Швырнув на кровать шляпу, я подошел к чемодану Джека и достал спички. Потом, сев в кресло, стал внимательно их разглядывать.
Всего я насчитал двадцать пять отрывных спичек, на каждой было напечатано название клуба. На внутренней стороне пакетика я прочел рекламную надпись магазина художественной керамики — одного из заведений, которые, словно грибы после дождя, вырастают в местах скопления туристов. Она гласила: «Обязательно посетите «Школу керамики» Маркуса Хана — подлинную сокровищницу искусства. Шато, Эрроу-Пойнт, Сан-Рафаэль».
Надпись вызвала недоумение: зачем понадобилось фешенебельному клубу, который не пустил бы и на порог ни одного туриста, заниматься рекламой подобного рода? Что за странное коммерческое соглашение между двумя сторонами?
Я оторвал одну спичку. Приблизив ее к глазам, увидел, что на обратной стороне были напечатаны цифры: С451136. Отогнув остальные спички, я убедился, что они помечены номерами, шедшими по порядку до С451160.
Положив обратно оторванную спичку, я несколько минут размышлял: что могла означать эта нумерация? Не найдя мало-мальски правдоподобного ответа, я сунул пакетик к себе в бумажник.
Было уже около часа ночи. Утром я узнаю из газет фамилию девушки в купальном костюме, сейчас же благоразумнее всего отправиться спать. Я вставал с кресла, когда в номер ко мне постучали. Это было не деликатное постукивание коридорного, а громкие бесцеремонные удары, которыми возвещают о своем прибытии всемогущие представители власти.
Мне было необходимо собраться с мыслями, и я не спешил открывать. «Неужели заметили, когда я убегал с пляжа, или в кабине найдены мои отпечатки?»
В дверь забарабанили громче.
— Пошевеливайся! Мы знаем, что ты здесь! — прокричал кто-то злобно.
Я достал из бумажника спички и засунул их под край ковра. Потом повернул ключ в замке.
Сосредоточенно жуя резинку, в номер шагнул Кенди, выражение его лица было неприязненным и злым. За ним сосредоточенно вошли двое верзил в штатском.
— Поехали, парень, — сказал Кенди устало. — Капитан Кетчен жаждет-с тобой пообщаться.
— Что ему нужно? — спросил я, не трогаясь с места.
— Об этом спросишь у него самого. Ну так что, пойдешь сам или тебя отвести под ручки?
Выбирать не приходилось. Неравенство сил было очевидным, и, хотя встречаться с Кетченом мне не светило ни с какого боку, я взял шляпу и, ни слова не говоря, зашагал в сопровождении полицейских по коридору.
Глава 6
1
Глаза ночного дежурного вновь полезли на лоб, когда он увидел меня в сопровождении Кенди и двух верзил в штатском. Уже второй раз в течение суток меня уводили из гостиницы блюстители закона, и я подумал, что утром, возможно, администрация попросит освободить номер. В том случае, конечно, если вернусь из полицейского управления целым и невредимым.
В этом-то я как раз и не был уверен. Я хорошо запомнил и встречу с Кетченом и его угрозы, а у капитана, как видно, слово не расходится с делом.
Мы сели в ожидавшую нас машину: двое в штатском впереди, Кенди и я на заднем сиденье. Взревела сирена, завертелась мигалка, и машина, как в прошлый раз, сорвалась с места и с бешеной скоростью понеслась по улицам. Она рванула так резко, что я услышал хруст собственных шейных позвонков.
— Не возражаешь, если я закурю? — спросил я у Кенди, в основном затем, чтобы что-то сказать.
— Не стоит, — ответил он хоть и безразлично, но твердо. — Мне приказано с тобой не церемониться.
— И чем же недоволен капитан?
— Если не знаешь ты, почему должен знать я? — на этой оптимистичной ноте наш с ним душевный разговор прекратился.
От нечего делать я уставился в окно. Особой радости от предстоящей встречи я не испытывал. Причина заключалась, вероятно, в том, что кто-то заметил меня на пляже и по телефону сообщил в полицию. Вспомнились рассказы очевидцев о допросах с пристрастием. Если капитан Кетчен надумал допрашивать меня с пристрастием, дело обстоит из рук вон плохо.
Когда машина, затормозила у здания управления, Кенди порылся в кармане и извлек пару наручников.
— Ну-ка набрось браслеты, — грубо приказал он, хотя в голосе послышались извиняющиеся нотки. — Капитан обожает, когда задержанный является в кабинет по всей форме.
— Вы меня арестовали? — спросил я, протягивая руки. От холодного прикосновения стальных наручников настроение мое упало до точки замерзания.
— Никто не собирается тебя арестовывать. Капитан просто хочет с тобой побеседовать.
Костоломы в штатском остались внизу, а мы вдвоем поднялись на второй этаж. Я шел следом за сержантом, едва не наступая на пятки. Осторожно постучав, Кенди отворил дверь в кабинет капитана. Я увидел Кетчена в обществе Ренкина и неизвестного мне высокого худощавого мужчины лет сорока. У незнакомца были соломенные волосы и неприятное лицо хорька, на котором поблескивали очки без оправы.
— Брэндон доставлен, сэр, — объявил Кенди и отступил на шаг, предоставив мне заглавную роль.
Кетчен торчал возле распахнутого окна; его массивное с широкими скулами лицо налилось кровью, как у быка, завидевшего красную тряпку перед носом. Он глядел на меня, но видел перед собой не человека, а препятствие, которое необходимо втоптать в песок, поддеть на рога, забодать до смерти. Ренкин застыл на стуле, шляпа была надвинута на глаза, в пальцах дымилась сигарета. Он не обернулся, когда я вошел. Тем самым он как бы обозначил свой нейтралитет. В отличие от лейтенанта человек-хорек наблюдал за мной с интересом и отчужденностью бактериолога, увидевшего под микроскопом неизвестный, возможно смертоносный, микроб.
— Почему он в наручниках, капитан? — спросил он слабым голосом аристократа, кичащегося своей утонченностью даже на дне выгребной ямы.
Мне показалось, что у Кетчена перехватило дыхание.
— Если вам не нравится, как мы транспортируем преступников, можете жаловаться комиссару, — раздраженно ответил он.
— Разве мистер Брэндон арестован? — вежливо осведомился хорек с соломенными волосами и аристократическими замашками.
Хотя у него была малоприятная внешность и тон высокомерного патриция, он определенно начинал мне нравиться.
Кетчен бросил на сержанта злобный взгляд:
— Сними эти проклятые наручники!
Вставив ключ в замок, Кенди выполнил приказ начальства. Стоя спиной к капитану, он настолько осмелел, что решился мне осторожно подмигнуть.
Когда сержант отошел, я принялся старательно растирать руки, делая вид, что испытываю незаслуженную, а от этого еще более мучительную боль.
— Садитесь, мистер Брэндон, — сказал незнакомец. — Меня зовут Керм Холдинг, я представляю окружную прокуратуру. Мне сообщили, что капитан Кетчен намеревается побеседовать с вами, и я решил поприсутствовать при разговоре.
Настроение мое значительно улучшилось.
— Рад познакомиться с вами, мистер Холдинг. Сегодня я уже встречался с капитаном, и мне тем более приятно, что вы находитесь рядом.
Сняв очки, Холдинг внимательно осмотрел их и вновь водрузил на переносицу.
— Капитан Кетчен не выходит за рамки служебных обязанностей, — сказал он без особой убежденности.
Я позволил выдавить из себя улыбку:
— Возможно, капитан просто обожает шутки. Однако, не зная его наклонностей, я воспринял его заявления, которым более пристало называться запугиваниями, с полной серьезностью. Теперь по его доброй славной мордахе я отчетливо вижу, что он всего-навсего большой шутник.
Издав клокочущий горловой звук, Кетчен стал медленно надвигаться на меня, как локомотив на Анну Каренину.
— Кто задает вопросы, — спросил Холдинг, и в его голосе внезапно зазвенел металл, — я или вы, капитан?
Кетчен словно налетел на невидимую стену. Он резко затормозил и перевел взгляд на Холдинга, наблюдавшего за ним презрительно и брезгливо.
— Раз вы сели за руль, вот и правьте лодкой, — злобно отчеканил капитан. — Что касается меня, то я подам жалобу комиссару. Вас вместе с вашей прокуратурой давно пора поставить на место. Слишком много себе позволяете.
Повернувшись, он быстро зашагал к выходу и с силой захлопнул за собой дверь.
— Я еще нужен вам, мистер Холдинг? — спросил Кенди.
— Нет, благодарю, сержант.
Дверь снова открылась и снова закрылась, на этот раз бесшумно.
— Мистер Брэндон, прошу садиться, — предложил Холдинг, показав рукою на стоящее против стола кресло.
Я сел.
Холдинг, играя карандашом, напряженно смотрел на меня.
— Считаю своим долгом уведомить, что в конце месяца капитан Кетчен уходит в отставку. Его место займет лейтенант Ренкин.
— Поздравляю город с этим знаменательным событием! — сказал я.
Ренкин, теребя галстук, беспокойно заерзал на стуле.