Читать интересную книгу Человек из очереди - Джозефина Тэй

Грант вполне искренне ответил, что, по его мнению, смешанная кровь гораздо предпочтительнее. К тому же в современном мире вряд ли можно говорить вообще о какой-то чистоте расы. Люди смешанной национальности обычно более многосторонне развиты, что несомненно лучше, чем иметь какую-то одну, сильно развитую национальную черту. Они более сообразительны, шире смотрят на вещи и более дружелюбны в отношениях с другими. В целом он полностью на стороне мисс Динмонт и мистера… мистера Лоу.

Разговор носил скорее шутливый характер, поэтому Гранта немало удивила горячность, проявленная при этом мистером Логаном. Оказалось, что чистота расы — его любимый конек, и он не замедлил обрушиться с критикой на народы Западной Европы, которые якобы именно из-за этого оказались на грани полного вырождения. Гранта немало позабавило, когда в процессе разговора выяснилось, что сам мистер Логан за всю свою жизнь не покидал пределов Шотландии. Презираемых им жителей Англии он встречал только тридцать лет назад, когда учился в семинарии, а иностранцев не видел вовсе. Не преуспев в попытках — при отважной поддержке мисс Динмонт — придать спору более легкий характер, Грант принял на себя роль греческого хора, в котором сольную партию исполнял мистер Логан, а сам стал думать о Ламонте.

Даго постепенно приходил в себя. Хотя взгляд у него был насторожен, он не отводил глаз в сторону и в основном, держался спокойно. Он не делал также попыток скрыть небольшой шрам на большом пальце, хотя наверняка понимал, что это, как и чашка с левой стороны, выдает его с головой. Очевидно, он примирился с тем, что проиграл. Разумеется, об этом можно будет судить наверняка, только когда настанет тот самый, неизбежный момент. Грант, во всяком случае, был доволен, что в его глазах прочел вызов. Арестовывать труса — занятие малоинтересное. Полицейский офицер предпочтет, чтобы ему дали в поддых, чем чтобы обнимали его колени. Похоже, на сей раз никто припадать к его стопам с просьбой о пощаде не собирается.

Одна вещь заставила Гранта несколько ожесточиться, а именно успех, который за три дня Ламонту удалось достичь в отношении мисс Динмонт. Даже теперь он не переставал обмениваться с нею быстрыми улыбками и постоянно ловил ее взгляд. Мисс Динмонт, правда, выглядела девицей, способной постоять за себя со всей рассудительностью и силой духа, свойственными рыжеволосым особам женского пола. Однако это никак не извиняло Ламонта в глазах инспектора. Он что же — хотел сделать из нее свою сообщницу? Преступнику в бегах, особенно непрофессионалу, как правило, не до любовных забав. Так что его поведение иначе как бессовестным и жестоким назвать было трудно. Что ж, шансов привлечь ее на свою сторону у него не будет — уж за этим Грант проследит сам!

Грант этого не допустит. Пока же он по мере сил принимал участие в разговоре и отдал должное своеобразному испытанию для желудка — жареной форели, которую в этом доме обычно подавали во время дневного чаепития. Даго тоже ел, и Грант невольно подумал, каких, вероятно, усилий воли стоит Ламонту каждый проглоченный кусок. Волновался ли он, или ему уже стало все едино? И эти его слова: «А вы, господин Грант, как полагаете?» Что за ними скрывалось — вызов, блеф или действительно желание услышать его мнение? Руки у него не дрожали — даже и та, левая, смуглая и тонкая, которой он прикончил своего лучшего друга; в разговоре он участвовал наравне с другими. Окружающие явно не замечали в нем никакой перемены по сравнению с тем, как он вел себя за ланчем. Надо отдать должное: Даго держался отлично.

Когда после чая мужчины закурили, Грант предложил сигарету мисс Динмонт. Приподняв брови, она с напускным ужасом произнесла:

— Как можно, сэр! Вы забыли, где находитесь. Это же обитель шотландского пастора! Если желаете, можно выйти посидеть на камне у реки, там я бы составила вам компанию, но только не под этой крышей!

Выражение «не под этой крышей» явно было ею взято из дядиного лексикона, однако почтенный пастор предпочел пропустить это мимо ушей.

— Я бы с превеликим удовольствием, — проговорил Грант. — Но уже довольно поздно, а мне еще добираться пешком до Гарни. Так что, пожалуй, пора в путь. Может, мистер Лоу проводит меня немного? Сейчас еще светло, и вечер отличный.

— С удовольствием провожу, — отозвался Даго и двинулся раньше него в холл. Грант наспех распрощался с хозяйкой, боясь, что Ламонт исчезнет, но он опасался напрасно: Ламонт спокойно надевал полупальто, которое было на нем утром. Тут появилась мисс Динмонт, и Грант снова испугался: а ну как она вызовется их сопровождать? Но Ламонт не обернулся на ее шаги, и это, видимо, ее обескуражило. Казалось, что могло быть естественнее для Ламонта, как предложить ей пройтись вместе? Но нет: он молчал и по-прежнему стоял к ней спиной, хотя знал, что она в холле. Это можно было расценить только однозначно: он не желал, чтобы она шла с ними. Мисс Динмонт так и не предложила составить им компанию.

Грант вздохнул с облегчением. Он всегда стремился, насколько это возможно, избегать сцен с участием рыдающих женщин. У калитки мужчины обернулись, чтобы еще раз попрощаться издали. Снова нахлобучивая свою шляпчонку, Грант заметил жест Ламонта: тот чуть приподнял козырек кепки и снова надвинул ее на лоб. Более простого и более выразительного прощального жеста Гранту никогда еще не доводилось видеть.

В молчании они миновали первый небольшой подъем и вскоре оказались у развилки: большая дорога здесь уходила в гору; другая же вела вдоль реки к скоплению домов. Отсюда их уже нельзя было увидеть из особнячка. Тут Грант остановился и, повернувшись лицом к своему спутнику, произнес:

— Думаю, вы знаете, зачем вы мне нужны, Ламонт?

— Что именно вы имеете в виду? — спокойно спросил Ламонт.

— Я инспектор Грант из Скотланд-Ярда, и у меня ордер на ваш арест в связи с убийством в ночь на тринадцатое Альберта Соррела в очереди у театра Уоффингтон. Предупреждаю: любое ваше высказывание может быть использовано на суде со стороны обвинения. Сейчас я хочу убедиться, что при вас нет оружия. Выньте, пожалуйста, руки из карманов, я вас обыщу.

— Вы ошиблись, инспектор, — последовал хладнокровный ответ. — Я согласился пойти с вами, но не сказал, до какого именно места. Здесь я с вами прощаюсь.

Он выхватил из кармана руку; Грант, ожидая выстрела, ударил его по локтю и, уже инстинктивно прижмуриваясь, увидел в его руке голубую перечницу с чайного стола. Беспомощный, полуослепленный, Грант, чихая и кашляя, услышал глухой звук быстро удаляющихся шагов; он отчаянно пытался удержать кашель, чтобы определить хотя бы направление, откуда доносились эти звуки. Однако, прежде чем он оказался в состоянии двинуться с места, прошло не менее двух минут. Ему припомнился эпизод на Стренде, и он решил на этот раз не торопиться.

Ни один человек — будь он даже такой легкий на ногу, как этот Даго, — не может бежать очень долго. Спектр физических возможностей ограничен.

К тому же, судя по избранному направлению, когда Даго выдохнется, он окажется в местности, где трудно укрыться. Вероятно, он и сам это сообразит. Поэтому, скорее всего, прибегнет к тактике, отработанной на Стренде: затаится где-нибудь на время, а потом под покровом темноты найдет более приемлемый способ передвижения.

Значит, решил Грант, владеть ситуацией будет тот, кто заберется выше и у кого будет лучший обзор.

Чуть дальше со склона сбегал маленький ручеек; пробитая им лощинка была слишком мелкой, чтобы в ней мог скрыться человек в полный рост, но если пригнуться, то с дороги его продвижение вверх по склону не будет замечено. Осторожно и, насколько это позволяли слезящиеся глаза, оглядывая местность, он перебрался в распадок и, согнувшись, стал карабкаться вверх, ежеминутно останавливаясь, чтобы проверить, не видно ли кого-нибудь, и убедиться, что сам он достаточно хорошо укрыт от постороннего взгляда. Выше лощинку окаймляли куцые березки; еще выше его путь лежал через небольшое каменистое плато с более высокими, но редкими деревцами. Прозрачная первая береза была далеко не идеальным прикрытием, однако само плато являло собой прекрасный наблюдательный пункт, так что Грант все же решился рискнуть. Едва дыша, он оторвался от песчаного ложа ручья и, прижавшись к самой земле, тонким слоем покрывавшей плато, прополз до густого верескового кустарника у подножия отвесной скалы. С этой точки перед ним как на ладони раскрывалась вся долина, лежавшая внизу; вся — за исключением куска справа: его закрывал типичный для этих мест небольшой еловый лесок. Вид этого лесочка обнадежил Гранта. Для Ламонта он мог сослужить ту же службу, что и подъезд в конце Бедфорд-стрит. Грант не сомневался, что Ламонт залег именно там, ожидая, пока инспектор не обнаружит себя. Правда, его несколько озадачивала мысль о том, какой вид транспорта может здесь заменить Ламонту автобусы и такси лондонских улиц. На что, кроме темноты, он мог надеяться? Должен же он понимать, что до ночи Грант успеет поднять тревогу! А смеркаться уже начинало. Что делать? Оставить свое убежище и действительно отправиться за подмогой? Или Ламонт именно этого от него и ждет? Может, обнаружив себя, чтобы привести людей, он как раз и сыграет на руку Ламонту? Эх, если бы знать, что у него на уме! Чем дольше Грант раздумывал, тем сильнее крепла в нем уверенность: Ламонт рассчитывает на то, что он отправится за подмогой.