Клэр вскочила с места. Лицо её побледнело.
– Они обвинили нас, что мы ввели скрытый закон о приостановке конституционных гарантий. И направлен он – против землян.
– В качестве временной меры, действующей в условиях чрезвычайного положения, – добавил Ян.
Вдруг где-то рядом раздалось хихиканье. Это в зале появился доктор By, седоголовый профессор с Учудена. Профессор прикрывал ладошкой растягивающийся в улыбке рот.
– Ради Бога, простите, – ухмылялся он. – Но вас нельзя назвать реалистами. И очень уж далеко вам до Макиавелли! Должно быть, вы представляете себе, когда начались все эти разговоры? Неделю назад? Месяц назад? А где? В Тайном Совете Ново-Йорка? Но вопрос до сих пор не вынесен на референдум. И почему? Давление небольшой, но очень влиятельной группы. То, что пишет вам ваш друг, О’Хара, это только надводная часть айсберга. А в этой игре не сыгран ещё даже первый тайм. О чем лобби в США обязаны прекрасно знать.
– Имеете в виду, что за всем этим кроется тщательно разработанный план? – спросила я.
– Просто-напросто Тайный Совет и Координаторы рассчитали, что вся эта кампания выгодна Ново-Йорку вне зависимости и от итогов референдума, хотя и тут спрогнозирован ответ «нет», и от ответной реакции Штатов. При определенных обстоятельствах они отложили на время референдум до того момента, когда массы созреют и будет создана видимость единодушного голосования.
– Какая же выгода Ново-Йорку от того, что закроется космодром в Кейпе? – удивился Ян.
– Несомненно, многие люди сегодня вечером задают себе тот же вопрос. Но у меня на этот счет нет ни малейшей идеи, – отчетливо произнес профессор. Затем он внимательно оглядел зал, переводя взгляд от стены к стене. Стояла мертвая тишина. До сих пор мне ни разу не приходило в голову, что «Космос-клуб» может быть буквально нашпигован электронными «клопами». Мне, обыкновенному человеку. – И, ради Бога, простите меня, – вновь извинился перед нами профессор, – но только очень наивные люди могут полагать, что в Соединенных Штатах пройдет закон, ограничивающий туризм. Во всяком случае на нас он распространяться не будет. – Профессор выдержал паузу. – А реальность такова. Чрезвычайное положение – введение эмбарго – уже давным-давно существует. И действует определенное соглашение между США и Мирами. Эта мера не распространяется только на Кейп, потому что в глазах мировой общественности Кейп – это часть Ново-Йорка. Но Кейп не производит дейтерий. Он закупает его у корпорации «Сталь США» по контракту, выполнение которого контролируется американским департаментом энергетики. А не будет горючего – не будет и полетов.
Голос Клэр дрогнул.
– Вы имеете в виду, что правительство Ново-Йорка сознательно бросает нас тут на произвол судьбы? – спросила она.
– Не исключено. – By кокетливо повел плечами. Так люди Востока, стараясь подражать своим западным собратьям, неумело копируют их жесты. – Мы сами выбрали, где нам быть, – сказал By.
Бенни поджидал меня в моей комнате; как-то мы с ним решили, что для нас тонкие стены общежития и обилие народа все же лучше одного крошечного электронного «жучка», живущего у Бенни под кроватью. Мы подозревали, что подобное подслушивающее устройство находится и в моей комнате, но вслух об этом не говорили – не хотелось заострять внимание на этой мерзкой теме.
Я позвонила Аронсу из ресторана «Лиффи», и к моему приходу меня уже ждал свежезаваренный чай. Я взяла горячую чашку, чтобы согреться, и объяснила Бенни, какой оборот приобретают события.
– Да не обойдут тебя стороной интересные времена! – сказал Аронс. – Китайское ругательство.
– У меня душа лежит больше к американским ругательствам, – сообщила я Аронсу. – К черту! К черту и скучные, и веселые времена.
– Где ты будешь в воскресенье? – спросил он.
– В Лондоне. Как раз под Рождество.
– По крайней мере, ты будешь в курсе событий.
– Мне будет очень одиноко. – Я принялась расхаживать с чашкой по комнате и пролила чай на ковер. Первая мысль: «Ну, разлила – и разлила. Пусть убирает тот, кто будет жить здесь после меня». Через сутки я должна была съехать из общежития. Однако совесть заела, и, взяв тряпку, я стерла пятно с ковра. – Я уже чувствую себя одиноко, – сказала я ковру. – В этой группе я не знаю никого, кроме Хокинса. Но как с ним поговоришь, когда он… – На глаза навернулись слезы. Одна из них, теплая, упала на руку. Я шмыгнула носом и мокрой ладонью смахнула слезу со щеки.
– У тебя месячные? – спросил Бенни.
– А я и не знала, что поэты умеют считать. – Я швырнула тряпку в таз и поглядела на себя в зеркало. Люди с моим цветом глаз обычно не плачут – их глаза наливаются кровью. – Это не то, – сказала я Бенни. – Я уже взрослая девочка, и гормоны тут ни при чем.
Я подошла к Бенни и принялась массировать ему плечи.
– Я хочу… мне бы домой. Хоть на недельку, на две. Разве можно по-настоящему расслабиться на этой проклятой планете? Тут все так сложно!
Бенни сунул свои ладони под воротник рубашки, нашел мои руки.
– На этом свете есть и очень приятные вещи, – сказал он.
– А то, что месячные, ничего? – спросила я.
В последнее время он стал часто смущаться.
– Давай поставим на этом точку, – сказал он. – Нет, напоследок – восклицательный знак!
У него был добрый голос. Я тихонько притянула его к себе, и мы закончили нашу славную беседу, лаская друг друга.
Когда я вернулась из ванной комнаты, я снова скисла, впала в депрессию. Но я старалась вовсю, пытаясь перебороть её. Бенни на радость. Зато теперь я знаю, судороги появляются не только тогда, когда ты умираешь от счастья.
Глава 29
Тех, кого боги хотят наказать, они лишают здоровья
Время шло, час, другой, третий, а я все не могла заснуть. Я была в смятении. Я едва успевала сосредоточиться на какой-то одной проблеме, как тут же, буквально через секунду, я вспоминала про очередную напасть.
Я проснулась от того, что что-то очень мешало мне. Оказалось, что я спала на пакете со слипшимися конфетами.
– Бенни! – Я принялась трясти его за плечо. Сильно трясти.
Он быстро проснулся.
– Что случилось?
– Я… Я не знаю, – пожаловалась я.
Я заикалась, задыхалась, хрипела, словно средневековые инквизиторы присудили мне пытку гарротой.
– Боже, забери меня… в больницу! Внезапный приступ тошноты прервал мою мольбу. Я сбросила одеяло на пол и, пошатываясь, поспешила к раковине. Меня тотчас вырвало, но это не принесло облегчения. Позывы на рвоту продолжались. Бенни накинул мне на плечи свое пальто, теплое тяжелое пальто, сжал руками мои плечи. Я не могла унять дрожь, я билась в лихорадке – то в ознобе, то в горячем поту. Бенни зажег свет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});