вытеснили все остальное. Он ехал обратно в Эктон и не мог думать ни о чем, кроме прошлой ночи и Клары. Он боялся этих мыслей, гнал их прочь, будто стыдился и не верил в то, что произошло. Ему казалось, что он совершает какую-то ошибку, ведь даже воспоминание о ее открытых в лунном свете глазах вызывало у него дрожь, и по хребту бежали мурашки.

Ну и что дальше? Они даже не поговорили с утра. Клара не возражала, чтобы он встретился с Дэвидом, и, скорее всего, понимала, чему будет посвящен их разговор. Возможно, Дэвид сам поймет, что произошло. Может, он даже будет рад. В конце концов, он может очень любить Клару, может жить с ней в одном доме, зависеть от нее, но не может быть ее любовником, не может дать ей того, что он, Виктор, дал прошлой ночью. Если он действительно ее любит, то должен понимать, что без этого ее жизнь тускла и неполноценна. И, возможно, Дэвид будет доволен, что у нее появился Виктор, который будет по-настоящему любить ее и заботиться о ней.

Виктор сдал машину, и, поскольку было всего десять минут десятого, ему не пришлось платить за дополнительный день. Он пошел пешком на Толлешант-авеню, чувствуя себя сильным, бодрым, молодым, хотя вчера ему исполнилось тридцать девять лет и он выпил две бутылки вина. У себя в комнате он сел в инвалидное кресло, представляя, как, должно быть, чувствует себя Дэвид, ощущающий свое тело только выше пояса, способный думать и говорить, есть, пить, передвигаться в инвалидной коляске, и больше почти ничего. Конечно, если он не может заниматься любовью из-за того, что больше десяти лет назад получил пулю в позвоночник, то, само собой, не может этого хотеть. Виктор знал, что хочет этого, потому что чувствовал возбуждение всякий раз, когда думал о Кларе. Сидя в инвалидном кресле, он и сейчас испытывал эрекцию. Как смешно и нелепо! Он вскочил с кресла и бросился на кровать, зарывшись лицом в подушку, но это не помогло. Образ Клары никуда не делся, он чувствовал жгучее и мучительное желание. Но надежды не было. Клара сегодня не приедет. Или… может случиться так, что Клара, привезя Дэвида домой, поедет к нему? А если нет?! Когда она ему позвонит? Виктор представлял, как она ведет машину по зеленой в июне Англии, по шоссе, по маленьким вьющимся дорогам через деревни, наверняка думая о нем, как он думает о ней, молодой женщине с золотистой кожей, со светлыми золотистыми волосами, в костюме секретарши, в красной блузке с бантом…

Вскоре он заставил себя встать и сесть за стол с бамбуковой рамкой, украшенной ожогами сигарет, и стал писать миссис Гриффитс. Он предупредит ее всего за неделю. Она ничего не потеряет, ей платит Министерство здравоохранения и социального обеспечения. Виктор рассчитал, что Клара должна скоро приехать, но когда внизу зазвонил телефон, он подумал, что ошибся в расчетах и она уже дома. Звонит, едва вернулась домой! Он побежал вниз, снял трубку, и женский голос спросил, не Керри ли это. Ошиблась номером. Лучше было бы уйти куда-нибудь, чем сидеть здесь и ждать звонка, но Виктор понимал, что никуда не уйдет.

Дженнер уже не мог думать ни о чем другом. Он уже рассчитывал, как они будут жить вместе, что будут делать, какое у них будет кресло, стол, стулья, кровать… Очевидно, какое-то время они проведут в той новой квартире. Ему нужно будет приняться за работу, начать бизнес по прокату автомобилей, сначала будет трудно, но потом дело обязательно наладится. Он спросил себя: выйдет ли она за него замуж?

И хотя эти постоянные мысли о Кларе приносили боль его душе и причиняли физические страдания, каких он раньше никогда не испытывал, Виктор не мог удержаться от того, чтобы вспоминать, с каким самозабвением, чуть ли не с облегчением,словно давно этого жаждала, она отдавалась ему. «Она отдалась ему» – это старомодное выражение он однажды слышал от матери, правда, в уничижительном смысле: «Она отдалась ему и, конечно, пожалела об этом». Клара, он был уверен, никогда не пожалеет об этом. Она действительно отдавалась, как будто делилась с ним радостным любовным напитком, не думая ни о чем другом. Он любил ее, а она его. Во всем этом была правильность, начавшаяся в тот день, когда он увидел название станции Тейдон-Буа, а потом начал искать Дэвида. И, безусловно, это был удачный день и для Клары: теперь она была избавлена от жизни, столь неподходящей для молодой, красивой, способной дарить любовь женщины.