и скоро вернулась с чугуном в руках.
— Чачи, поставь самовар, угостим Григория Петровича яйцами. Не кормить же его похлебкой.
Григорий Петрович вернулся, когда дед Левентей, похлебав картофельного супа, вставал из-за стола.
— Пусть перепишут приговор с этого черновика. Вот тебе бумага, ручка с пером, чернила. Чернильницу я хорошо заткнул пробкой, так что не прольется.
— Ну, сынок, дай бог тебе здоровья! Я сейчас же побегу домой. До свидания, Яшай, до свидания, сваха, до свидания, внучек. — Дед Левентей похлопал Япуша по плечу. — До свидания, дочка! Даст бог, вернется Сакар, думаю, твои родители перечить не станут. Я хоть и не богат, а для вас с Сакаром у меня кое-что найдется.
Чачи залилась краской.
Дед Левентей ушел. Яшаиха положила в самовар пяток яиц.
Григорий Петрович был озадачен последними словами деда Левентея. А то, что Чачи так покраснела, смутило его еще больше.
Словно в ответ н. а его недоуменный взгляд, Яшай сказал:
— Дед Левентей хочет усыновить Сакара и женить его на нашей Чачи. Он мне об этом еще зимой говорил.
Григорий Петрович опешил. И тут ему вспомнилось, как бегала Чачи в больницу весной. Он понял, что встал между Сакаром и Чачи. Но теперь уж ничего не поделаешь…
— Чачи, почему ты ничего не сказала мне о Сакаре? — с упреком спросил он.
Вместо ответа Чачи заплакала.
— Если ты любишь Сакара, то мне лучше уйти…
Он взялся за ручку двери.
— Не уходи! — Этот крик, казалось, вырвался из самого сердца Чачи.
Григорий Петрович вернулся и подошел к ней.
— Чачи, дай мне руку!
Она протянула ему обе руки.
Яшай, Яшаиха и Япуш удивленно смотрели на них, ничего не понимая.
— Яков Никифорович, — обратился Григорий Петрович к Яшаю, держа Чачи за руку. — Ваша дочь, сбежав от Макара Чужгана, пришла ко мне, весь день пробыла у меня, и этой ночью… стала моей…
— О господи! — ахнула Яшаиха.
Яшай приподнял брови, встал, но тут же снова сел.
— Стыд-то, стыд-то какой! — запричитала Яшаиха.
— Никакого стыда тут нет. Я женюсь на вашей дочери.
— Григорий Петрович, хоть ты не насмехайся над нами, — сказал Яшай. — У нас и так хватает горя…
— Яков Никифорович, у меня и в мыслях нет над вами насмехаться. Правда, до сегодняшнего утра я не думал жениться на Чачи, но теперь я так решил и не уйду отсюда без нее. Конечно, если Чачи будет согласна…
Яшаиха заплакала:
— Не обвенчавшись небось уведешь?
— Но ведь и Макар Чужган не венчался.
— Венчаться не к спеху, — сказал Яшай. — А вот одежи у нее нету. Какая была, вся у Чужганов осталась.
— Об этом не беспокойтесь, я свою жену одену. Япуш, вот тебе деньги, сбегай за вином, купи четверть. — Григорий Петрович достал деньги и протянул их Япушу.
— Куда четверть! — сказала Яшаиха. — Соседи хорошо угощались, когда она уезжала в Лопнур.
— Звать соседей, может, и не надо. Посидим своей семьей, поговорим… А вино, если останется, будете пить по рюмочке с устатку, как придете с поля.
Яшай не стал возражать. Япуш побежал за вином. Яшаиха принесла из клети масла и положила в нарезанные яйца.
Яшай зажег свечу перед иконой…
6
Валерий Викторович Тагановский невероятно скучал.
«Ну что за скверный городишко, — думал он. — Ни сада, ни кинематографа, ни театра, ни приличного клуба — ничего! Одно слово — черемисский город! На кой черт отец построил здесь дом, на кой черт завез сюда меня? Я следователь только по должности, ни одно здешнее дело не стоит и выеденного яйца. Да и какие дела могут быть в этом медвежьем углу! Вот в западных областях или на Кавказе — там настоящие преступления: то в помещичьем имении красного петуха пустят, то банк ограбят. Там есть работа для следователя».
Многие приятели Валерия Викторовича уже давно ходят в статских советниках, а он так и застрял в коллежских асессорах. Он терял терпение и мечтал уехать из этого проклятого города. Но куда? Разве дадут хорошее место мелкому чиновнику, ничем себя не проявившему? Эх, найти бы настоящее дело!
В кабинет Тагановского вошел письмоводитель и положил перед ним стопку бумаг.
— Валерий Викторович, посмотрите — очень интересное дело.
— Неужели?
— В Аркамбале бунт.
— Бунт? Что-то не верится!
Тагановский взялся за бумаги. Аркамбальский становой пристав прислал судебному следователю протоколы расследования событий, происшедших на элнетских лугах.
Чем дальше читал Тагановский, тем ярче блестели его глаза, тем шире расплывалось в улыбке его лицо.
— По этому делу привезли трех арестованных, — добавил письмоводитель. — Они уже с неделю сидят в тюрьме.
— И вы докладываете мне об этом только сегодня?
— Только что прибыли бумаги…
Судебный следователь ожил. Он еще раз перечел присланные документы и радостно воскликнул:
— Вот удача! Ведь это же вооруженное восстание!
Ну, теперь следователь Тагановский станет известен на всю Россию. Только нужно вести следствие строго и умело: эти революционеры — народ хитрый.
Под вечер Тагановский отправился в тюрьму взглянуть на арестованных. Он не задал им ни одного вопроса, только посмотрел и отправился домой. Вечером он не пошел в клуб, а сидел дома и обдумывал все детали предстоящего следствия.
Утром он проснулся рано, позавтракал наспех.
В кабинете еще раз просмотрел бумаги, сделал пометки красным карандашом и крикнул письмоводителю:
— Вызовите ко мне Захара Ефремова!
Полчаса спустя два стражника с шашками наголо ввели в кабинет к Тагановскому Сакара.
Сакар за эти дни похудел и осунулся, резко обозначились скулы, в глазах появилось выражение, какое бывает у затравленного зверя.
Никак не может понять Сакар, за что его посадили в тюрьму? Ведь он не совершил никакого преступления. И на луга он пошел только для того, чтобы узнать, о чем шумит народ…
Обо всем этом Сакар хотел рассказать человеку, впившемуся в него глазами. Но его язык как будто прилип к гортани, Сакар молча смотрел на следователя.
— Ну, как тебя зовут? — спросил Тагановский.
«Эх, будь что будет, — подумал Сакар, — сейчас все ему скажу». И, боясь, что его перебьют, заговорил быстро-быстро по-марийски:
— Большой начальник, отпусти меня, я ничего не крал, никого не убил… Лосей в лесу не стрелял…
— Говори по-человечески! Не лай по-собачьи! — закричал Тагановский.
Сакар оторопел: за что рассердился начальник? Сакар правду говорит, все, как было — почему начальник кричит на него?
— Я тебя спрашиваю, как твоя фамилия?
Сакар не знал, что ответить.
— Да он по-русски говорить-то не умеет, — вмешался один из стражников.
— Притворяется, мерзавец! Но он у меня заговорит. А пока отведите его обратно в тюрьму!..
Сакара увели. Тагановский