отрицательным напряжением, витающим в воздухе, что-то может произойти…
— Рэн Джейкоби — не мороженое. Он кусок черствого сыра, пропитанный крысиным ядом, и мне совершенно неинтересно его пробовать.
Карина добродушно смеется, щелкая крышкой блеска для губ и опуская его обратно в сумочку.
— Ладно. Я тебе поверю, девочка. Но просто чтобы ты знала... многие не стали бы этого делать.
Оскар выглядит как полузащитник. Он ростом шесть футов три дюйма и почти такой же широкий, и когда он двигается, все на вечеринке двигаются вместе с ним, притягиваясь к нему, как будто они пойманы в ловушку на его орбите. Можно услышать, как он смеется — богатый, теплый, гулкий звук — над бешеным ритмом музыки, которую меняют каждую минуту или около того, не в состоянии посвятить себя одной песне, не переключая ее на что-то другое.
Я знакомлюсь с ним четыре раза подряд, и он ни разу не вспоминает меня —эта невежливость смягчается тем, как он счастлив, когда снова узнает мое имя и обнимает меня, как будто именно это и имеет в виду.
В перерывах между моими столкновениями с Оскаром, Карина накачивает меня пивом за пивом, как будто вечеринка вот-вот закончится. Я не новичок в алкоголе. Я перепробовала все известные человеку напитки, но, по общему признанию, это было уже давно; я опьянела от пива номер три и пьяна к тому времени, когда достигаю кружки чашки номер пять.
Около одиннадцати Карина становится ярко-розовой и указывает на парня в другом конце гостиной, который действительно похож на молодого Энди Сэмберга. Он просиял, как только увидел ее, и моя подруга больше не видит никого, кроме Андре. Я не ревную её ко времени, проведенному с ее новым сэндвич-мороженым с кориандром и лаймом; когда ты находишь свою вкуснятину, ты должен наслаждаться каждой секундой, пока можешь.
Да и вообще. У меня есть Пресли, чтобы составить мне компанию.
— Люди склонны упускать из виду человека с бритой головой, — говорит она, раскачиваясь рядом со мной на своем стуле.
Она пьяна, но все еще мыслит здраво. Я так думаю. Может быть, мы достигли того идеального равновесия, когда она настолько пьяна, что не в своем уме, а я настолько пьяна, что ее невнятные слова и нечеткие утверждения действительно звучат как настоящие слова.
— Люди считают его глупым, потому что он модель, но в прошлом году мне пришлось работать с ним над научным проектом, и он был действительно умен. Реально, реально, реально умный.
Я передаю ей пиво, которое мы пьем вместе.
— Реально, реально, реально умный?
— Да! — говорит она, хихикая. — Реально, реально, реально... реально, реально... — она забывает, что собиралась сказать. — Короче, его зовут Пакс. По-латыни это означает «мир». Ты это знала?
— Знала.
— Ооо, посмотри на себя. Умная маленькая Элоди. Мне нравится твое имя. Что значит Элоди?
Я громко икаю, пытаясь сосредоточиться на хорошеньком веснушчатом личике Пресли, но в данный момент она раскачивается в трех местах, и я не уверена, к какой версии я должна обратиться.
— Значит «чужие богатства», — говорю я средней Пресли. — С французского языка. Это было второе имя моей мамы.
— Это ррррреально красиво, — бормочет Прес. — Реально, реально, реаль...— Она понимает, что делает, и заливается смехом. — Боже, по крайней мере, тебя не назвали в честь толстяка в парике, который... который, черт возьми, умер, сидя на унитазе, од... но... вре... мен… но… — она борется с этим, — поедая гамбургер и вываливая гигантское дерьмо.
— Не думаю, что это когда-либо было доказано, — бормочу я, стараясь не рассмеяться. Как я могу сохранять невозмутимое выражение лица, когда она все это придумывает?
— Боже, я действительно напилась, — говорит она, пошатываясь и пытаясь подняться на ноги. — Думаю, мне нужно быстро пройтись по территории, чтобы протрезветь. Ты когда-нибудь видела этих скоростных ходоков? Они выглядят чертовски нелепо. Эй! О, привет! Том! Смотри, Элли, это Том из академии. Он нас не видел. Ну же, давай напугаем его до смерти.
— Прес, думаю, я бы предпочла просто остаться... здесь...
Хотя, уже слишком поздно. Она хватает меня за запястье и поднимает на ноги. Не успеваю я опомниться, как мы оказываемся по другую сторону гостиной Оскара и стоим позади Тома, который рассказывает очень оживленную историю своим друзьям.
— А потом он схватил меня за горло, глядя на меня так, словно собирался убить, и я не мог дышать, черт возьми, и я сказал: «Хорошо! Ладно! Я, бл*дь, это сделаю. Просто отвали от меня, чувак!».
— Этот парень не в себе, — говорит высокий парень в очках. — Я слышал, что он ударил ножом одного из учителей во время весенних каникул в прошлом году.
— Не говори глупостей, — говорит единственная девочка в маленькой группе Тома. Кончики ее светлых волос выкрашены в пурпурный цвет. Она закатывает глаза. — Если бы кто-то из учителей получил ножевое ранение, разве мы не знали бы об этом? И почему, черт возьми, они позволили ему продолжать посещать академию, если он причинил вред одному из преподавателей? Ты действительно должен пропустить это дерьмо через фильтр, прежде чем позволить ему выплеснуться из твоего рта, Клэй. Ты знаешь правило. Мы проверим все факты, прежде чем объявить это истиной.
— Расслабься, Джем. Боже. Он просто рассказывает нам то, что слышал, — говорит невысокий парень, разламывая пальцами пирожное. Он запрокидывает голову и роняет в рот кусок липкого шоколадного торта.
— Уф! Никто из вас меня не слушает! — Том раздраженно поднимает руки вверх. — Джейкоби угрожал убить меня на хрен. И если я не верну телефон этой девушке до конца завтрашнего дня, она поймет, что что-то не так. Она, вероятно, доложит обо мне Харкорт. Меня исключат, и мой дед убьет меня, и я умру в любом случае, так что мне действительно нужна какая-то гребаная помощь, пожалуйста, потому что я сейчас немного схожу с ума, и ...
Парень, поедающий пирожное, проглатывает его.