Фелиция кивнула, все еще избегая смотреть на брата. Попрощавшись со всеми, супруги вышли.
— Думаю мне тоже пора, — вдовствующая императрица поднялась. — В моем возрасте ночные посиделки вредны для здоровья. Лорд Фейрфакс, вы можете меня сопроводить?
— Разумеется, ваше величество, — откликнулся сэр Рочестер. Эдвард усмехнулся:
— Я могу вас попросить сопроводить домой Метью Уайта?
— Конечно.
— Вот и славно. Джон, я уже приказал подготовить тебе спальню.
— Я так понимаю, выбора у меня нет, — улыбнулся тот.
— Именно.
— Как прикажете, ваше величество.
Эмбер усмехнулась. Джон Уайт нравился ей все больше.
— Милая, хотите добрый совет? — тихонько проговорила Мария-Терезия, когда они любезно прощались, и Эмбер считала не минуты, а доли секунд, чтобы чтобы вечер поскорее закочнился, и она смогла снять платье и туфли.
— Почту за честь, — ответила она потому что другого ответа и не предполагалось.
— Поверьте, это вам поможет выжить во дворце, — продолжила интриговать бабушка императора, привлекая своим тихим доверительным тоном.
— Я вся внимание, — у Эмбер легко получилось подыгрывать замечательной леди, которую язык не поворачивался назвать старушкой.
— Вам надо держать у себя в комнатах колбасу, — с видом человека, который открывает непосвященным тайны мироздания, проговорила вдовствующая императрица.
— К-колбасу? — нахмурилась Эмбер, аАлекс насторожилась, явно беря идею на вооружение.
— Да. Еще сыр и хлеб. Надо же чем-то закусывать виски…
— Виски? — Эмбер покосилась на дочь. Та брезгливо скривилась. В отличие от сыра и колбасы упоминание алкоголя не вызвало у девочки энтузиазма.
— Конечно. Это даст возможность пережить подобные прекрасные мероприятия без ущерба для нервной системы, а утром не страдать от головной боли!
Горячая ванна, бокал виски… Похоже, Мария-Терезия знала очень много. Эмбер осторожно переступила с ноги на ногу, В который раз жалея, что тапки-зайцы остались в той, другой жизни. В них было так удобно…
— Благодарю вас, ваше величество, за гениальный совет.
— Поверьте, я знаю, о чем говорю, — кивнула платиновыми кудряшками Мария-Терезия. — И кстати, в эти выходные жду вас и вашу очаровательную дочь в гости. Эдвард, ты тоже можешь присоединиться.
— О, спасибо за оказанную честь, — саркастически отозвался император. — Приятно знать, что о тебе иногда вспоминают.
— Милый, твои портреты висят в каждом уважающем себя доме, так что забыть тебя практически невозможно, — вдовствующая императрица потрепала внука по щеке и направилась к флаеру.
Эмбер проводила ее взглядом и поймала себя на том, что размышляет о колбасе — пряной, островатой, и такой желанной. Хотя, казалось бы, она и вкус ее должна была забыть: они с Алекс давно следили за питанием и ели только правильную пищу.
“Сегодня ночь переживу — не поднимать же водителей, чтобы съездить за вкусностями. А вот завтра…” Она представила, как впивается в бутерброд — страшно сказать! Багет со сливочным маслом!
Ох…
— Вот и все, — выждав, пока дверь за гостями закрылась, император повернулся к Эмбер. — Надеюсь, вы не слишком скучали?
— С чего вы взяли, что я вообще скучала? — она приподняла бровь.
— Значит, мне показалось.
— Наверное, — пришлось улыбнуться, чтобы сгладить резкость слов. — Простите, нам тоже пора.
Он немного поколебался, прежде чес спросить:
— Может быть, вы присоединитесь к нам с Джоном?
— Виски, сигары и разговоры о жизни?
— Именно.
Эмбер покачала головой, прекрасно понимая, что приглашение было сказано из вежливости:
— Благодарю, но я слишком устала. К тому же не думаю, что мое присутствие будет уместным.
— Да, конечно, — Эдвард кивнул, — Спокойной ночи.
— Да.
Подхватив дочь под руку, она направилась по галерее. И только потом сообразила, что повернулась спиной к императору.
Как ни странно, ночь Эмбер провела спокойно. Слышала, правда, копошение из комнаты Алекс, громкий топот, который, наконец, сменился блямканьем телефона и тихим голосом дочери. Судя по всему, Метью успешно добрался до дома. Улыбнувшись, Эмбер дала себе слово поговорить с Алекс о ее новом друге, после чего умиротворенно заснула.
Как ни странно, она выспалась. Завтракать пришлось в одиночестве, Алекс все еще спала. Эмбер заглянула к ней в комнату, полюбовалась полураскрытыми пухлыми губами и розовыми волосами, разметавшимися по подушке и поймала себя на мысли, что тоже с удовольствием покрасилась бы в какой-нибудь экстравагантный цвет. Странно, в Альянсе ей бы это даже в голову не пришло, но здесь, на Альвионе…
Все еще улыбаясь, Эмбер быстро оделась и направилась в кабинет императора, про себя удивляясь, как его величество обходится одним личным помощником. Эшли, будучи министром, имел целый аппарат. А вот у императора как-то все странно организовано. Правда, у него была Селл — искусственный интеллект, который, наверняка, стоил тысячи секретарей Эшли. А еще голограмма не могла продать информацию, разве что ее взломают, но почему-то казалось, что Джон Уайт не так прост, как кажется, и первым делом предусмотрел эту возможность.
Эмбер вошла в приемную и заняла свое место.
— Селл, дай расписание на сегодня! — произнесла она.
Заспанная голограмма медленно возникла перед глазами.
— Вежливые люди говорят “пожалуйста”, - назидательным тоном произнесла она.
— О, прошу прощения, — язвительно отозвалась Эмбер. — не будете ли вы так любезны предоставить мне расписание его величества, чтобы я могла скорректировать его по необходимости.
— Авек плезир, — пробормотала голограмма.
Перед женщиной сразу развернулся вирт-экран с ежедневником. Эмбер просмотрела его, сделала пару пометок и занялась документами, которые лежали на столе — в обязанности королевского секретаря входило их изучение, чтобы потом проконсультировать своего работодателя.
Погруженная в работу, она не заметила, как дверь открылась и в приемную вошел император.
— Доброе утро! — поздоровался он.
В ответ Эмбер только махнула рукой, внимательно вчитываясь в текст, висевший перед глазами. Еще четыре вирт-монитора висели над ее головой.
Эдвард изогнул бровь.
— Так бывает милый, когда берешь на работу ярых республиканцев, — пропела Селл.
Эмбер оторвалась от текста и бросила недовольный взгляд в сторону говоривших, потом спохватилась и встала.
— Ваше величество…
— Вечером мы летим в театр, — странным голосом сообщил император. — Надеюсь, вы любите гала-концерты конкурса хоров детских и молодежных коллективов.
— Как прикажете, — ответила Эмбер. — Мне внести это в расписание?
— Да, конечно, — согласился Эдвард и еле слышно добавил: — Хоть не одному мне страдать.
Прежде, чем Эмбер успела ответить, император скрылся в своем кабинет.
На удивление, день обошелся без скандалов и происшествий. Даже совещание военного министерства, запланированное императором на два часа, прошло совершенно спокойно. Правда, на само совещание Эмбер не допустили, но все равно она ждала, что кто-нибудь, выходя из кабинета императора задаст вопрос — что она делает здесь и почему враг государства допущен так близко к монарху.
Но никто ничего не спросил. Посматривали, правда, внимательно. А некоторые так уж и совершенно профессионально, но… Кроме “очень приятно” и “рад познакомиться” в свой адрес Эмбер ничего не услышала.
— Что дальше по расписанию? — поинтересовался император, когда совещание было закончено, и генералы во главе с военным министром покинули приемную.
Сам Эдвард стоял на пороге кабинета, прислонившись плечом к дверному косяку. В сшитом на заказ костюме и галстуке в цвет глаз, он был почти неотразим. Почти — потому что Эмбер прекрасно понимала с кем имеет дело. Она пододвинула один из вирт-экранов, а потом сверилась с часами на руке:
— У вас — поздний обед.
— А у вас?
— А у меня слишком много работы, ваше величество, — она запоздало вспомнила, что не стоит сидеть в присутствии монарха. Она собиралась встать, но император махнул рукой, останавливая ее.