Гомель, Жлобин и др., где немцами уничтожены все евреи. Такое же явное замалчивание можно отметить в сообщении Чрезвычайной Комиссии по расследованию немецких зверств в «Трансистрии» с главным центром области, Одессой: оккупанты обрушились «на украинцев, русских и молдаван», сожгли 25 тыс. «мирных советских граждан и детей», «расстреляли, замучили и сожгли в Одессе и в Одесском районе до 200 тыс. людей», — между тем как в одной только Одессе проживало около 180 тыс. евреев, на которых в первую очередь обрушились немецкие оккупанты. Так же писали московские «Известия» о Литве (от 20 октября 1944 г.). Даже еврейская газета «Эйнигкайт» (от 21 декабря 1944 г.) была вынуждена писать, что в Литве немцы планомерно и методично уничтожали «советских людей». Желая все же дать понять своим читателям, что речь идет в первую очередь об евреях, «Эйнигкайт» пишет, что в «Литве разыгралась трагедия такая же, как в Майданеке и Треблинке». Ясно, что газета не решалась прямо указать, что гитлеровцы преследовали евреев, как таковых. В коммюнике польско-советской Чрезвычайной комиссии о Майданеке (1944 г.) евреи названы лишь в списке одиннадцати народов («а также евреи»). Заговор молчания не мог быть нарушен даже в отношении сотен тысяч евреев, погибших в Майданеке.
Та же политика замалчивания продолжалась по окончании войны. Интересно в этом отношении выступление Никиты Хрущева, который по свежим следам освобождения Украины был послан Сталиным в Киев. В своей речи, говоря о страданиях, перенесенных Украиной в годы оккупации, он ни одним словом не упомянул о евреях, хотя к тому времени было широко известно, что на Украине уничтожили больше одного миллиона евреев. В этой же речи Хрущев («Правда» от 16 и 17 марта 1944 г.) обнаружил ориентацию на украинских антисемитов, руководителей различных пронацистских банд, мельниковцев, бандеровцев и бульбовцев, которых он разрешил допустить к занятию высоких постов в государственном аппарате и даже войти в коммунистическую партию.
Вот картина отношения к евреям, которая была описана в марте 1945 года в бюллетене «Joint Rescue Committee» при Еврейском Агентстве для Палестины:
«Украинцы встречают враждебно возвращающихся евреев. В Харькове через несколько недель после освобождения никто из евреев не решался показываться один на улице ночью... Было много случаев избиения евреев на базарах... В Киеве были убиты 16 евреев во время погрома, вызванного тем, что женщину, убившую русского офицера, приняли за еврейку. Евреи, возвращающиеся в свои дома, находили там только часть своего имущества, но, когда они обращались в суд, украинцы, часто лжесвидетели, показывали против них. Правительственные органы на Украине проникнуты в большой степени антисемитизмом. Когда Коммерческий Институт вернулся из Харькова в Киев, евреи-профессора не получили разрешения туда ехать. Еврейский театр не получил разрешения вернуться в Харьков. Еврейское радио не было восстановлено. Официально было заявлено, что антисемитизм немцев отравил сознание населения и что только постепенно можно его вытравить».
В то же время начинают появляться явные признаки антисемитизма правительственного. Всем бросается в глаза, что в дипломатических школах и в военных академиях евреев нет. В министерстве иностранных дел вскоре после войны был отставлен Литвинов, бывший министром, а затем послом в Вашингтоне, и удален Лозовский, бывший начальник Информбюро. Антисемитские традиции начинают проявляться как снизу, так и сверху.
5
Созданный во время войны Еврейский Антифашистский Комитет должен был заполнить вакуум в жизни еврейства, лишенного со времени великой чистки 1937-38 годов последнего подобия легальной организованности.
Сталин разрешил устроить первый еврейский митинг в Москве 24-го августа 1941-го года. На этом митинге возник Еврейский Антифашистский комитет, который начал функционировать весной 1942 года. Первый номер органа Комитета еврейской газеты «Эйнигкайт» — датирован 7 июня 1942 года. Образованию комитета предшествовали трагические события, на которых следует остановиться.
Вскоре после митинга начали было освобождать из тюрем и лагерей тех польских и еврейских деятелей, которые в 1939-1940 годах, после оккупации Гитлером Польши, искали спасения и убежища в Советском Союзе, но нашли гостеприимство лишь в сталинских тюрьмах. Среди них были известные лидеры польского Бунда Г. Эрлих и В. Альтер. В 1941 году они были освобождены, эвакуированы в Куйбышев (бывш. Самара), и, по-видимому, именно им принадлежала инициатива создания Еврейского антифашистского комитета. Во всяком случае, в Куйбышеве начались переговоры об этом и в октябре возникла «Инициативная Группа». Эрлих и Альтер разработали планы статутов будущего комитета и представили их Сталину. В переговорах принял участие Лаврентий Берия, тогда народный комиссар внутренних дел. Было намечено, что председателем Еврейского антифашистского комитета будет Г. Эрлих, тов. председателя — артист Михоэлс и секретарем — В. Альтер. Но в то самое время, когда инициаторы ожидали утверждения Сталиным статутов, Эрлих и Альтер были внезапно вновь арестованы и расстреляны. Только через год с лишним, в ответ на запросы видных американцев, советские власти сообщили, что Эрлих и Альтер были расстреляны в качестве... «фашистов».
Исчезновение Эрлиха и Альтера и естественное подозрение — впоследствии оправдавшееся, что они вероломно расстреляны Сталиным, замедлили образование Комитета. Лояльные беспартийные писатели и культурные деятели и даже коммунисты, которым было предложено войти в состав Комитета, опасались вступить в учреждение, в фундаменте которого была пролита кровь двух его инициаторов. Секретарем Комитета был назначен Шахно Эпштейн, которого когда-то знали и в Америке — бывший фанатичный бундист, а с начала большевистской революции столь же фанатичный чекист. В Москве во время войны Шахно Эпштейн олицетворял в еврейских делах «око Сталина» — он был цензором, редактором, наблюдателем и доносчиком.
Среди членов Комитета были видные еврейские писатели — Бергельсон, Маркиш, Квитко, Нистер и др. — некоторые беспартийные ученые, как Лина Штерн, академик Фрумкин, д-р Шлиомович и др. Председателем был выбран знаменитый актер Еврейского Камерного Театра Соломон Михоэлс, — человек непричастный к еврейским общественным делам, — а его заместителем поэт Ицик Фефер, комсомолец, провинившийся в троцкизме, но добившийся реабилитации после сочинения многочисленных од, прославлявших Сталина.
Не приходится удивляться тому, что Комитет не сыграл сколько-нибудь значительной роли в годы войны в Советской России. В его составе не только не было ни одного независимого общественного деятеля, — таких уже вообще в России давно не было, — но даже ни одного члена с именем, известным в коммунистической среде. Диманштейн, Литваков, Эстер-Фрумкина и Рафес к этому времени уже погибли в концлагерях и застенках.
Если отметить какие-нибудь значительные факты в деятельности антифашистского Комитета, то они не относятся к вопросам жизни советских евреев во время войны. Спасать от гитлеровской расправы, эвакуировать еврейское население, устраивать беженцев, заботиться о судьбе депортированных или заключенных в