И свой конвейер тоже… Мы решили бежать. Хотим забрать свои семьи — женщин и детей, и уходить отсюда, наши родные ждут нас в городе. Вы пойдете с нами? Я не мог оставить вас здесь, на растерзание советнику. Я помню, леди Алина, что вы говорили мне, понимаю, что вы еще не многое можете, но только вы можете помочь нам!
Я лихорадочно соображала, что же я могу сделать…
Пока мы пробирались дальше по коридору, Горн рассказал мне, что они отправили гонца к Ордену, но неизвестно, добрался ли он да и неизвестно, поможет ли орден им… Ведь Вигель приобрел силу, а Орден защищает ее носителей… Я же задумалась о том, добрались ли мои гонцы до Ордена — сумели ли попросить помощи? Мне не верилось, что местные маги могут оставить простой народ страдать в угоду вновь обретшему силу психу.
Глава 24
Я и подумать не могла, что под небольшим по сути замком короля Мариса спрятана такая вереница подземных ходов. А может, мне просто от страха и усталости показалось, что шли мы целую вечность…
Бывшие стражники старались двигаться тихо, не создавая лишнего шума, словно ожидая, что за каждым поворотом их ждет вражеская засада. Я плелась рядом с братом Горна, погруженная в свои мысли, молча замирая и вздрагивая каждый раз, когда наш небольшой отряд тормозил, повинуясь знаку командира, и пара мужчин выдвигались вперед на разведку, проверить, не спрятался ли впереди в темноте лабиринта враг.
— Те, кто принял сторону Вигеля, знают эти катакомбы ничуть не хуже нас, — пояснил мне Горн. — Здесь множество входов и выходов. Нам нужно быть на стороже и выйти уже за пределами замковой стены, лучше — ближе к границе города. Там нас будут ждать те, кто вместе с нами покидает эту землю.
— А как же те, кто остаются? Как же Вигель?
— Мы надеялись, что вы, леди Алина, поможете нам справиться с ним… — тихо ответил Горн, и я уловила в его голове некоторые нотки разочарования.
Я только мрачно кивнула, сжав в ладони медальон, болтающейся у меня на груди. Разочарование капитана было оправданным — что я могу? Я не умею колдовать, не могу вызвать демона и мне явно не по силам справиться с монстром, которого я же и создала, наградив сумасшедшего советника своим проклятьем… И что мне остается? Бежать? Оставив здесь тысячи людей, которых психопат-Вигель будет использовать как дойных коров, высасывая из них энергию и жизненные силы. А что будет в Айриком? Что будет с Реем, если они и правда вернуться сюда, намереваясь вытащить меня? Вряд ли советник оставит их в живых… А я, та кто дал ему силу, сейчас позорно бегу из замка по подземелью, в точности, как крыса.
Погрузившись в свои мрачные мысли, я не заметила, как отряд дошел до очередного поворота, и как повинуясь поднятому вверх кулаку Горна, стражники затормозили. Я же ткнулась лицом в спину впереди идущему парню и остановилась только после этого. Двое ребят отделились от нашего отряда и бесшумно двинулись вперед, скрываясь за поворотом и намереваясь проверить, нет ли там ловушки. К сожалению, ловушка была…
Сдавленного, едва слышного крика одного из ушедших на разведку стражников и звука глухого удара оказалось достаточно для того, чтобы капитан все понял. Маленький отряд сразу перегруппировался, меня оттеснили назад, поручив опеку над ведьмой-недоучкой брату Горна, которого капитан видимо не хотел пускать в бой.
— Если что, уводи леди отсюда, ясно? Выбирайтесь на поверхность и бегите прочь из города, — дал он короткие указания брату.
Поджидавшие нас предатели (назвать по-другому тех, кто принял условия Вигеля у меня не поворачивался язык) уже поняли, что выдали свое присутствие, а потому больше не прятались, двигаясь в нашу сторону. Их шаги гулко отражались от низких сводов подземелья, наполняя все пространство угрожающим рокотом и стуком. Казалось, что впереди нас ждет целая армия воинов, марширующих сейчас «в ногу» и только и ждущих, когда, наконец, кучка беглецов покажет нос из того закутка, в котором трусливо спряталась.
Мне захотелось бежать. В горле пересохло, а на глаза, наоборот, навернулись слезы. Вцепившись рукой в медальон, я принялась бормотать, призывая демона выйти и помочь нам справиться с противником, обещая ему всю их кровь, да и мою до последней капли, но тщетно — темный дым то ли спал, то ли уже выполнил свое предназначение и теперь никак не реагировал на мольбы ведьмы недоучки.
— Готовьтесь, — услышала я громкий шепот Горна и почувствовала, как его брат, схватив меня под локоть потащил дальше по коридору подземелья. В следующий момент катакомбы озарились ярким светом фонарей. На наш отряд вышла группа из тридцати, а может быть сорока бойцов. Узкое пространство подземелья не давало им развернуться во всю мощь, уравнивая шансы и давая людям Горна хоть призрачный шанс на победу в этой схватке.
— Ведьма! — раздался зычный голос одного из вошедших. — Держите ведьму!
Несколько человек бросились было за нами, но солдаты перекрыли им путь. Послышался лязг мечей, а брат Горна, даже имени которого я не знала, поволок меня по коридору прочь:
— Быстрее, леди, быстрее! — раздраженно торопил меня он. — Они сейчас жертвуют своими жизнями не для того, чтобы вы сидели в подземелье советника, а для того, чтобы у наших близких был шанс, чтобы вы могли помочь им.
И мы побежали. Звуки боя за моей спиной, крики, удары подгоняли лучше любого хлыста и даже тогда, когда мы уже скрылись в веренице узких коридоров, эти звуки не перестали преследовать меня, они звучали в моей голове, заставляя задуматься о том, есть ли там выжившие? Кто одержал победу в этой схватке и удалось ли нашим преследователям прорвать оборону.
К несчастью брат Горна, кажется, знал подземелье не так хорошо. Выйти на поверхность быстро нам не удалось — нам вообще никак не удавалось выйти на поверхность, мы истерично метались по коридорам, ища выход и то и дело натыкаясь или на развилки, или на тупики. Тактика планомерного обследования каждого хода ничего не дала — мы путались и сбивались, а мысль о том, что за нами может двигаться тот отряд, не давала покоя и мешала как следует сосредоточиться, сея панику в моей душе, да и в душе охранника, кажется, тоже. Я не знаю, сколько прошло времени — мы успели замерзнуть и устать. Ко всему прочему, я умудрилась подвернуть ногу и теперь каждый шаг отдавался жуткой болью — беглянка из меня