Просто чтобы было понятно, Мэг по росту был почти таким же высоким, как Мо, крепким, но худощавым, и у него были непослушные черные волосы, довольно длинные, склонные к волнам, вьющиеся, часто падая на глаза, он был в курсе, что это работало слишком хорошо для противоположного пола, иначе он давно бы укротил свою гриву. И весь его вид сочетался с грубыми чертами лица и ярко-голубыми глазами.
Бун напротив обладал чистой, классической мужской красотой. Его линии лица были словно нарисованные карандашом самим Микеланджело. О таких скулах скорее всего было написано множество стихотворений. О таких скулах можно было испытать бесчисленные оргазмы (среди прочего и о нем). Он был русоволосым, с густыми волосами на макушке, короткими по бокам и яркими зелеными глазами.
О да, и он был высоким и крепким, но вместо шести и пять, как Мо или шести и четырех, как Мэг, он был скорее всего около шести и двух.
Огги не вызывал разочарования. Неудивительно, что женщины обращались с ним как с Богом. Густые черные волосы, слегка вьющиеся у шеи, черные глаза, оливковая кожа, густые с идеальной дугой брови, с щетиной на подбородке, прямой нос со слегка раздутыми ноздрями и щедрые губы, даже я была бы готова поклониться ему у алтаря. А у меня было все, что я хотела, у меня был Мо.
Огги был стройным, не худощавым. Жилистым. У него не было ни грамма жира (хотя у остальных жира тоже не было). И он был самым низкорослым из всей компании, включая Акселя. Рост Огги составлял шесть и один фут, в то время как Аксель занимал третье место, после Мо и Мэга, будучи, по моим предположениям, шесть и три фута.
При обычных обстоятельствах для воскресного утра парней на кухне явно было перебор.
Но я даже не задумалась об этом.
— Доброе утро, Мак, — произнес Бун.
— Йо, — сказал Огги.
— Привет, девочка, — вставил Мэг. — Хочешь позавтракать?
— Мы с Мо позже пойдем завтракать, — сказала я Мэгу. — Но спасибо.
Мэг посмотрел на дверь спальни Мо.
— Пробный забег, — объявил Огги, и я перевела взгляд на него.
— Что?
— Поднимусь в горы, чтобы сделать пробный забег, детка, — сказал он, запихивая в рот сосиску, откусывая кусок, и пока жевал, закончил: — Не марафон.
— Ох. Точно, — пробормотала я, остановившись у края кухонного островка.
— Мо все еще спит? — Спросила Мэг, не скрывая, что если бы Мо все еще спал, то Мэг был бы несказанно удивлен.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Нет. Он ушел в спортзал.
Мэг уставился на меня.
Он понял, почему Мо не посещал спортзал, когда я была в его постели.
Они все это знали.
И хотя им предстояло осуществить пробный забег, но…
Но у меня была миссия.
Очень важная.
Так что без дерьма.
— Ему приснился кошмар, — пояснила я Мэгу.
Расслабленное ощущение в комнате поднялось до не расслабленного, когда я увидела, как красивое лицо Мэга приняло обеспокоенное выражение.
Хорошо, значит, они были в курсе кошмаров Мо.
— Я знала о них, он мне рассказал. Но сегодня впервые столкнулась, — поделилась я с Мэгом.
— Точно, — пробормотал он.
— Я не знала, что делать, — призналась я.
Мэг обратил свое внимание на мужчин, сидящих на табуретках у его островка.
И я тоже.
— А вам, ребята, снятся кошмары? — Прямо спросила я.
Огги изучал выражение лица Мэга.
Бун отрицательно покачал головой.
— Кошмары снятся только Мо, — ответил мне Мэг.
Дерьмо.
Возможно, они, его друзья, не смогут мне помочь.
— Мак, просто будь с ним рядом, хорошо? — Предложил Бун.
— Как мне это сделать? — Спросила я его.
— Только не советуй ему принимать какие-нибудь таблетки, чтобы он не разбудил тебя своими кошмарами, когда не сможет заснуть, — пробормотал Огги.
Боже, я действительно ненавидела Тэмми.
— Она не такая, как другие, Ауг, — отрезал Мэг своему другу, затем посмотрел на меня. — Но Огги прав, Лотти. И Бун тоже. Просто находись рядом с ним. Выслушай, если он захочет поговорить. Но не нервничай, если не захочет. Нажимай, если сможешь, но отступай, если он не согласен. И пусть он делает то, что ему нужно, например, встает и отправляется на тренировку в клуб.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А если станет совсем плохо, — вмешался Бун. — Поговори с кем-нибудь из нас. Мы ринемся вперед.
— Что это значит? — Спросила я.
— А, ты не понимаешь? — переспросил Мэг.
Я посмотрела на него.
— Ты не можешь этого понять, Лотти, — продолжал он. — И это хорошо, дорогая. Серьезно хорошо. Тем не менее, это не помогает увидеть всю картину, поскольку ты ее не понимаешь — что он переживает, но больше всего, почему он переживает это. Ты должна ему помочь.
— Страдание любит компанию, — уныло ответила я.
— Именно так, детка, — вставил Бун.
Я уставилась на мраморную столешницу островка, подумав о чем-то счастливом, как мой бойфренд — соблазнительная гора любит меня.
Но счастливых мыслей у меня не было.
Огги привлек мое внимание, заговорив:
— Знаешь, уже помогает ему то, что тебе не все равно, Лотс. Может не так быстро. Может будут минуты, когда ты будешь разочарована, что ничего не получается. Но это помогает, даже если не чувствуешь этого. И все станет лучше. Кошмары Мо, возможно, никогда полностью не исчезнут. Но они же какое-то время ему не снились, все стало лучше с тех пор, насколько я его знаю, и он разработал свою методику для борьбы с этим дерьмом. Если он попробует что-то новое, находясь рядом с тобой, надеюсь, его кошмары будут приходить реже. Просто не сдавайся. Если бы ты была на его месте, он бы не сдался.
Конечно, не сдался бы.
Я полностью в это верила.
— Мне нравится, когда еще кто-то есть на моей стороне, — поделилась я, и Огги улыбнулся.
Да, я явно напоминала женщину, поклоняющуюся его алтарю.
— Это, наверное, тоже помогает, Лотс, — ответил он, и его улыбка потускнела, но не исчезла, прежде чем он сказал: — Но какой бы ты ни была потрясающей, детка, это не чудо-лекарство. И для тебя может быть отстойно потому что, когда ты переживаешь за любимого и близкого человека, стараясь изо всех сил ему помочь, любя его так, ну, не знаю, что тебе может казаться, что твоя любовь может его исцелить. Было бы здорово, если бы это произошло. Но это не так. Его воспоминания не исчезнут, потому что то, что он видел и делал, никогда не исчезнет из его памяти. Он научился справляться с ними по-своему, с твоей помощью постепенно с ними расстанется может быть, но в этот раз дело не только в тебе.
О да.
Разве любовь, забота и поддержка не являются лекарством?
Это был полный отстой.
— Все идет наперекосяк, когда ты заставляешь его чувствовать, нарочно или нет, что с тебя хватит, — продолжал Огги. — Когда ты заставляешь его чувствовать, что не способна больше надеяться и ему может помочь только единственное — терапия. Но здесь есть и другая сторона, потому что он уверен, что ты будешь думать и переживаться из-за его кошмаров, он будет чувствовать себя дерьмово, что ты переживаешь о нем, но он ничего не может с этим поделать. У него может появиться чувство вины к тому дерьму, которое он на себя взвалил. И все закрутится для вас обоих так, что если вы не будете осторожны, заботиться друг о друге, то не сможете уже…
Интересно, он знал все это по собственному опыту и рассказывал мне?
Я не стала спрашивать, не только потому, что у меня не было возможности.
— Звучит все просто, — вступил в разговор Бун. — Просто будь рядом с ним, но, как видишь, все совсем не просто. Это вызов. Но у тебя есть опора, Мак. Большинство женщин смотрят на такого мужчину, как Мо, и он их отталкивает, они воспринимают его кошмары как слабость. Они не хотят знать причин. Они хотят, чтобы он разобрался в себе самостоятельно, чтобы был сильным в их глазах, заботился об их дерьме. Итак, ты уже заботишься о нем, делаешь все, что необходимо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пока он говорил, я свирепо смотрел на Буна, а когда он закончил, заявила: