Читать интересную книгу Школа сновидений - Алексей Панов

* * *

«В ночном океане движется огромный корабль. Бесчисленное количество его палуб-этажей сверкает бело-желтой иллюминацией. Это целый мир на воде. Мы — я и Н. — находимся на нем, но почему-то лихорадочно ищем способ убраться отсюда. Я знаю, что там вдали, за правым бортом, есть земля или ещё что-то, что манит к себе.

Поиска шлюпки или иного плавсредства не помню. Вспоминается только спуск к черной ночной воде по шторм-трапу. И вот мы вдвоем уселись в небольшую лодку. Озираюсь по сторонам в поисках весел, паруса или хотя бы доски. Но, увы, ничего похожего нет. А корабль продолжает следовать своим курсом. Нашу лодку относит волной от уходящего корабля.

Отчего-то я перегнулся через корму лодки и там, под водой, увидел винт, ось которого уходила под днище. Прыжка в воду не помню, — под водой оказался сразу, как только подумал об этом. Все просматривалось очень хорошо, видна была ось винта, закрепленная хомутами из серого металла прямо на киле лодки. Видны были доски днища лодки, и все это освещалось тусклым рассеянным светом. Я удивился, откуда свет, раз на поверхности ночь? Потом я попытался руками сдвинуть винт с места, но безрезультатно. Вмиг я переместился опять в лодку. Н. спросила о моих успехах. Я объяснил, что не могу понять, как этот винт вообще может двигаться, если он наглухо закреплен и какой-либо приводящий механизм отсутствует. В это время передо мной или в моей голове возникает видение, объясняющее и наглядно демонстрирующее способ приведения в действие этого злополучного механизма.

Нужно было взять белую ленту (шириной в три пальца, точно помню), пропустить её конец сквозь дно лодки, захлестнуть за ось винта и, обернув этой лентой несколько раз неподвижную ось, вытащить её через дно обратно в лодку. Затем, связав (а скорее срастив) края этой ленты, превратить её в бесконечный канат, которым можно было заставить винт работать. Я попытался воплотить увиденное. Откуда же взять эту ленту? Тут же я узнал: эта лента во мне. Как только эта мысль оформилась, я увидел всю картину со стороны: ночной океан, в лодке сидим мы с Н., я, стоя на корме, манипулирую как бы пустыми руками, словно перетягиваю несуществующий канат. Лодка двигалась сначала неуверенно, потом все быстрее, по мере приобретения моего опыта в обращении с силовой веревкой. Сноровка появилась очень быстро, и дальше не нужно было уже тянуть ленту руками (вернее, ощущать, что ты тянешь что-то руками), а просто видеть, как она должна работать, и она работала. После этого всего берег, который мы чувствовали с корабля, быстро приблизился. Это была не естественная земля, а огромный остров, явно созданный кем-то в форме круглого непропеченного бетонного торта, ощетинившегося во все стороны серыми ноздреватыми лепестками мокрых от воды пирсов.

К одному из этих пирсов мы и пришвартовались. Помню, бетон был покрыт слизью, от чего неудобно было залезать с низкой лодки на эту постройку. Потом мы стали искать людей, чтобы узнать хоть что-нибудь об этом месте. Ходили долго, вокруг были звуки, шумы обитаемого мира, но на глаза никто не попадался.»

* * *

Я встречаю Н., она только что вышла из какого-то дома. Мы стоим на обочине улицы в полдень солнечного дня. Голова и плечи Н. обтянуты какой-то красной пленкой.

Вот я, которую ты искал, говорит она, — если я тебе нужна, бери меня. Я чураюсь вида этой красной херни. под которой скрыты её лицо, волосы и плечи, и отвечаю, что такая она мне не нужна. Она куда-то уходит, оставляя меня одного.

И тут меня бело-голубой молнией пронзает мысль, что нужно было разрезать, снять эту пленку, хотя бы попробовать это сделать. Я бросаюсь вдогонку Н., ищу её на соседних улицах, в дальнем переулке замечаю её с уже свободными волосами, бегу за ней, но не успеваю остановить её: она входит на территорию, оцепленную колючей проволокой, идет к темно-серым зданиям под низким пасмурным небом. Я тоже захожу на эту территорию и вижу, что Н. уже поднялась по лестнице на верхний этаж одного из зданий. Я вижу, как за ней захлопываются тяжелые бронированные двери. Я понимаю, что она стала одной из женщин, которая стирает белье «крутым».

Ко мне подходит охранник и спрашивает, что я здесь делаю. Я ему говорю, что где-то здесь должна быть школа, может быть это не здесь, а в окрестностях, да, это не здесь. Он мне недвусмысленно объясняет, чтобы я проваливал отсюда, что мне нельзя здесь находиться. Я, оглядываясь, медленно ухожу, хотя все мое тело почти орет, что нужно сваливать отсюда, из этого темно-свинцового сумрака как можно быстрее.

И вот я уже иду по каким-то сумрачным улицам рядом с зоной, где осталась Н., и на правой обочине открыт люк в какие-то подземелья, я туда заглядываю — это полузатопленные водой бледно-серые залы, и если туда падаешь — уже никого никогда не встретишь. Я отшатываюсь от перспективы такого одиночества, а вслед за мной из люка вырывается змей, хозяин этих подвалов, но не успевает меня схватить. В дальнем конце улицы я вижу какую-то женщину, которая дает мне понять, что из каких-то высших религиозных соображений мне нужно войти в эти подземелья, обязательно нужно, убеждает меня эта экзальтированная особа, но мое тело знает, что я туда не захочу ни за что и никогда.»

* * *

Кто-то организовал показ разных существ (нелюдей), воплощенных в формах людей. В этой демонстрации есть полнота благодаря присутствию представителей всех видов существ других миров, имеющих отношение к жизни людей; и пустота ночи за их спинами чиста и тотальна — в ней нет ничего растворенного и непроявленного.

* * *

Чтобы увидеть невообразимое, нужно исчерпать вообразимое или знать свои способности к его созданию и заимствованию.

Сон: «Отряд мужчин, я среди них, идет по холмам. Спускаясь по очередному склону, мы видим край темного леса, лежащего перед нами. У каждого из нас в правой руке копье. В глубине чащобы, будто раздвинув ветви деревьев, я вижу два красных, как тлеющие угли, глаза. Оттуда ко мне протянулась какая-то длинная серая лента — язык, волна — она приподняла меня, обхватив где-то в нижней части живота, и втянула в глубину леса.

Передо мной стоят старуха и маленькая девочка. Старуха раза в три больше девочки, и я понимаю, что в конкретности физического мира девочка и старуха — это один человек.

Мои симпатии на стороне девочки, чья отрешенность и легкость имеют своей другой стороной особое безразличие по отношению к старухе и происходящему вообще. На девочке короткое черное платье, с линиями серебряных блесток, и во сне я знаю суть какого человека я вижу таким образом. Меня затащила сюда старуха. Это её красные глаза я видел во тьме чащобы. Она безумно рада, у неё только что слюни не текут, когда она зыркает на мой живот. Огромный рост и грязно-серые лохмотья, в которые она одета — нечто вроде дерюги или мешковины, — дают наглядное представление о её хищной природе. Я понимаю, что она обычно изводит жертву тонкими порезами, из которых пьет и пьет кровь, пока не выпьет всю. Я слышу её радость по поводу того, что меня хватит где-то на неделю. Она прямо-таки падает на мой живот, бросается, чтобы вцепиться в него, но, видимо, недооценивает мою силу, потому что в следующее мгновение я вижу её пронзенной в затылок какими-то вилами или трезубцем, и я держу это орудие в правой руке.

Старуха сильно уменьшилась в размерах, и теперь это нечто вроде куклы, которую сжигают славяне на празднике прихода весны. Это чучело из мешковины, согнутое пополам и нанизанное через голову и ноги на пику, я держу над костром из опавших листьев. Много дыма. Только сейчас я замечаю, что мне как-то помогала победить старуху её маленькая спутница. Я не знаю, как она это делала. Костер горит плохо и только с моей стороны. Чучело тоже тлеет очень медленно, и его нужно будет долго держать над огнем. Девочка помогает мне держать пику, и когда она движется, я замечаю, что трусики на — ней из такой же серо-коричневой мешковины, что и чучело. Я понимаю, что эта материя способна регенерироваться, и из маленькой части может опять вырасти нечто, причиняющее страдания, и что когда-нибудь это нечто опять попытается подчинить себе волю девочки. Я не могу сказать ей: «Загляни себе под юбку! Что ты носишь? Выбрось эти трусы!» Мне кажется, что это её интимное дело и её выбор.»

* * *

Наш класс — на экскурсии в каком-то здании на окраине города. На входе нас встретили девушки в белых халатах. Уже потом я вспомнила, что перед зданием была какая-то охрана (тоже в халатах), которая, кажется, никак на нас не отреагировала.

Для того чтобы попасть вглубь этого строения, нужно было пройти, а практически — проползти, через проем в специальном электронном пропускнике. На мой взгляд, можно было пройти во весь рост, но существовали какие-то токи, видимые только служителям, под которыми мы должны были именно проползти.

Я сделала несколько попыток. Девушка, присматривающая за порядком на этом пункте, помогала мне советами: «Повернись так! Может, голову чуть вправо? Влево? Наклонись сильнее!» — но ничего не получалось. Сначала я не могла втиснуть голову, нужно было пригнуться пониже, потом у меня оказались слишком широкие плечи. Служители были удивлены.