Читать интересную книгу Антитеррор 2020 - Kиpилл Бенедиктов

Я не стану смаковать ужасы Василеостровской бойни — не умею и не хочу. Скажу только, что было очень страшно и очень мерзко. Такие вещи хочется поскорее забыть, но, к сожалению, они не забываются до конца жизни, преследуют в ночных кошмарах, напоминают годовщинами…

В бойне мы потеряли энергетика Игоря, а оружейница Мила получила тяжелое ранение брюшной полости. Общие потери населения составили шесть тысяч сто двадцать семь человек. Говорить о материальном ущербе в данном случае неуместно.

Все эти жизни отняли не боевые синтеморфы, а человек, которого мы считали своим товарищем, стихи которого мы слушали и которому дарили исторических солдатиков на день рождения, — Тимофей Хлестаков.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ: ЭПИЗОД ШЕСТОЙ

Хлестаков не был профессиональным разведчиком, иначе держался бы до последнего. Но ему хотелось поделиться восторгом победы, его распирало от гордости за содеянное, и он не преминул воспользоваться случаем, хотя даже намек на признание грозил ему суровыми карами.

Случилось это через неделю после Василеостровской бойни. Город оплакивал погибших, везде царила траурная атмосфера, на погребальную церемонию прилетел президент, но Управление работало в обычном режиме.

Я зашел к Хлестакову, глянул на сиротливый стол, за которым совсем недавно сидел Игорь, и, обойдясь без приветствий, протянул Тимофею тонкую пачку страниц, еще теплых после принтера.

— Что это? — спросил Хлестаков.

— Твой отчет по «Чистому заливу», — ответил я, стараясь сохранить невозмутимость.

— Ага. И что там?

— Там бред. Полная а-хи-не-я.

— Ты намекаешь, что я некомпетентен? — Хлестаков прищурился.

— Ты компетентен. Более чем компетентен. Потому и писал бред. Ты ведь, Трофим, агент под прикрытием, не так ли?

Эксперт по биотехнологиям откинулся в кресле и посмотрел на меня со смесью любопытства и безумного веселья.

— Я не агент, — заявил он. — Я выполняю свою работу. И выполняю ее хо-ро-шо.

— Ты работаешь на «Биоджихад»?

— Ты знаешь, на кого я работаю.

Тут бы ему и остановиться, но Хлестаков как будто невпопад добавил к сказанному:

— Слышал, надеюсь? Совет Безопасности ООН принял сегодня резолюцию — распространение маг-технологий будет ограничено. «GenSims» остается единственным производителем синтеморфов. Война закончена, будущее принадлежит нам.

Меня затошнило, перед глазами замелькали картинки из прошлого: растерзанные тела на линиях Васильевского острова; горящие автомобили с разбитыми стеклами; блестящая жиром лента синтеморфа, обвившаяся вокруг опрокинутой детской коляски; кричащая от боли Мила; шипящий в лицо Деду «Чебурашка»; и где-то совсем далеко — уходящие к самолету фигурки: Ольга и Артемка.

— «GenSims», — я впервые произнес это слово с отвращением. — Будущее. Вот, значит, ради чего…

Хлестаков кривовато ухмыльнулся, но тут же овладел собой:

— Мне надо работать, Песок наседает. Если я напутал в отчете, пиши рапорт.

Показывая, что разговор окончен, эксперт по биотехнологиям демонстративно повернулся к экрану компьютера, на котором застыла хищно раззявленная пасть «ермунганда».

Покойный Дед научил меня принимать мгновенные решения. Я сходил в свой кабинет, вытащил из сейфа табельный «глок», вернулся и выстрелил Тимофею Хлестакову в затылок.

Я убил его.

Наверное, Тимофей ничего не успел понять. Надеюсь, ничего не успел почувствовать. Но вообще-то это не имеет принципиального значения. Он заслужил.

НАКАЗАНИЕ: ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ

Наказания не будет.

Я убил человека, но отделаюсь всего лишь увольнением.

При всех недостатках полковник Песков обладает одним важным достоинством — не сдает своих. Дед был законником и посадил бы меня без колебаний. Кто-то скажет, что Песков просто прикрывает задницу, ведь подчиненный, которому он фактически доверил руководство «Антитеррором», стал убийцей без видимых причин. Пусть так, но результат тот же: расследование прошло в закрытом режиме, все материалы по нему засекречены, официальная версия гласит, что случился самострел на почве нервного срыва. Самострел в затылок, да. Судмедэксперт подписал заключение, не моргнув глазом.

Теперь это проблема только моей совести. Смогу ли я с этим жить? Смогу. Мне не важно, как мотивировал свои действия Хлестаков. Эволюция, естественная и искусственная, необходимость контроля, вечный амок… Чушь! Болтовня!

Ведь на самом деле все просто. Нельзя во имя будущего лишать будущего других людей. Тимофей Хлестаков и те, кто послал на волгоградский авиарейс смертницу, считали, что можно. Поэтому я буду убивать их. Как бешеных собак.

Леонид Каганов

МАГИЯ

Упавшая вышка электропередачи лежала поперек шоссе, заросшего сизым северным мхом. Пришлось лезть через перекрестья ржавых балок. Но почти сразу дорога стала шире. Справа и слева начали попадаться черные скелеты выгоревших дач. Наконец у обочины замаячила монументальная бетонная конструкция, наверху которой все так же стоял чугунный танк времен Второй мировой, а внутри на прутьях толстой арматуры были распяты буквы из бетона, такого же седого и пыльного, как борода путника, остановившегося у этого постамента: «МИРНЫЙ». Путник обошел бетонную конструкцию по кругу — хулиганская надпись маркером на задней стороне монумента, что он видел здесь много лет назад, еще виднелась на бетоне, только стерлась от времени. Теперь разобрать можно было лишь отдельные слова: «Две части пластилина… раскатать в плоский блин… не менее локтя… водительского удостоверения… латинскими, крупными… оставить лучи пустыми… параллельно небесам… безопасное расстояние… Энди Патрик».

Вскоре вдоль дороги потянулись мусорные кучи и ржавые остовы перевернутых автомобилей, а затем измученный асфальт уперся в городские ворота старого военного образца — стальные, с выцветшими красными звездами на створках. Видно, уже потом строили вместе с забором, наспех.

Ворота были заперты. Шума над городом не висело, но город точно был обитаем. Путник прислушался: где-то клокотали куры, где-то плескался рукомойник, а вдали слышался приглушенный гомон, какой бывает на базарной площади. Поправив намордник на лице, путник постучал в ворота рукоятью посоха — звук гулко раскатился по железу, но ничего не произошло. Он постучал снова. Тогда что-то заворочалось, скрипнула дверь, раздались шаги, и в створке ворот повернулась железная заглушка, приоткрыв круглую дырку размером с кулак — то ли глазок, то ли бойницу.

— Что за добрый человек идет? — раздался недовольный голос, молодой и хрипловатый.

— Я странник, иду дальше на север, — размеренно и привычно заговорил путник, — мне нужен ночлег и еда. Знаю водопроводное дело, столярное и электрику, могу копать огороды…

— Электричества у нас в городе нету, — с ленцой пробасил охранник, — а беглых и бродяг мы селить не любим.

— Я был в вашем городе пять лет назад, помогал чинить дизель.

— Значит, плохо помогал, дизель уже давно не работает. Так что вали прочь, добрый человек, может, ты разбойник или колдун.

— Много кто чинил наш дизель, только соляры нет… — проворчал другой голос, дребезжащий и старческий. — Отойди-ка в сторону, Дозорный, дай гляну, кто там…

В стальной дырке мелькнула седая бровь, а затем появился изучающий глаз. Подслеповато щурясь, он осмотрел лицо путника, завязанное серой мешковиной до самых глаз, такой же серый плащ, посох, бороду и широкополую шляпу. Затем внимательно оглядел пустую дорогу и убедился, что путник один и рядом никто не прячется.

— Откуда идешь-то, добрый человек? — спросил он.

— Из Москвы.

— Ого, — уважительно вздохнули за воротами. — И как там, в Москве?

— Плохо. — Путник пожал плечами.

— А звать-то тебя как? — спросил из-за ворот молодой.

— Не паясничай! — сурово одернул молодого старик.

Путник усмехнулся:

— Разве я обидел вас чем-то, добрые люди, или сделал что-то плохое, такие вопросы мне задавать? Пришел с миром и уйду дальше на север.

— Ладони покажи, — потребовал молодой, заглядывая в дырку.

Путник усмехнулся и продемонстрировал левую ладонь. Переложил посох и показал правую.

— Вроде бы чистые, — подтвердил молодой, — хотя, стой-ка… А ну, покажи ладонь ребром! Вон там у тебя сажа!

Старик за воротами охнул. Путник удивленно осмотрел свою руку, а затем повернул ее ребром к глазку.

— Не сажа, а ржавчина, — объяснил он. — Там вышка поперек дороги повалена, видать, схватился, пока перелезал.

— Поднеси руку, я понюхаю! — потребовал старик.

Железный глазок заслонила маска из черной ткани, посередине которой вздымался и сопел бугор. Путник поднес руку вплотную. Бугор долго ворочался в глазке и сопел. Что он там сумеет унюхать через свою маску, оставалось неясным, но путник был совершенно спокоен за свои ладони. Наконец за дверью послышался скрежет засова.