Изначально все сухопутные операции по уничтожению французского гарнизона Паоли брал на себя. Нельсон же должен был блокировать остров и не давать французам возможность перебросить на него подкрепление. Однако Нельсон не был бы Нельсоном, если бы ограничился только пассивной блокадой. Тем более что на борту судов находился достаточно многочисленный десантный отряд во главе с генерал-майором Дандасом. Едва прибыв к Корсике, Нельсон и Дандас сразу же высадили десант в сто двадцать человек, который захватил мельницу и мучной склад на берегу. Мельницу тут же сожгли, а муку сбросили в море. Теперь французы остались почти без хлеба. Французы попытались было наказать непрошеных гостей, но англичане вернулись на корабли прежде, чем французы успели сделать по ним хотя бы один выстрел.
Радости Нельсона не было предела, ведь это была его пусть маленькая, но первая победа! Теперь надо было развивать успех. Капитан "Агамемнона" вновь высаживает десант, который начинает наступление на городок Бастия, где стоял небольшой французский гарнизон.
Оставив "Агамемнон" на старшего лейтенанта, Нельсон принял участие в этом походе. Продвигались англичане медленно. Местность была гористая, лошадей не было, и пушки приходилось тащить волоком. Нельсон был за внезапный штурм Бастии, Дандас возражал, настаивая на осаде. Раздосадованный Нельсон писал жене: "Тысяча человек наверняка взяли бы Бастию. Я бы попробовал это даже с пятьюстами и с "Агамемноном" в придачу. Мои моряки теперь почти непобедимы, как и следует быть британцам: для них пули не страшнее гороха. Каждый из них считает, что лично заинтересован в победе; генералы их ценят. Я уверен: именно поэтому они сражаются так, словно их вдвое больше".
От местных жителей Нельсон узнал, что гарнизон Бастии почти в два раза больше, чем он полагал. Однако он никому об этом не сказал, пока городок не был захвачен. Только тогда он во всем признался Дандасу.
— Но почему вы молчали? — недоуменно спросил генерал.
— Если бы я сказал вам о том, что знал, пострадала бы моя собственная честь, честь лорда Худа и всего британского флота! — был ответ Нельсона. — Я всегда был уверен, что один англичанин стоит трех французов!
Английские историки пишут об этом поступке Нельсона с восхищением. Как говорится, победителей не судят, но сокрытие от командующего сухопутным отрядом ценных разведданных могло иметь и самые негативные последствия. Так что этот поступок Нельсона весьма сомнителен.
Больших боев на Корсике не было, зато мелких стычек — предостаточно. Нельсон буквально упивался опасностью. Он (хотя как командиру отряда судов ему это было совершенно не обязательно) участвует в этих стычках. И каждая маленькая победа приносит ему радость. Кроме этого, во время блокады его суда захватывают и жгут французские транспорты.
— Смерть со славой — это самая завидная участь! — говорит он своим подчиненным. — Если с каждым из нас что-либо случится, не печальтесь, это всего лишь долг, который всем нам предстоит заплатить. Самое же страшное — жить опозоренным! Будем же храбрыми!
— Будем, сэр! — с энтузиазмом отвечали офицеры и салютовали шпагами.
Постоянное соприкосновение с опасностью быстро сделало Нельсона фаталистом. В одном из писем Фанни он пишет, пугая и без того переживающую за его жизнь женщину: "Если со мной случится несчастье, я уверен, что своим поведением заслужу для себя королевские милости. Это не значит, что я хоть малую толику сомневаюсь, что вернусь к тебе со всеми почестями. Но если не вернусь — значит, на то Божья воля. Я никогда не навлеку позора на головы моих близких. То малое, что у меня есть, я отдал тебе, оставив лишь небольшие средства на жизнь. Хотелось бы, чтобы их было побольше, но ведь я не добыл ни одного фартинга бесчестным путем, это деньги из чистых рук. Какой бы ни была моя судьба, я молю Бога, чтобы он тебя благословил и хранил ради сына".
Повстанцы совместно с английским десантом постепенно освобождали остров от французов. Наконец в руках последних остался лишь город Кальви, который был осажден летом 1794 года. Англичане уже предвкушали скорую победу, когда в их лагере начались повальные болезни.
Глядя, как с каждым днем растет число могильных холмов, Нельсон негодовал:
— Мы измотаемся до смерти, прежде чем успеем навредить этим треклятым французам!
В один из дней, когда он осматривал позиции неприятеля, шальное ядро ударило рядом с ним в бруствер, осколок камня попал капитану "Агамемнона" в бровь и повредил зрительный нерв.
— Наша жизнь находится в руках Бога, но мое имя, моя честь находятся в моих руках! — так якобы сказал Нельсон после полученной раны.
На этом, собственно говоря, участие Нельсона в боях за Корсику и закончилось.
Теперь мы подходим к весьма нелюбимой британскими историками деликатной истории с невидящим глазом Нельсона. Принято считать, что в бою при Кальви Нельсон был ранен в глаз, после чего на него ослеп. Потому на всех классических портретах он изображен с черной повязкой, закрывающей его ослепший глаз. Однако не столь давно в британской прессе появились статьи, утверждающие, что рана Нельсона была настолько незначительна, что его даже не внесли в официальные списки раненых, так как с глазом почти ничего не случилось, лишь несколько снизилась острота зрения.
Нельсон, ожидавший за Корсику наград и отличий, но не получивший ничего, жалуется, скрупулезно подсчитывая все свои заслуги, не забывая даже самых мелких: "В течение ста десяти дней я фактически участвовал в военных действиях против врага на море и на суше. У меня на счету три морских боя, два — против Бастии на моем корабле и четыре боя на небольших судах, с моей помощью занято две деревни, сожжено двенадцать парусников. Не знаю человека, который сделал бы больше. Я с удовольствием слушал похвалы главнокомандующего, но не получал наград, а что еще обиднее — за верную службу и ранение хвалили не меня, а тех, кто лежал в постели, далеко от поля боя. Меня не оценили по достоинству. Ну ничего, я еще попаду в газеты".
Именно тогда Нельсон объявляет во всеуслышание, что его раненый глаз ничего не видит, что он получил увечье, и если его обошли наградой, то должны хотя бы назначить пенсию как инвалиду. Кто мог проверить, видит Нельсон раненым глазом или нет, а если видит, то насколько хорошо? Никто! Теперь капитан "Агамемнона" везде и всюду появляется с черной повязкой, свидетельствующей о совершенных им подвигах.
Впоследствии, когда Нельсон потеряет руку, история с невидящим глазом утратит всякий смысл, и тогда он навсегда снимет свою черную повязку. Впрочем, чтобы его не заподозрили в обмане, Нельсон будет говорить, что его зрение постепенно восстановилось. Вот почему история про выбитый глаз британского флотоводца, возможно, не более чем легенда, сочиненная самим Нельсоном от обиды за невнимание к своей особе и в надежде на сострадание начальства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});