Новую конструкцию дистилляционной колонны изобрел ирландец по имени Энеас Коффи, и она была опробовала ирландскими производителями виски. Перебродившую брагу перегоняли через колонну, и спиртовые пары выходили через отверстия у ее вершины. Работала колонна непрерывно. Как только Факундо Бакарди Моро узнал о ее существовании, то немедленно решил заполучить такое устройство, так как понимал, что такая технология позволит производить ром более качественной очистки, нежели отцовский. Когда Энрике Шуг увидел дистилляционную колонну на всемирной выставке в Париже в 1889 году, компания заказала свою первую колонну марки «Коффи», и Бакарди были так довольны чистотой и легкостью рома, полученного с ее помощью, что в конце концов полностью отказались от старых перегонных кубов.
Все нововведения, которые применяли Бакарди при изготовлении рома — от угольных фильтров до выдержки в дубовых бочонках и использования дистилляционных колонн «Коффи» для двойной перегонки, приблизили их к цели — наладить производство спиртного напитка, который завоевал бы и сегменты рынка, ранее не принадлежавшие рому. Когда дон Факундо в 1860 году открыл свое дело, ромом интересовались лишь немногие покупатели из высших слоев общества. Ром был вкусный напиток, и простым потребителям он очень нравился, но для аристократической компании он, конечно, был чересчур крепок. К началу 1900 годов ром получил принципиально новый статус легкого спиртного напитка, который нравился всем, даже дамам, и благодарить за это превращение следует именно компанию «Бакарди».
Это были первые годы эры коктейлей, и потребители только начали выбирать те спиртные напитки, которые не заглушали другие вкусы, а подчеркивали и дополняли их, а ром «Бакарди» занимал очень выгодную для этого позицию. В то время многие конкуренты компании «Бакарди» сосредоточились на выпуске крепких ромов или продуктов añejo, то есть более длительной выдержки. Бакарди также выпускали ром añejo, однако с самого начала дон Факундо придавал основное значение производству легких сортов рома, и вскоре компания заняла доминирующее положение в этом сегменте рынка.
Во время Первой Мировой войны компания получила дополнительное преимущество: сражения в Европе мешали поставке вина, виски и коньяка через Атлантику и вынудила североамериканских потребителей искать альтернативы — в том числе и кубинский ром.
Новаторская теория очистки, которую применяли Бакарди, позволяла удалять примеси, поэтому их ром был не таким токсичным, как другие продукты дистилляции, и не так вредил организму. Эту его особенность стали все чаще замечать после того, как в 1892 году мадридский придворный врач прописал ром «Бакарди» юному королю Альфонсо XIII, который так ослабел от сильной лихорадки, что его жизнь была в опасности. Врач предположил, что алкогольная стимуляция поможет больному, и выбрал из королевских запасов спиртного бутылку рома «Бакарди». Согласно легендам компании «Бакарди», мальчик выпил рома и немедленно заснул, а когда проснулся, температура упала. Врач написал в компанию благодарственное письмо за «создание продукта, который спас жизнь Его Величеству». Нет нужды говорить о том, что с тех пор это письмо частенько упоминалось в рекламе компании.
Шли годы, и компания все чаще заявляла, будто ее продукт полезен для здоровья, причем даже подкрепляла заявления медицинскими свидетельствами. Рекламный проспект, выпущенный около 1910 года, утверждает, что «Ром «Бакарди» настоятельно рекомендуется употреблять дома в случаях пульмонологических заболеваний и общей слабости», поскольку «улучшает состав крови». Один английский врач расхваливал «химические и физиологические достоинства рома» в отчете Британскому комитету по делам Вест-Индий, а уже в 1934 году его кубинский коллега опубликовал монографию под названием «El ron Bacardí en terapéutica y dietética» («Ром «Бакарди» в терапии и диетологии»). Однако в Соединенных Штатах вся эта медицинская риторика воспринималась более прохладно: в 1917 году, накануне эпохи Сухого Закона, Американская Медицинская Ассоциация выпустила резолюцию, согласно которой нет никаких исследований, подтверждающих лечебные свойства алкоголя. Однако потребители верили в то, во что хотели верить, и в Соединенных Штатах, как и на Кубе, всегда находились доктора, уверявшие, что ром — это очень полезно.
* * *
Компания все крепла, и Эмилио Бакарди Моро смог наконец посвятить досуг своим частным делам. Он мудро распоряжался деньгами, в том числе и наследством своей крестной матери Клары Асти, и стал состоятельным человеком. Он выстроил под Сантьяго роскошный особняк на земле, когда-то принадлежавшей его родителям, и назвал его «Вилла «Эльвира»» в честь жены. В 1912 году, в шестьдесят восемь лет, они с Эльвирой отправились в долгое морское путешествие — сначала в Нью-Йорк, а затем в Париж, Иерусалим и Египет, и это эпическое странствие Эмилио описал в своей книге «Hacia tierras viejas» («В древние страны»). Куда бы ни попали они с Эльвирой, они собирали диковины для музея Бакарди в Сантьяго — и песок пустыни, и душистые травы, и древности. Однако больше всего слегка чудаковатая кубинская чета мечтала привезти на родину настоящую египетскую мумию. В Египте Эмилио обошел множество торговцев и наконец в Луксоре нашел антиквара, у которого была мумия и который был готов ее продать. Эмилио немедленно отправил каблограмму с этой прекрасной вестью Хосе Бофиллу, директору музея в Сантьяго: «Это молодая женщина. Она была хороша собой и прекрасно сохранилась». Когда мумия прибыла в порт Сантьяго, кубинские таможенники не знали, какой пошлиной ее обложить. Одни предлагали считать мумию произведением искусства, другие утверждали, что ее следует отнести к категории «сушеное мясо».
Эмилио Бакарди и Эльвира Капе были крайне необычными кубинцами даже по свободным меркам той поры. Сторонники свободомыслия в классическом понимании этого слова, они презирали церковь и воспитывали в детях особую чувствительность к социальным и политическим вопросам. Оба были адептами теософии — спиритуалистического движения, сочетавшего в себе элементы буддизма и индуизма и провозглашавшего идеи вселенского братства и гуманизма. Поскольку Эмилио и Эльвира стремились пробудить в детях творческое начало, они отправили двух своих дочерей — Мимин и Лалиту — в прогрессивную «Школу Раджа-Йоги» в Пойнт-Лома в штате Калифорния; основным принципом обучения в школе было «свести к абсолютному минимуму механическую работу по запоминанию и посвятить время развитию и воспитанию внутренних чувств, способностей и скрытых талантов». Мимин проявила интерес к рисованию и скульптуре, и Эмилио и Эльвира отправили ее учиться в Париж, а затем в Нью-Йорк, где она стала активной участницей суфражистского движения. Много лет спустя дочь Мимин писала, что Эмилио «учил ее и ковал ее характер с тех пор, когда она была маленькой, и в итоге мировоззрение ее было куда шире, чем было принято в те времена».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});