Опускались сумерки, и Нина вышла на бак посмотреть на закат солнца. На экваторе день переходит в ночь с пугающей быстротой. Она увидела Кари, которая стояла на носу, прислонившись к лееру.
— Привет.
— Привет! — ответила Кари, обрадовавшись. — Где ты была? Я почти не видела тебя после отхода.
— Я снова просматривала спутниковые снимки.
— Нашла что-нибудь?
Нина покачала головой, присев на скамейку, встроенную в палубу.
— Если там что-то есть, то оно полностью скрыто под покровом деревьев. Чтобы заглянуть туда, нам потребуется обшарить местность радаром. Не думаю, что твой отец доставит сюда радар.
— Он предлагал. Но чтобы вывести спутник на нужную орбиту, потребуется больше времени, чем просто сходить и посмотреть самим, так что… — Она села рядом с Ниной и показала на проплывавшие мимо заросли: — Ты видела это? Я имею в виду, ты смотрела на это по-настоящему? Просто невероятно. Такое разнообразие, такие уникальные формы жизни! А люди прямо жаждут срубить и выкорчевать — чтобы иметь возможность потреблять.
— Я знаю. Гамильтон может раздражать, но в целом он прав. — Нина откинулась назад и посмотрела на темнеющее небо. — Я думала о том, что ты сказала в Париже — что в мире слишком много людей. Это правда. Все борются за одни и те же ресурсы, все считают, что у них больше прав на существование, чем у кого бы то ни было. — Она вздохнула. — К нашему стыду, ничего с этим поделать мы не можем.
Кари повернулась к ней с полуулыбкой на губах.
— Кто знает? Быть может, в будущем мы изменимся к лучшему.
— Ну… Такова уж человеческая природа, и ее трудно изменить. К тому же я не считаю, что действительно принадлежу к тому типу людей, которые способны менять мир.
— Ты станешь такой, — сказала Кари, опуская ладонь ей на руку. — Когда найдешь Атлантиду, — пояснила она, заметив, что Нина смутилась. — Это изменит мир. Не многие способны переписать историю человечества.
— Твоя роль в этом равна моей. Более того. Без тебя меня здесь даже не было бы. Это ты и твой отец сделали возможной эту поездку.
Кари покачала головой:
— Нет-нет. Деньги без цели ничего не значат. Мы с отцом верим в цели, для достижения которых тратим наши деньги. И ты тоже. — Она помолчала, обдумывая слова. — Я думаю, у нас много общего.
— Ну, если не считать миллиардов долларов…
— Не знаю. На мой взгляд, открытие Атлантиды будет стоить дорого!
Натужный гул двигателей утих, когда их перевели на холостые обороты. Движение «Нереиды» вверх по течению замедлилось, неумолчное бурление воды за кормой превратилось в легкие шлепки волн по корпусу.
— Почему мы останавливаемся? — спросила Нина. — Что-нибудь не так?
— Наоборот, — ответила Кари. — Плавать по реке в темноте, особенно на таком большом судне, очень рискованно. Капитан Перес печется о безопасности. — В этот момент под палубой что-то громко затрещало, затем послышался всплеск упавшего в воду якоря. — И еще, думаю, обед уже готов. Тебя ждет угощение. Хулио — прекрасный повар.
Кари не разыгрывала ее. Нина ожидала, что питание в поездке будет легкое — сандвичи и консервированные бобы, однако Хулио умудрился в крошечном камбузе «Нереиды» сварить суп из свежих овощей, запечь свинину под сырной корочкой и даже на десерт подать свежий шоколадный мусс.
Еда была вкуснее всего, что она ела в супердорогих ресторанах, куда Кари водила ее в Париже.
Насытившись и немного опьянев от вина, она вышла на ют — не только для того, чтобы подышать свежим воздухом, но и чтобы скрыться от политизированного спора, который разгорелся между Гамильтоном, ди Сальво и Филби. Освещения на судне хватало, чтобы она могла различить деревья на берегах Тефе.
Она смаковала вино и смотрела на звезды. Какие бы неудобства ни сопровождали работу в поле, вдали от цивилизации, возможность лицезреть совершенную красоту и величие небес…
— Я, кажется, обожрался, — сказал Чейз, появившись из темноты. Кастилль шел за ним, откусывая кусочки гуавы. — Что делаете, док? Вышли помечтать в одиночестве?
— Хотела полюбоваться на звезды.
Чейз задрал голову.
— Да. Довольно симпатично.
— И это все, что вы можете сказать? — разозлилась Нина. — Вы на Амазонке, у вас над головой невообразимое небо, и вас хватает только на то, чтобы сказать «довольно симпатично»?
— А чего вы ожидали? — вмешался Хьюго. — Он же англичанин, а они думают, что п-о-э-з-и-я, — он специально растянул это слово, — это род дерева, которое рубят для производства стульчаков!
Нина засмеялась.
— Я сказал, что небо довольно симпатичное, потому что видел и покрасивее, — немного обиженно возразил Чейз. — В Алжире. В пустыне Большой Эрг. Ни единого огонька на пятьдесят миль, и воздух такой прозрачный, что в небе видно каждую звездочку. Даже ушел из лагеря и полчаса пролежал на камне, глядя на все это. Восхитительно.
— В самом деле? — Чейз никогда не казался Нине звездочетом.
— А когда это ты был в Алжире? — подозрительно прищурился Кастилль.
— Четыре года назад. Когда мне нужно было переброситься парой слов с тем поставщиком оружия. Как там его звали, Феккеш?
— A-а! Так вот что с ним случилось. Они так и не нашли его…
— Так-то, док, — быстро перебил его Чейз. — Я тоже — не меньше других — способен оценить красивое небо. Я побывал во многих местах и могу разглядеть красоту природы.
Говоря это, он в упор смотрел на Нину. Она отвернулась к реке, надеясь, что он не заметит, как вспыхнули ее щеки.
— Простите. Я вовсе не хотела вас обидеть. Я не думаю, что вы…
— Неотесанный, грубый, невоспитанный чурбан из Йоркшира?
— Я не говорила «чурбан»!
Чейз хохотнул.
— Взгляните вон туда. — Он потянулся мимо Нины к стоявшему на краю палубы ящику, как бы невзначай прикоснувшись к ней, и взял оттуда фонарь. — Хьюго, дай-ка мне это.
— Эй-эй! — запротестовал Кастилль, когда Чейз вырвал у него из рук гуаву и швырнул недоеденный плод в реку. Послышался всплеск, за которым вдруг, словно эхо, в темноте последовали многочисленные всплески.
— Смотрите, — сказал Чейз и снова коснулся ее, вытянув горящий фонарь над темной водой. Словно из ниоткуда, как драгоценные камни, разбросанные по поверхности реки, в ответ засветились десятки пар желтых огоньков.
— Что это? — спросила Нина, когда одна пара огоньков мигнула. Она вздрогнула и инстинктивно подалась назад.
— Крокодилы, — ответил Эдди. — Или, может быть, кайманы. Я никак не могу запомнить, в чем разница. — Чейз поднял другую руку, указывая на них, и Нина оказалась между его мускулистыми руками.