Читать интересную книгу Первые цивилизации - Вадим Массон

Вторая большая эпоха, нашедшая отражение в археологических материалах древнего Ирана, — это III и первая половина II тыс. до н. э., когда помимо хузистанского в других очагах раннеземледельческих культур идет процесс развития местных цивилизаций с культурой протогородского или раннегородского облика. По сравнению с развитием эламских общин данный процесс протекал замедленными темпами и сопровождался относительно широким использованием культурных моделей Шумера и Элама, инкорпорируемых в местные культурные комплексы.

В этом отношении весьма своеобразным образцом культурно-хозяйственного развития являются области южного побережья Персидского залива, в первую очередь Бахрейн и Оман. Районы эти известны в связи с анализом устойчивой шумерской традиции, помещавшей истоки человеческой цивилизации в страну Дильмун, локализуемую по предпочтительному варианту на острове Бахрейн (Бибби, 1984). В III тыс. до н. э. эта область достигает сравнительно высокого уровня благосостояния. Земледелие и литье медных изделий приходит на смену архаическим традициям неолитических рыболовов и охотников, развивается культурный комплекс протогородского облика (Potts, 1978; Frifelt, 1979; Cleuziou, Costantini, 1980). Налицо и монументальное строительство, представленное храмовыми комплексами Барбара (Morten-sen, 1970). Клады, включающие высокохудожественные предметы, свидетельствуют о накоплении богатств, а глиптика — об использовании культурных эталонов Южного Двуречья. Вместе с тем в культуре налицо и связи с общинами Юго-Восточного Ирана. Нет сомнений, что своим подъемом общины Персидского залива обязаны развитию многоступенчатой торговли как в пред-хараппское, так и особенно в хараппское время (см. ниже, с. 200). Недаром здесь сложился даже синтетический тип глиптики — так называемые печати Персидского залива, сочетающие месопотамскую и хараппскую традиции. Не менее показателен и постепенный упадок этих поселений после дезинтеграции Хараппы и резкого сокращения или даже прекращения связей между этими двумя великими цивилизациями Древнего Востока.

Для Северо-Восточного Ирана явления новой эпохи нашли отражение в материалах таких памятников, как Тепе-Гисар, Шах-тепе (Arne, 1945) и Тюренг-тепе. Поселение Гисар, как мы видели, первоначально представляло собой поселок общины носителей сиалковской культуры, продвинувшейся к северо-востоку от своей метрополии. В этом отношении показательно, что набор мотивов в росписи посуды Гисара хотя и повторяет орнаментацию керамики Сиалка, но в целом много беднее и ограниченнее. В дальнейшем происходит трансформация традиций Сиалка. В слое Гисар НА появляются сероглиняные сосуды, постепенно вытесняющие в слое Гисар ПВ расписную керамику. Этот процесс положил начало формированию «культуры серой керамики», относительно происхождения и этнокультурной атрибуции которой до последнего времени высказываются самые различные суждения. Так, весьма популярно мнение о приходе нового «народа серой керамики», но оно едва ли может быть подкреплено детальным анализом археологического материала. Первые сероглиняные сосуды Гисара ПА повторяют те формы, которые существовали еще в пору Гисара I. Скорее всего, это указывает на совершенствование технологии гончарства и прежде всего обжига, что позволило получать задымленную, серую посуду. Вытеснение старых керамических традиций происходит не внезапно, а постепенно, и расписные сосуды, как правило, стоят рядом с серыми в одних и тех же могилах. Со временем вырабатываются и специфические формы серых сосудов, как например вазы на высокой ножке. Из других объектов Гисара II надо отметить разнообразные бронзовые изделия, в том числе булавки с биспиральной головкой, кинжалы с осевым ребром, многовитковые браслеты. Интересно каменное навершие булавы с длинной втулкой для одевания на древко. Печати с ушками изготавливаются как из камня, так и из бронзы. Судя по разнообразию погребального инвентаря, в обществе происходит определенная дифференциация, нашедшая отражение в появлении более богатых наборов заупокойных приношений. Так, в одной могиле помимо традиционных керамических сосудов было найдено ожерелье из бус, браслеты, две печати и медная булавка. В другом погребении некерамический инвентарь еще в большей мере отвечает представлениям о состоятельности: помимо медной печати здесь представлены серебряные серьги и серебряная подвеска.

Эти явления получили дальнейшее выразительное развитие в комплексе Гисар III, который по специфическим признакам можно выделить в особую археологическую культуру (рис. 34). Для культуры Гисар III характерна серая керамика, часто украшенная орнаментом, нанесенным лощением; разнообразные сосуды со сливами, вазы и кубки на подставках; перегородчатые бронзовые печати с ушком; бронзовые копья с осевым ребром и четырехгранные штыки; прикрепление этих изделий к рукоятке при помощи загнутого черешка с набалдашником; бронзовые жезлы с навершиями в виде животных и многофигурных композиций. Абсолютная хронология Гисара неоднократно была предметом разного рода дискуссий. В настоящее время возобладала точка зрения о длинной хронологии, помещающая Гисар III во вторую половину III тыс. до н. э. (Bovington а. о., 1974) с возможным отнесением наиболее поздних комплексов (Гисар III С) к самому началу II тыс. до н. э. (Dyson, 1965a). Само Тепе-Гисар расположено у южного подножья Эльбруса, но памятники этого круга широко распространены и севернее, в Юго-Восточном Прикаспии, особенно в долине Гюргена (Шах-тепе, Тюренг-тепе). Частично они заходят и в горные районы Западного Туркменистана, где граничат с культурой типа Алтын-депе, характеризующейся зеленовато-белой керамикой. Судя по разведкам, проведенным в районе Мешхеда, эта область также лежит вне зоны «серой керамики», тяготея в культурном отношении к Алтын-депе.

Рис. 34. Комплекс Гисар III.

Структура самого поселения Гисар исследована недостаточно. Помимо обычных для раннеземледельческих поселков многокомнатных домов, разделенных узкими проулками, здесь имелся отдельно расположенный комплекс, известный под названием «сгоревшего здания». Действительно, обгорелые стены и ценные находки, сохранившиеся на полу, позволяют предполагать его гибель в катастрофической ситуации. Общая площадь здания около 250 м, и его наружные стены отличаются значительной толщиной. Высказывалось мнение, что перед нами резиденция светского правителя, но, судя по доследованию, проведенному в 70-е гг. американской экспедицией Р. Дайсона, это была культовая постройка (Дайсон, 1986). Среди многочисленных могил поры Гисар III выделяются погребения, содержащие значительное число дорогих и неординарных предметов. Такова, например, «могила танцовщицы», где много различных изделий из бронзы и серебра — сосуды, коробочки, кольца, серьги и подвески. Богатые ожерелья составляли бусы из серебра, бирюзы и лазурита, причем в числе последних были и бусы, выточенные в виде головок быков. В могиле «молодого воина» помимо трех керамических сосудов находились бусы, сосуд, выточенный из алебастра, бронзовый жезл с изображением козла, стоящего на многоконечной звезде, и четыре бронзовых кинжала. Судя по всему, таким образом отражалось выделение состоятельной верхушки, включающей жрецов, разного рода вождей и глав общинных коллективов, противопоставляющих себя рядовым соплеменникам. О накоплении богатств свидетельствуют и клады, содержащие алебастровые сосуды, каменные культовые изделия (колонки, диски с ручкой), оружие, включая церемониальное из золота и серебра, медные сосуды и различные золотые изделия, в том числе вырезанные из плоских листков головы муфлонов, нашивавшиеся на материю или прикреплявшиеся на какую-то иную поверхность, о чем свидетельствуют небольшие отверстия для нитей или гвоздей. К этому кругу явлений относится и найденный в начале XIX в. на Тюренг-тепе так называемый астрабадский клад, состоящий из золотых, бронзовых и каменных изделий. Среди входивших в его состав предметов выделяются два золотых сосуда с изображением на одном орлов, на другом людей в коротких юбочках, аналогичных одеждам жителей Шумера и Элама (Rostovzeff, 1919). Само поселение Тюренг-тепе было крупным центром — оно имело в длину около 700 м, высота главного холма 34 м (Wulsin, 1933; Deshayes, 1963, 1974). Судя по произведенным раскопкам, этот центральный холм путем дополнительной кладки из сырцового кирпича был оформлен наподобие платформы для монументального здания (Deshayes, 1975). Как и в Гисаре, здесь обнаружены богатые могилы вооруженных воинов. Функция военного вождя способствовала институализации светской власти. Скорее всего, Тюренг-тепе — поселение протогородского и раннегородского типа, своеобразная столица гюргенских племен.

Развитие производств культуры Гисара свидетельствует о значительном техническом прогрессе и дифференциации специализированных отраслей, обслуживающих возрастающие потребности различных слоев общества. Тонкостенная сероглиняная керамика, иногда с матово-черной поверхностью, отличается богатством и разнообразием форм. Особенно выразительны изящные графины с налепным валиком в основании горла, украшенные орнаментом, нанесенным лощением, и шаровидные сосуды с длинным носиком, завершающимся клювовидным сливом. Эту популярную форму древние мастера повторяли в камне и бронзе. Вместе с тем значительная часть сосудов Гисара при превосходном обжиге изготовлена без помощи гончарного круга, что, однако, не сказалось заметным образом на четкости отточенных форм. Производство керамики давало массовую продукцию, обслуживавшую всех членов общества. В качестве дорогих, престижных изделий фигурировали сосуды, выточенные из мраморовидного известняка или сделанные из бронзы, серебра и золота. Недаром именно они встречаются в составе кладов и в инвентаре богатых погребений. Металлургия и обработка металлов получила, особенно на самом Гисаре, необычайно широкое распространение. При обследовании памятника в 70-е гг. на нем повсеместно были обнаружены следы бронзолитейного производства и прежде всего огромное количество шлаков. Возможно, своим процветанием Гисар был во многом обязан бронзообрабатывающим ремеслам. В частности, поэтому в гисарских погребениях изделия из бронзы помещались с расточительной щедростью. Специализированным производством безусловно было изготовление оружия. Здесь был выработан особый прием крепления бронзовых частей к основному древку при помощи черешка, загнутого под прямым углом и расклепанного на конце. Наконечники копий и кинжалы имеют высокое ребро, проходящее по оси. Довольно часто встречаются так называемые штыки и фигурные навершия булав. Выразительны произведения торевтики, к числу которых помимо жезлов и зооморфных подвесок относится плоское серебряное блюдо с рельефной фигурой льва, покоящегося на поверженном быке. Большого мастерства достигли и ювелиры, создававшие сложные наборные ожерелья из бус, выполненных из золота и различных полудрагоценных камней. Наряду с традиционными бронзовыми печатями с петелькой имеются печати цилиндрической формы как привозные, так, вероятно, и местного производства. На одной из них изображена двухколесная колесница. Навершие бронзового жезла воспроизводит сцену пахоты при помощи бычьей запряжки, что подтверждает широкое использование тягловой силы животных. Многочисленны на Гисаре разнообразные фигурки животных, сделанные из бронзы или выточенные из алебастра. В широких масштабах производилась обработка лазурита, поступавшего сюда в виде полуфабриката (Bulgarelli, 1979). Вместе с тем несколько неожиданно для памятников этого круга ограниченное число женских статуэток, представленных лишь грубоватыми идолами из камня или металла, что, видимо, составляло одну из специфических черт локального варианта культуры, существовавшей на Гисаре. На Тюренг-тепе, наоборот, известны превосходные терракотовые фигурки стоящих женщин с множеством браслетов на руках и ногах. Как правило, их руки расставлены в стороны, но на одной из статуэток поддерживают грудь. Богатая и разнообразная материальная культура свидетельствует о высоком уровне развития общества Северо-Восточного Ирана во второй половине III — начале II тыс. до н. э. Здесь явно локализуется один из центров протогородской цивилизации, формирующейся в это время в различных областях Иранского плато.