Читать интересную книгу Ангелы ада. Смерть любопытной . Палач: Новая война - Питер Кейв

Маргарет… Проклятая Маргарет! Поделом ей. Мама… Она не понимала, никто не понимал. Разговаривали с ним. Окручивали. За его спиной договаривались… Ужас! Даже подумать страшно! Никогда, никогда, никогда… Они не понимали. Майк говорил: большинство людей еще не готовы понять, что некоторые из нас просто другие. Это верно. Нужно смириться. Смириться с необходимостью скрывать…

Но даже Майк не понимает, сколько он натерпелся от Маргарет, как он ее ненавидел и боялся. Она его словно загипнотизировала, несмотря ни на что он чувствовал, она сумеет сделать так, чтобы это произошло. А теперь ее готовятся опустить в землю, в дорогом гробу из чистого дерева. Гроб сгниет, черви и тлен доберутся до тела, обряженного и приукрашенного служащими похоронного бюро, и превратят это тело, которое сейчас лежит среди множества цветов, в страшный безобразный прах.

Джордж безмолвно содрогнулся от дикой радости — настоящей, искренней радости. Он облизнул губы и сидел тихо, прислушиваясь к сильному голосу священника, думая о Майке.

— Человек пребывает в суетной гордыне и беспокоится о пустом: он стяжает богатства, но не может сказать, кто соберет их…

По крайней мере половина здесь — нелепая ложь, думал Кеннет Лорд. Некоторые могут сказать. Как раз сейчас он знал, кто собирается воспользоваться частью богатств Чедвиков… Он посмотрел на Лауру, сидящую рядом с ним, и ободряюще пожал ей руку. Назовем это здравым смыслом. Лаура хорошая девушка — не совсем уж дурнушка. И на все готова, и без памяти любит его — единственного мужчину, который обратил на нее внимание. Совершенно естественно. Как и многие некрасивые женщины, она может быть неожиданно пылкой. Лаура ему действительно нравилась. Хорошая девушка. Из них получится прекрасная пара, особенно если их союз укрепить деньгами. А позже, в случае необходимости, ее чертовски легко будет провести.

Порой Лаура его удивляла, так удивляла! В каких-то случаях она выглядела не такой уж безмозглой дурой, действительно хорошая девушка. И все сейчас идет как по маслу — родителям он нравится, они ему верят. Разумеется, надо самому о себе заботиться, никто другой не позаботится.

Он снова сжал ее руку. Она посмотрела на него, бледная, с застывшим выражением, и ответила рукопожатием. Придвинулась к нему чуть ближе. Он взглянул на миссис Чедвик. Да уж, хладнокровная особа. Как будто на выставке собак или модной одежды. Женщины…

— Первый человек суть бренный, земной; второй человек — Господь на небесах…

Все очень прилично, думала Мира Чедвик. Цветов вполне достаточно. Для такой надоедливой девицы, — проскользнула вдруг непрошеная мысль, которую она тут же в легкой панике поспешила прогнать. Так нельзя думать, неужели она произнесла это вслух? Нет, конечно, нет. Что за странные реакции у нее в последнее время — она утрачивает контроль над собой. Вот и тогда, когда в доме была полиция, она сорвалась, выкрикнула непристойные ругательства… Нет, нет, нет. Моя дочь умерла, я ее оплакиваю. Полиция. Этот полицейский, мексиканец, воображающий себя джентльменом. Однако итальянский шелк его костюма — настоящий, он стоит не меньше двухсот долларов. Берет взятки, конечно. Везде коррупция, разложение. Тело в гробу тоже начало разлагаться — уже прошло три дня. Она невольно вздрогнула. Муж накрыл ладонью ее руку. Она незаметно отодвинулась.

Затем все направились к могиле. К сожалению, склон был очень крутой, многие остались у дороги.

— Человек рождается из женского чрева, но жизнь его коротка и полна страданий.

Страдание, думал Чарльз Чедвик. Здесь моя дочь, плоть от плоти моей, а я так мало чувствую. Я должен был глубже страдать. Но эта бледная холодная женщина держала дочерей от меня подальше. Если бы был сын… Всю жизнь ее интересовала лишь материальная сторона: дом, одежда, подобающие клубы. Нет. Это не имело бы значения, будь у нее немного тепла. Она держала детей от меня в отдалении — вот они и похожи на нее. Но любила ли она Маргарет? Что она, такая неподвижная и непроницаемая, сейчас чувствует? Есть ли в ней хоть сколько-нибудь любви, или она лишь тщательно одетая оболочка женщины, которая говорит, что нужно, и поступает, как нужно? Я не знаю. Хелен могла бы объяснить — она таккя мудрая. И теплая. В церкви сейчас холодно, очень холодно. Я до смерти хочу теплоты Хелен, и я дурак. Дурак уже столько лет… Девять лет. Мне было сорок два — вполне еще молодой мужчина. Я мог, мог. Деньги. Это не должно упираться в деньги. Но именно в деньги все упирается. Неизбежно! Хелен, моя дорогая… Моя дочь, молодая, умерла насильственной смертью, я должен горевать. Но как? Я по-настоящему не знал ее и не любил. Последняя мысль его потрясла. Ужасно. Но это бесчеловечный закон — если кто-то совершил более или менее инстинктивный акт с женским телом (причем, с женщиной напряженной, неловкой, чуть ли не против ее воли), то обязательно должен любить и результат совершенного акта. Он стоял, и его не покидала мысль о Хелен, теплой доброй Хелен, с которой ему всегда было хорошо.

— …страх перед смертью есть грех, и сила греха есть закон. Но слава Богу, который дал нам победу через нашего Господа Иисуса Христа. Поэтому, братья мои, будьте стойкими и неколебимыми…

Все это время Лаура Чедвик думала только одно: я ее ненавидела, и она умерла, слава Богу. Это безнравственно, но я ничего не могу поделать. Я ее ненавидела, и она, слава Богу, умерла. Она поближе придвинулась к Кену, почувствовала его спокойное тепло, его теплую руку. Слава Богу, она мертва, мне должно быть стыдно, но я ее ненавидела…

— …Ты знаешь, о Господи, тайны наших сердец, милостиво услышь нашу молитву и пощади нас, Господи…

Роза Ларкин испытывала подобающие моменту чувства, которые она забудет через несколько часов.

Роберта Сильверман, приехавшая, к своему удивлению, на похороны, ощущала некоторую вину, потому что все время мысленно возвращалась к тому полицейскому сержанту, который позвонил ей и извиняющимся тоном пригласил поужинать в субботу вечером. Сама себе удивляясь, она согласилась… Лейтенант Мендоса. Он обязательно найдет. Элисон Мендоса — забавное сочетание… Должно быть, с ним не просто жить бок о бок изо дня в день. Пожалуй, он даже слишком умный. Это неудобно. Сержант Джон Паллисер…

Джейнис Хедли праведно думала все, что полагается, и заодно беспокоилась, так ли ей идет новая шляпка, как уверял продавец.

Миссис Сильвия Эшбрук, одна из немногих, искренне молилась вместе со священником.

Кругом толкались репортеры и фотографы, собралась горстка зевак.

— Милость Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога, и поддержка Духа Святого да пребудут с нами во веки веков. Аминь, — проговорил преподобный Мертон и закрыл молитвенник. Люди от могилы стали подниматься по склону к дороге и к своим машинам. Замелькали вспышки. Кто-то — Роберте показалось, что жених Лауры Чедвик — сердито запротестовал. Роберта обнаружила, что бредет рядом с Розой Ларкин, — глупой женщиной, которая ей никогда особенно не нравилась. Та что-то говорила, что принято в подобных случаях. Здесь же шел Джордж Арден — молодой человек приятной внешности, в строгом темном костюме и галстуке, со скорбным лицом.

— Все прошло так, что Маргарет бы понравилось, — тихо сказала Роза Ларкин.

Роберта непочтительно подумала: да неужели? Она перешагивала через бронзовые надгробные плиты. Вышла на вершину подъема, к веренице машин.

Посередине узкой дороги появился новый автомобиль. Длинная черная сверкающая машина, которая всем своим видом внушает ощущение власти и денег. Мендоса стоял, небрежно прислонившись к дверце, и словно чего-то ждал. Он выглядит, подумала Роберта, как экранный злодей. Узкая линия рта, на лице выражение небрежной уверенности видавшего виды человека.

Только сдержанный, без нахальства. Очень хорошая одежда, сигарета в зубах. Он не то чтобы красив, но из тех мужчин, кому женщины охотно сдаются. Весьма охотно.

Он ждал, и в тот момент, когда мимо проходил Джордж Арден, бросивший на него нервный взгляд, затоптал сигарету и сказал:

— А, мистер Арден. Извините меня. Я надеялся вас здесь застать.

Роберта прошла мимо, возле своей машины она остановилась и оглянулась.

— Э-э…что вам? — нервно произнес Арден и остановился.

— Очень прошу простить, что побеспокоил вас в такое время. — Чедвики и Кеннет Лорд шли сразу за Арденом и были уже у самой дороги. — Очень бестактно с моей стороны. И мучительно. Но, к сожалению, мы работаем круглые сутки, мистер Арден. В какое время вы и мистер Даррелл приехали в «Викторианскую комнату» в субботу вечером, мистер Арден?

Арден побелел как смерть.

— Я не понимаю, о чем вы, я никогда не слышал… Какого черта… Проклятый хитрый полицай — вы мне надоели!.. Я не обязан вам говорить ни-че-го… Майк мне говорил… не ваше дело! Я…