Читать интересную книгу Ты обещала не убегать (СИ) - Гордеева Алиса

Шорох тихих шагов заставил обернуться.

— Думал, ты заснешь с сыном, — искренне удивился, увидев Ксюшу в центре гостиной. Босая и несмелая она стояла, переминаясь с ноги на ногу. Волосы давно высохли и теперь мягкими, пушистыми волнами струились вдоль нежных изгибов, спрятанных за бесформенной тканью халата. С силой сжал руки в кулаках до боли, чтобы только не сорваться. К ней. Сейчас.

Нельзя.

Слишком рано.

— Я просто хотела сказать спасибо, — заглядывая прямо в душу, произнесла Ксюша. — За то, что приехал. Я не знаю, как дождалась бы восьми часов одна под проливным дождем, да еще и с Тимошкой на руках.

Сделал пару шагов навстречу и замер. Нет, не испугался! Но хотел оценить ее реакцию на меня.

— Понимаю, насколько безрассудно и неоправданно глупо поступила, — не отводя взгляда и стараясь не выдавать своего волнения, продолжила она. — Не знаю, что меня дернуло.

— Это ты меня прости, что обидел своими словами, — попытался спокойно ответить, а самому не терпелось подойти еще ближе. — Я волновался за вас.

— Знаю, — прошептала едва слышно и сама сделала шаг в мою сторону, все также не отпуская из плена своих глаз цвета неба.

В пару шагов преодолел расстояние между нами, не надеясь на что-то большее. Просто до безумия нуждался в ней.

Не испугалась, не отошла, не вздрогнула.

— Здесь есть еще одна спальня, можешь занять ее. Тебе нужно отдохнуть. Я присмотрю за Тимошкой, — желая совершенно другого, я не имел права требовать этого от нее. Между нами все еще было слишком много "но".

— А ты? — робко спросила Ксюша.

— Не бойся, я останусь здесь, — стараясь не выдавать себя, ответил с натянутой улыбкой.

— Хорошо, — опустив глаза, согласилась и быстрым шагом понеслась в сторону спальни, оставляя мне лишь шлейф своего тепла и легкое разочарование быстротечностью момента.

— Черниговский! — почти взорвалась она, едва затронув ручку на двери комнаты. — Ты издеваешься?

В недоумении посмотрел на нее, совершенно не догоняя ход ее мыслей. Что опять я сделал не так?

— Ты — бесчувственный чурбан! Ненавижу тебя! Понял? Да и сама хороша, опять поверила тебе! — хлопнув дверью, она скрылась в спальне, а я, недолго думая, пошел следом.

Ксюша стояла у окна, наблюдая за дождем, как совсем недавно делал я. Приблизился и, не спрашивая разрешения, обнял за тонкие плечи.

— Что случилось, моя девочка? — прошептал, уткнувшись носом в ее затылок, хотя сейчас я уже ничего не хотел знать. Чувствовал, как она дрожит под моими руками, и понимал все без слов. Нас обоих тянуло друг к другу, не смотря на все обиды и разочарования. Ничего не изменилось.

— Я тебя не понимаю, — тихо ответила Ксюша, вырисовывая на холодном, запотевшем от дождя и нашего дыхания стекле непонятные каракули.

— Давай, я помогу тебе понять, — прижимал ее к себе все ближе и ближе, впитывая в себя каждый ее вздох, каждый удар сердца.

— Помоги, — прошептала Ксюша и ловко развернулась в моих руках.

— А ты не дразни меня, — прерывисто, касаясь губами ее кончика носа, выпалил. — Я не железный, Ксюша!

— И хорошо, — слегка подняв голову, обронила она, а я понял, что пропал.

Ее губы находились в считанных миллиметрах от моих, ее дыхание опаляло кожу, а запах выметал все мысли из головы. Она не вырывалась, не спорила, не пыталась убежать… и совершенно не оставляла мне выбора.

Мимолетное движение и последнее ничтожное расстояние между нами исчезло. Мои губы коснулись ее. Невесомо, опасливо, давая ей шанс передумать. Хотя и молил Бога, чтобы этим шансом она не воспользовалась.

Стук сердца оглушал, казалось еще немного и оно выпрыгнет из груди.

Ближе. Глубже. Нежнее.

За эти годы я совершенно забыл, какой же неописуемый кайф могут дарить эти губы. Мягкие, нежные, до безумия сладкие.

Не спешил. Боялся спугнуть. Боялся, что она вспомнит то, что нужно было забыть. А потому медленно и чутко касался ее лишь поцелуем, робко надеясь на ответ.

Где-то на подкорках сознания понимал, что ее останавливает. Она могла забыть о своих обидах, но мысль, что своими действиями она причиняет боль другому человеку, могла вновь отвернуть ее от меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— У меня с Ингой никогда ничего не было, — продолжая касаться ее губ, решил разбить последнее, что стояло на пути. — Все эти слухи про ее беременность — только слухи.

— Знаю, — почти беззвучно ответила Ксюша и кончиками пальцев провела по моей щеке. — Мне так тебя не хватало.

— Люблю тебя, — прорычал в ответ и обрушился на нее со всей страстью, неистово прижимая к себе. — Моя!

¹— Привет, где мама? — фр.

37. Закрывая глаза

— Моя, — оседает в сознании, пока еще ясном и незатуманенном его прикосновениями.

Горячие губы прокладывают дорожку по шее и ниже. Неторопливо, заставляя прочувствовать каждое мгновение. А я все жду, когда сработает тумблер в голове, когда наступит тот момент, которого ждала и боялась одновременно.

Я так сильно его ненавижу. За все! За то, что предал. За то, что бросил. За сына. За Лероя. За то, что вынуждена скрываться. Но еще больше за то, что рядом с ним не хочу останавливаться. За то, что все еще люблю его. Это пугает. Я планировала не так! Я хотела не этого!

Поцелуй, признание и удар! Я жаждала мести! Именно для этого вышла к нему в гостиную! Но, черт, сейчас мне так хорошо!

Даю себе еще минуту, чтобы затеряться в своих ощущениях, сполна насладиться тем, что больше никогда не повторится. Его жадные руки в моих волосах, его мощное тело вплотную к моему, его губы, не оставляющие ни миллиметра моей кожи без внимания. Еще немного и я скажу " Стоп", раздавлю его также, как когда-то меня он.

Но с каждой секундой мне все сложнее собой управлять. Его напор сводит с ума. И я отвечаю на жадные прикосновения своими робкими. Это недопустимо, неправильно, но именно сейчас иначе не могу. За эти годы я позволила себе забыть, как неистово сладко принадлежать Тимуру.

И я невольно отпускаю себя, остатками разума понимая, что пожалею. Потом. Когда он вновь сломает меня. А в том, что он сделает это, я не сомневаюсь.

Изнутри вырывается стон, еще и еще! Его губы захватывают в плен все новые и новые участки обнаженной кожи, а руки уверенно нажимают именно там, где нет сил терпеть. Он знает! Как никто другой, Черниговский знает наизусть мое тело. Помнит мои самые уязвимые места и безжалостно бьет в самую цель, лишая последних крох самоконтроля.

— Ненавижу, ненавижу тебя! — срывается с губ, но звучит не так, как хотела. Ему не больно. Он просто не верит. Я сама себе не верю.

— Люблю, — рычит в ответ и в два счета спускает халат с моих плеч. Еще немного и будет поздно говорить нет. Еще немного и я просто не смогу найти в себе силы на это!

Махровая ткань халата с тяжестью опадает в ноги, оголяя каждый нерв на моем теле. Еще острее начинаю ощущать его теплые и умелые ладони на беззащитной коже, его неутомимые и ненасытные поцелуи, его несокрушимое желание, так отчетливо улавливаемое в эту секунду.

— Никогда тебя не прощу, — сквозь прерывистое дыхание стону и вопреки своим словам пробираюсь руками под тонкую ткань его футболки. Телу все равно на мою обиду, оно жаждет касаний без преград.

— Простишь, — подхватывая меня на руки, уверенно отвечает Тимур и несет в сторону огромной кровати.

Сомнения разрывают на части. Глупая, я думала будет легко, но ничего не получается! Почему?!

Тимур опускает меня на прохладную мягкую поверхность и через мгновение накрывает собой. Очередной контраст холодного и горячего, сладкого и горького.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сгребает мои руки и запрокидывает вверх, удерживая их в плену своей сильной ладонью, и жадно поедает меня глазами. Чувствую себя слабой, беззащитной, полностью открытой для него. И это лишает остатков здравого смысла.

— Прости меня, — шепчет в губы и начинает спускаться ниже. Еще ниже. И еще.