– Нам бы тебя одеть, – сказал он мне мягко, как маленькой.
Я слышала, как он, торопясь, одевался сам. Затем он собрал в охапку мою разбросанную по всей комнате одежду. Тошнота слегка отпустила меня. Я прополоскала рот и попыталась одеться самостоятельно.
Пока я натягивала джинсы, мои коленки пристукивали друг о дружку. Я стала было сползать на пол, но Бенни успел подхватить меня. Я никак не могла справиться с пуговицами на блузке. Бенни кое-как застегнул её, но, конечно же, неправильно. Я не позволила ему ничего исправлять. Меня охватил безотчетный страх, а в голове пульсировало: не дойду, не дойду до больницы. Я приготовилась к смерти.
Вдвоем и с трудом мы обули меня. Потом он стоял под дверью в туалет и ждал, когда я, наконец, опорожню свой желудок. Тело мое содрогалось. Меня мучил жесточайший, взрывной понос. Потом мы выбрались на улицу. На морозе я слегка пришла в себя. Я уцепилась за Бенни, и мы побрели по направлению к студенческому Медицинскому центру. Мы одолели два квартала, и все началось сначала – я запаниковала и побежала что было сил. Бенни старался меня поддерживать, и нас обоих мотало из стороны в сторону.
Затем все поплыло у меня перед глазами. Когда мы добрались до больницы, я настолько ослабла, что не могла сказать ни слова. В приемном покое с врачом разговаривал Аронс. Люди в белых халатах унесли меня за какую-то занавеску и положили на стол. Я пыталась отвечать на вопросы врача, но речь была бессвязна. Я пыталась держать себя в руках, но именно руки первыми отказались повиноваться мне. Они взмыли в воздух и там, наверху, извивались надо мной. Дело кончилось тем, что все мое тело забилось в конвульсиях. Какой-то человек приблизился ко мне, запрокинул мою голову и спустил с меня джинсы. Я почувствовала, как холодный шприц входит мне под кожу, он вошел так, словно в ягодицу меня ужалила пчела или кто-то хлестнул меня кнутом. И все прекратилось, как будто палач передумал и отложил плеть в сторону. Мне удавалось медленно и плавно шевелиться. Человек заправил мне блузку в джинсы и помог повернуться на спину.
– Отдохни немного, – сказал он.
Я уставилась в потолок. Я наслаждалась отсутствием даже малейших признаков болезни. Что это было? Пищевое отравление? Что же я съела такое, к чему не прикасался Бенни? Я съела горячие сосиски! На улице. Бенни ещё предупредил меня, что они делают свои сосиски черт знает из какой гадости – из костей животных, сдохших в загонах для скота и в зоопарках. Конечно же, все это обильно посыпается специями, дабы перебить мерзкий запах тухлятины. Я посмеялась над неженкой Аронсом и его слабым желудком и заявила, что намереваюсь сожрать бегемота. Никак не меньше… Я села. Я чувствовала себя превосходно; правда, слегка кружилась голова да немного были заложены уши. Взгляд упал на часы. Я могла отключиться и невесть где пропадать хоть годами, а на циферблате за все это время проходило лишь несколько секунд. Я осмотрела помещение. Всюду стояли медицинские банки-склянки, рядом валялись инструменты. Мне страстно захотелось почитать хорошую книгу.
Ко мне вернулся слух, и я сразу же сообразила, что за шторкой-занавеской лежит человек. Он тихонько всхлипывал, а кто-то другой полушепотом пытался ему что-то внушить. Мне стало жаль, что врачи не положили меня в отдельную палату, а ограничились тем, что повесили между мной и плачущим больным простыню. Я заерзала; после поноса остается неприятное ощущение зуда. Жаль, что на этой благословенной планете в больницах отсутствуют «утки». Я расстегнула блузку и застегнула её так, как положено. Я слезла со стола, дотянулась до салфетки, высморкалась, и вдруг до меня стало доходить, что у меня снова начинается лихорадка. На орбите мы строим больницы в святых местах, при храмах и монастырях, на стенах висят иконы. Землянам не мешало бы перенять наш опыт. Исполненная сознания долга, я вновь вскарабкалась на стол, и в этот момент в палате появился врач.
– Чувствуете себя лучше? – спросила врач, женщина лет пятидесяти. Держалась она со мной холодно. Ее волосы были убраны назад, в морщины, в складки лица намертво въелось выражение недовольства.
– Чувствую себя прекрасно, – ответила я. – Что это было, пищевое отравление?
– Пищевое отравление! – Доктор сунула мне в рот термометр, измерила температуру. – Нет, вы пережили сильный нервный срыв. Да уж, нервишки у вас барахлят. За последнюю неделю у нас перебывало множество таких пациентов. Экзамены, да?
Я кивнула. Значит, у меня потихоньку поехала крыша.
– Переволновались из-за отметок? – спросила врач.
– Нет… это не касается учебы.
– Сложности в отношениях с родителями? С мужчиной?
– Отчасти. Полагаю, что-то в этом роде, – солгала я. На самом-то деле больше всего на свете я боялась группы революционеров с горящими глазами. Меня преследовало видение: вот они ловят меня, связывают, насильно кормят снотворными таблетками, вливают в горло спиртное. Затем они убивают Бенни. Затем ФБР отправляет оба наши трупа в тюрьму. Затем Соединенные (Штаты обрушиваются всей своей военной мощью на Миры. Да… так что новенького?
Врач продемонстрировала мне Пузырек, погремела таблетками, которые она мне оставляла. Я взяла пузырек из её рук.
– Таблетка с транквилизатором действует в течение нескольких часов. Принимайте по одной перед каждой едой в течение нескольких месяцев, – сказала мне врач.
– Клонексин, – прочитала я.
– Лекарство препятствует выделению норепинефрина в организм, – объяснила доктор. – Понимаете, что это такое?
– Никогда не была сильна в ваших науках, – призналась я.
– Выделение этого гормона, помимо всего прочего, и послужило причиной того, что с вами произошло. Нервному срыву предшествовал длительный период крайнего напряжения. Будете принимать лекарство – гарантирую: в ближайший месяц срыв не повторится. Занимаетесь авиаспортом, парашютизмом? – спросила врач.
– Нет, – ответила я.
– И хорошо. Вам не следует управлять машиной, заниматься видами спорта, связанными с риском, до тех пор, пока вы принимаете клонексин, – предупредила меня врач. – Ваш организм не будет выделять адреналин, когда вам станет угрожать опасность. Но во всяком случае побочных эффектов нет.
– А потом, когда я прекращу прием лекарства, все опять повторится? – поинтересовалась я.
– Обычно не повторяется, – сказала доктор. – А если такое случится, я снова выпишу вам лекарство, дам схему приема таблеток.
– Но в это время я буду в Европе. Где-нибудь в Югославии, например, – сказала я.
Наверное, целую секунду доктор внимательно разглядывала меня. Затем достала из ящика письменного стола новый пузырек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});