их в известность, где и у кого они смогут забрать эту, блин, реликвию.
Приняв такое решение, Алина полностью сосредоточилась на погоне, надеясь, что в плотном потоке разноцветных и разнокалиберных авто, идущих к Москве, мелкий пакостник Додик ее вряд ли запеленгует. Прятаться необязательно. Да и как спрятаться?.. За фурами и грузовиками? Таких немного.
Она чуть было не потеряла своего подозреваемого, когда «Нива», в которой он драпал, внезапно остановилась.
Алина по инерции проехала мимо, а заметив, что объект ее слежки уже не впереди, а сзади, затормозила, но некоторое время Додонов был не на виду, поскольку весь задний обзор ей загородил древний «уазик», мучительно медленно покидающий место стоянки.
Адреналин шарашил вовсю. Гонка взвела ее нервы до верхнего предела, и поэтому, когда Алине показалось, что весь этот безумный бросок был напрасен и Додик-Будимир смог от нее оторваться – вот так просто, случайно, без умысла и усилий с его стороны, она готова была выскочить из машины и пинать ни в чем не повинные колеса, просто чтобы выместить хоть на них свою ярость и злую обиду.
Но Додик никуда не делся. Невзрачный «сельский учитель» помедлил у кромки тротуара, поворачивая туда-сюда жалом, а затем суетливо побежал через дорогу.
Куда это он? А, понятно. Значит, умозаключения Алины верны, там, куда он направляется, можно только прятать краденое. И Алина рванулась следом.
Осталось совсем немного, и она его схватит за руку. Куда ему деться в этом подвале? Алина не маленькая девочка и хорошо представляет себе, что такое подвал пятиэтажки. Стены и трубы, вот и вся обстановка. А Додик не Шварценеггер. Да и трус он к тому же, сразу видно. Жаль, что сегодня она не в остроносых лодочках, которыми так удобно бить по коленным чашечкам. Но ее кроссовки ничуть не хуже, если ими лупить немного выше.
Алина спустилась по битой наружной лестнице, приоткрыла покосившуюся дверь. Вошла. Ни стен, ни труб. Вернее, стены, конечно, были, но где-то там, в уходящей в глубь периферии, а здесь, около входа, громоздились какие-то… решетчатые загоны? Или что это, вольеры? Целая улица из вольеров … А для кого они? Для крыс вроде бы велики. Для свиней?
Ей стало не по себе. Но она услышала звук удаляющихся шагов на том конце подвальной улицы и, пересилив иррациональный страх, крадучись, пошла следом, старательно огибая фанерные выступы и распахнутые настежь хлипкие двери.
Вскоре она уткнулась в бетонную стену, вернее, в полузакрытую дверь в бетонной стене, и остановилась в нерешительности. Ни направо, ни налево дороги не было. Ветхие перегородки «бараков», и все, тупик.
Лучше бы, конечно, туда не ходить.
Алина вытащила из джинсов мобильник. Убедилась, что он заряжен и сеть ловит. Тогда можно. И вошла.
В помещении было темно. Совсем темно. Там, где она только что пробиралась, минуя странные фанерные переборки, какой-то свет все-таки был, а в этом помещении его не было вовсе. Алина сделала несколько неуверенных шагов, прислушиваясь к темноте и стараясь угадать, куда ей двигаться дальше.
Нужно все-таки вернуться назад. Да и шаги затихли. Сердце отчего-то забилось чаще.
«Не паникуй, никакая это не ловушка. Ничего страшного, он просто успел далеко уйти, именно поэтому ты его и не слышишь больше. Может, у него фонарик с собой. Конечно, у него фонарик, он же знал, куда направляется».
«Вот именно! – взвизгнул инстинкт, отвечающий за безопасность. – Он знал! А ты, милочка, знала?»
Алина хмыкнула, обманывая подступающий ужас.
Но когда она неуверенно развернулась в сторону сереющего дверного проема, старательно пялясь в черноту и выставив перед собой руки, дверь, ведущая наружу, резко захлопнулась, повинуясь чьему-то сильному толчку.
Он не ожидал их сегодня увидеть. Совершенно. Поэтому даже запаниковал слегка. Так, самую малость. Честно говоря, ни с одной из них он встречи не жаждал. Ни сегодня, ни в какой другой день.
И с чего вдруг принесло их всем скопом на «блошку», да еще и прибило к Пашиному лотку? Хотя это не важно. Важно то, что следует уносить ноги, и как можно быстрее.
Какая еще милиция-полиция, они что, с ума посходили? С его-то частным предпринимательством, которое, конечно, менты классифицируют как незаконное. И дело передадут в районную налоговую, где и впаяют штраф. В лучшем случае.
А что, скажите, незаконного в том, что он покупает у одних, а продает другим? И всем хорошо. Особенно тем жалким старикам-пенсионерам, у которых каждый рубль на счету. А Будимир Стефанович к ним сам приедет, пирожным бисквитным угостит, денежек отстегнет за их хлам. Потом богатые чудики тот хлам уже как антиквариат перекупят – низкий им за это поклон, чем и помогут Будимиру Стефановичу материально.
А эта щекастая обезьяна говорит – в полицию. Щас, разбежался.
Будимир Додонов, для коллег по бизнесу Додик, попеременно переходя с шага на рысь, сложным зигзагом преодолел наконец полосу препятствий, состоящую из болтающихся туда и сюда человеческих тел и торчащих так и этак лотков и прилавков, и выбрался через ближнюю прореху в сетке забора на простор районной магистрали.
«Поймаю тачку, и все, ку-ку, ищи-свищи», – нервничал он, вытягивая шею в ожидании попутного авто.
Как назло, сегодня он был без тачки. И как назло, по узкому серпантину шоссе машин почти не ездило, но ему подфартило. Какой-то местный дятел на давно немытой «Ниве» решил срубить немножко бабла и притормозил у обочины.
Уже пристегиваясь ремнем безопасности по настоянию того же занудного дятла, Додик увидел выползающую с рыночной автостоянки знакомую желтую машину.
«Тьфу ты, – подумал он расстроенно. – Надо же, как не повезло. Что за дурацкое совпадение». А вслед за этим подумал, что если это совпадение, то оно ему очень не нравится.
Из внутреннего кармана заношенного плаща он вытащил небольшой черный футляр с логотипом известной немецкой фирмы, извлек из его нутра бинокль, по размеру не больше театрального, и приник к его окулярам.
То, что Будимир Стефанович увидел, смутило его чрезвычайно. Смутило и встревожило. В желтом авто не было пассажиров. Только водитель, вернее – водительница, а значит… Значит, это не совпадение.
Он мог бы еще поверить в стечение обстоятельств, если бы все три дурынды упаковались в этот дурацкий тарантас, намотавшись до тошноты между подржавленными жестяными прилавками и расстеленными на утрамбованный грунт старыми покрывалами с россыпью нелепого барахла на них.
Но в автомобиле сидела она одна. Две другие отстали? Не захотели так рано покидать этот ЦУМ на выселках? Или перегрызлись и она их просто грубо бросила добираться самим на электричке?
Всю