— Но я не собираюсь давать никому никаких заповедей, — перебил Шамбамбукли.
— То есть как? — опешил Мазукта.
— Ну… так. Если человечество само не в состоянии разобраться, что можно делать, а чего нельзя — то кому оно нужно, такое человечество?
****
— Чем занимаешься? — спросил демиург Шамбамбукли.
— Карты раскладываю, — мрачно отозвался демиург Мазукта.
— Получается?
— Нет.
Демиург Шамбамбукли присел на корточки рядом с Мазуктой.
— А что будет, если всё сложится?
— Мир во всем мире, — огрызнулся Мазукта. — И счастье для всего человечества.
— Ух ты! — восхитился Шамбамбукли и посмотрел на расклад.
Мазукта как раз совмещал края двух карт.
— Так годится, по-твоему?
Шамбамбукли посмотрел, склонив голову набок.
— По-моему, красиво, — он провел пальцем по изгибу реки на месте соединения карт. — Вполне естественная граница.
— Я тоже так думаю. И народы там родственные, даже языки похожи. Вот с запада что приткнуть, не знаю…
Некоторое время демиурги передвигали контурные карты, убирали одни, подсовывали другие, но границы никак не хотели совмещаться.
Постоянно наползали одна на другую, а несколько маленьких карт карманного формата и вовсе потерялись под широкими листами.
— Вот еще этих четырех королей надо распихать, — кусая губу, размышлял Мазукта. — Их рядом никак нельзя держать, один другого побьет.
— А если этого — туда, а того — сюда? — предложил Шамбамбукли.
— А этих двух?
— Ну… одного запихни на какой-нибудь остров.
— На остров нельзя, там у меня уже королева.
— Тогда на полуостров.
— Это можно.
Короли и тузы нашли свое место, с шестерками оказалось и того проще. Постепенно карта мира начала вырисовываться всё яснее. Границы стран притерлись друг к другу, пролегли пунктиры торговых путей, разными цветами обозначились политические и культурные связи.
— Смотри, кажется, получается! — обрадовался Шамбамбукли.
— Угу, — кивнул Мазукта, укладывая на место последнюю крошечную республику. — Все на месте, всё в порядке, в мире полная гармония и совершенство.
— Красота какая! — сказал Шамбамбукли. — Как у тебя здорово получилось!
— Да ну, ерунда, — скромно пожал плечами Мазукта. — Детская забава. Пойдем чай пить, поздно уже.
Он наклонился, поднял плащ, на котором только что раскладывал карты, встряхнул его и набросил на плечи. Разноцветные бумажки взлетели и с шорохом осыпались на землю — одна на другую, одна на другую…
©П. Бормор, 2005
П. Бормор
Проводы
Растянувшись почти на милю, процессия шла к реке. Впереди шагал музыкант, наигрывая что-то печальное на диковинного вида свирели. За ним, в десяти ярдах, не приближаясь и не отставая, следовали крысы — десятки тысяч крыс. Вид у крыс был серьезный и торжественный.
Крысолов подошел к воде — темной, мутной, вздувшейся от недавних дождей. Оглянулся через плечо на свое сопровождение. Вздохнул и вошел в реку. Крысы неспешно двинулись за ним к воде.
Крысолов прошел один ярд, другой, третий. Вода поднялась ему выше колен, добралась до пояса, до плеч… В шести ярдах от берега поток сбил Крысолова с ног, он выронил свирель, беспомощно взмахнул руками и ушел под воду, как топор.
Крысы на берегу переглянулись и склонили головы. Почтив музыканта минутой молчания, они развернулись и пошли обратно в город.
©П. Бормор, 2005
П. Бормор
Рум-пель-штильц-хен
— Уже лучше, — хихикнул уродец. — Попробуй еще раз.
— Твое имя, — медленно проговорила королева, — Румпен… Реппелле… Раппопо…
— Ну же, ну!
— Рампопо… Репупе…
— Сама ты “репупе”! — обиделся гном. — Ну что, сдаешься?
— Сдаюсь, — кивнула королева и заплакала.
— Мое имя, — важно заявил гном, — Румпенцви… Равенкло… Рампунце… Сейчас, минутку. Репепеш… Рамфори… Рефере…
До глубокой ночи, а потом и до самого утра пытался гном выговорить свое имя. Под утро не выдержал, плюнул и убежал от стыда куда глаза глядят. И больше в той стране никто не встречал Рамштихе… Растро… Распре… Румпеншильд… Ну, вы поняли, кого.
©П. Бормор, 2005
П. Бормор
Пророк
— Я не понимаю, чего вам еще надо! — попятился от толпы Пророк. — Разве я вас не провел через Тростниковое море?
— Провел.
— Разве я не водил вас сорок лет?
— Водил. Еще как водил!
— Разве не привел в Страну Обетованную?
— Привел. Куда-то привел, точно.
— Так чего же вы еще хотите?!
— Жрать хотим, — отозвалась толпа.
Пророк посмотрел на алчно горящие глаза и оскаленные зубы — и ему стало неуютно.
— Меня есть нельзя, — на всякий случай напомнил он. — Я костлявый!
— Ничего, — откликнулся кто-то из толпы, — разберемся.
— Чудо давай! — подал голос еще кто-то. — Чтобы жрачки побольше! И повкуснее!
Пророк смиренно возвел очи горе.
— Они жрать хотят, — пожаловался он небу. — Дай им что-нибудь.
С неба немедленно свалился огромный ком чего-то белого, аппетитного, вкусно пахнущего.
— Это что? — насторожилась толпа.
— Манна небесная, — устало ответил Пророк. — Жрите.
Толпа налетела на манну, заглатывая ее огромными кусками, толкаясь и переругиваясь. Пророк снова поднял голову к небесам.
— А для меня что-нибудь будет? — спросил он. — Вроде всё, что надо, сделал…
В небесах блеснуло, и сверху упал сияющий диск. Пророк вознес молчаливую благодарственную молитву и коснулся диска губами. Диск поплыл вверх, а вместе с ним поплыл и Пророк, по-прежнему прижимая губы к металлу.
— Ты смотри, вознесся! — сказал кто-то из толпы, на секунду оторвавшись от еды.
— Живьем, — подтвердил другой.
— А чего он так дергается-то?
— Религиозный экстаз, наверное.
— А по-моему, ему больно.
— Одно другому не мешает. Да ты ешь, не отвлекайся.
И они снова принялись заглатывать подкормку. А висящий на блесне Пророк возносился всё выше и выше.
©П. Бормор, 2005
П. Бормор
Страшная сказка
Девочка посмотрела в окно, потом на телефон и, подумав, сняла Красную Телефонную Трубку.
— Девочка, а девочка?.. — раздался в Трубке вкрадчивый замогильный голос. — Черный человек уже выходит на улицу…
— Я это уже слышала! — сурово оборвала девочка. — Вы мне его еще вчера обещали. И где он, ваш Черный человек?!
— Ну, девочка, ну честное слово, он уже выходит!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});