Для начала покатим на летное поле, что в форте Пограничный. Именно оттуда взлетают самолеты, которые вполне смогли бы пролететь над Дурным болотом у Вирацкого баронства. Самолеты военные, правда, запросто не наймешь, но проверить стоит. За подсказку спасибо Велиссе вер-Бран. А заодно не мешает заехать в столицу княжескую, город Тверь славный, и там постучаться в разные дверки, в Департамент внутренних дел и в контрразведку. Глядишь, мне, как охотнику с сыскным поручением, какую полезную информацию по искомому Пантелею подкинут.
Пока я так размышлял, доехали мы до высоких резных ворот некромантовой усадьбы, на резных же столбах висящих. Тщеславен Васька, заест его этот бес. У него все как в той шутке древнего писателя Аверченко о чувстве прекрасного у немцев: «Что нельзя позолотить, расписывается розами». Ладно, хоть плахи высоченного забора, расположившиеся между каменными столбами, еще сиринами с гамаюнами не изрезал ― с него ведь станется.
Я постучал молотком в калитку. Молоток у Васьки низко висит, любой проходящий сопливый пацаненок дотянется. Для иного бы это самоубийством было, колотили бы шкодливые дети в калитку с утра до вечера, но некроманта задевать опасаются. Я бы так ни в жизнь не повесил.
Почувствовал уже знакомый укол магии, подождал, что калитка откроется, но она не открылась, оставаясь затворенной. Странно. Чего это Васька таким стеснительным стал? Я постучал еще, опять почувствовал колдовской взгляд на себе, и вновь калитка не дрогнула. Зато во дворе почему-то плескалась вода и доносились приглушенные ругательства вперемежку с какими-то непонятными словами, причем все это весьма знакомым голосом. А затем я услышал… не знаю, как и сказать. Вроде и визг, но как будто визжала свинья одновременно с циркулярной пилой, которой в этот момент свинью и пилили. Двойной голос. Или даже тройной. Верный признак чего? Верно, пятерку вам: или нечисти, или, что некроманту ближе, какой-то нежити. А еще мелькнула одна догадка, и я почувствовал, что меня начинает разбирать смех. А еще кто-то засмеялся во дворе. Женским голосом ― знакомым таким.
Маша это тоже заметила, потому что, сначала испугавшись, теперь смотрела на меня с недоумением. Потом, с таким же недоумением, на калитку. Я лишь махнул рукой, извлек из ножен прямой нож с широким лезвием, сунул его в щель между калиткой и воротным столбом. Повозился, скинул задвижку и толкнул дверь.
Картина, которую я застал во дворе, достойна была кисти лучших живописцев, если бы им, конечно, писать такое было не в падлу. Я даже подумал, что сюда стоило зайти лишь для того, чтобы увидеть великого некроманта Ваську в такой позиции. В своем великолепном барском красном парчовом халате он стоял своими белесыми босыми ногами в верхней мраморной чаше фонтана, испуганно глядя вниз и делая при этом какие-то пассы руками. Три обнаженные мраморные эльфийки изящными жестами возносили чашу с перетаптывающимся в ледяной воде Василием над своими томно склоненными головками. Вода выплескивалась от движений упитанного колдуна и прозрачными хрустальными водопадами срывалась в чашу нижнюю, пугая золотых рыбок и разбиваясь брызгами на мраморных ступнях лесных красавиц.
Время от времени Василий вдруг совал себе в рот два пальца, сгибался, некоторое время корчился в судорогах, как будто пытаясь насильственно извергнуть из себя содержимое желудка. У него это не получалось, вид был страдальческий, в глазах стояли слезы, лицо бледно как мел, но при этом все пошло пурпурными пятнами. Короче, измучился Васька. Отравился, что ли?
В окне, запахнувшись в шелковый пеньюар, стояла демонически прекрасная Лари без головного убора. Короткие малахитовые рожки пробивались через ярко-рыжие пряди. И она от души смеялась, глядя на Василия. Смеялась искренне, весело, своим восхитительным бархатным смехом, не выражая ни капли сочувствия.
Причиной столь бедственного положения великого некроманта оказалось весьма жуткого вида, хоть и не слишком большое, существо, в котором угадывался недавно виденный мной в этом же дворе кабанчик. Раньше он был привязан к ноге одной из мраморных эльфиек, подпиравших крыльцо Васькиного терема, теперь же у нее на ноге болтался лишь обрывок веревки.
Однако в чудовище, осаждавшем фонтан, очень мало осталось от того милейшего упитанного представителя свинского племени, которого мы встретили совсем недавно. Во-первых, у свиней не бывает таких пастей, почти до середины тела, а в этих пастях не бывает таких клыков. Во-вторых, не бывает настолько налитых кровью глаз, что они превратились в два горящих угля. И в-третьих, если свинья ведет себя так активно, это явный показатель того, что она живая. Если свинья мертвая, то она лежит тихо и готова к тому, что сейчас за нее примутся чуткие руки мясника, в нашем случае ― Петра Бревнова, который оного кабанчика Ваське и презентовал, надеясь, что тот употребит его так, как кабанчиков употреблять подобает.
Однако в жизни некромантовых свиней есть еще дополнительные опции. И этот свин стал достойным образцом свинской же нежити, а еще он был настолько изменен и от него так перло следами магии, что становилось ясно ― кто-то долго и старательно превращал труп невинного животного в настоящее чудовище. И в этом занятии преуспел. И кто мог это сделать ― сомнения не вызывало. Виновник сейчас стоял в ледяной воде на высоте почти двух метров от земли, страдал, ругался, пытался то что-то выблевать, то как-то поколдовать. Поколдовать не получалось тоже ― Васька дрожал от холода, суетился, путался. Не привык он колдовать в таких экстремальных условиях, все больше в тиши лабораторной. Или в моргах, скажем: там еще тише.
― Вася, что-то случилось? ― крикнул я ему от калитки с неискренней тревогой в голосе.
Ко мне повернулись все трое ― демонесса в окне, колдун в фонтане и мертвая свинья под ним. Демонесса приветливо помахала ручкой, Васька сморщился так, будто у него зуб схватило, а кабанчик резво повернулся и бросился ко мне. Я решил судьбу не искушать, вступая с ним в единоборство, и ловко укрылся от него за калиткой. Раздался гулкий удар в доски, послышались новые переливы смеха Лари, а затем топот копыт вновь удалился, и я услышал удар уже в мраморное основание фонтана. Звук, как будто кто-то поскользнулся в воде, громкий плеск и взрыв ругательств высокого уровня нецензурности. И снова женский смех.
Так, в калитку лучше не соваться. Эта жертва новоявленного Мичурина может и сожрать, судя по всему. Поэтому я подпрыгнул, подтянулся, заскреб ботинками по доскам ― и через пару секунд уселся наверху забора. Рядом в доски вцепились две маленькие ладошки, и еще через несколько мгновений рядом со мной оказалась Маша.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});