Ругающийся мужик удивленно вытаращился на мага и даже замолчал, наконец.
— С этим все понятно, — устало сказал Марк. — Повесить.
За спинами моряков, как по команде, завыла женщина и стала уговаривать не вешать мужа, дескать, господин маг ошибается, и ничего такого он не хотел.
— Не ошибаюсь, — отрезал Марк, наконец-то поняв, почему Юмил столь безжалостно избавлялся от каторжан, стоило им нарушить дисциплину. Тут попустишь, позволишь кому-то безнаказанно обвинять спасителей в работорговле и том, что они сами устроили то, от чего спасали, а потом окажется, что кому-то просто корабль понравился. — Я менталист и способен отличить истинные желания от того, чем их пытаются замаскировать.
Женщина продолжала выть. Мужик опять стал ругаться, а потом, когда его подхватили под руки и потащили к мачте, вырываться и обещать впредь вести себя хорошо.
Марк отвернулся, помассировал виски, пытаясь хоть немного унять головную боль. Посмотрел на остальных бунтовщиков.
У второго мужика вид был пришибленный и ничего не понимающий. Подростки растерянно топтались, переглядывались и, похоже, уже не знали, кому верить. И Марк понял, что сыт этими людьми по горло. Что ничего и никому не собирается доказывать. И что вовсе не обязан был их спасать.
— Я же говорил, что не оценят добро, — сказал подошедший Айдэк. — Может, за борт его выбросить? — спросил, похоже, сам себя, и потыкал ногой во все так же валявшегося на палубе мужика. — Пускай дальше добирается своим ходом, может куда-то и доплывет.
— Ага, и рабство ему больше не будет угрожать, — пробормотал Марк. За спиной несостоявшемуся пирату прилаживали на шею веревку, а он продолжал скулить и уверять, что больше не будет, что ошибся, что не знал. Его хотелось заткнуть. — А с остальными что?
— Да высадим на ближайшем острове этих пацанов и всех тех, кто пожелает, — проворчал боцман, как-то оказавшийся справа от Марка.
Мужик за спиной, наконец, заткнулся, зато горестно завыла его жена и стала сыпать проклятьями. Видимо, считала, что мерзкий колдун должен был отдать корабль такому хорошему человеку добровольно, а потом еще и доплатить за то, что взял.
— Нам нельзя подходить к островам, — печально сказал Марк.
— Может в лодку их? — спросил один из моряков. — Пускай гребут.
— Нам придется подойти. Воду, конечно, Бола опреснит и из морской, или из воздуха наберет. Но запасы еды на такое количество людей рассчитаны не были, — сказал боцман и поцокал языком.
— Рыбы наловим, — отрезал Марк. — Никаких островов.
— Так что с мальчишками делать? — устало спросил боцман. — На корабле их оставлять нельзя, я против этого. Сегодня они напали на дежурных, а завтра возьмут кухонные ножи и пойдут резать спящую команду.
— Я тоже против, — признался Марк.
— Тогда в лодку и пускай плывут на Красную звезду, — задумчиво сказал Айдэк. — Там либо до Трехголового острова доплывут, либо патруль бол-Маяса встретят и счастливо вернутся к жизни обыкновенных сельских пацанов. Маясе вечно рабочих рук не хватает в его теплицах, глупые селяне боятся магических трав и предпочитают жить впроголодь, так что не потопит, к работе пристроит.
Марк только пожал плечами и задумался о том, а не рассадить ли по лодкам всех спасенных селян, оставив только девчонку с младенцем. Но потом решил все-таки дать тем, кто не ввязался в бунт, право выбора. Хоть и промолчали, не предупредили, но убивать спасителей не побежали, поманенные несуществующими богатствами в запертом гарпунном подпалубнике.
Мужика, косящегося на повешенного приятеля, все-таки выбросили за борт. И Марк был просто счастлив, что хоть у этого нет крикливой жены. Зато жена повешенного никак не желала замолчать. Маг тяжело вздохнул, устало посмотрел на подростков то ли обманутых, то ли не обманутых взрослыми односельчанами, и пошел к женщине. На нее он смотрел довольно долго. И когда она, наконец, замолчала, веско сказал:
— Не сработают твои проклятья. Сама знаешь, что твой муж виноват, и своей правоты не чувствуешь. Так что не сработают.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эта дура, небось, богатства захотела, — неприязненно сказала другая женщина. — Всю жизнь такой была. Она бы и деток продавала, если бы народить сумела. А так боги уберегли, бесплодной сделали.
Марк опять помассировал виски, посмотрел на женщину излучавшую ненависть и велел:
— В лодку. Иначе прикажу повесить рядом с мужем.
И что удивительно, больше кричать, выть и проклинать она не стала. Покорно пошла, глядя в пол. Видимо почувствовала, что Марк готов ее испепелить прямо на этом месте, и плевать, что с огнем ему работать не очень удавалось.
— Вот до чего доброго парня-то довели, — пробормотал кто-то у него за спиной.
Оказалось, грести и ориентироваться по звездам мальчишки умели.
Сопротивляться своей судьбе они не стали, покорно спускались в лодку. А других желающих сбежать от страшных людей, которые непременно завезут на пиратские острова и там продадут в каменоломни, почему-то так и не нашлось.
И вели себя спасенные после произошедшего тихо и вежливо, ничего особенного не требовали, ловить рыбу помогали, магам не мешали. Даже младенец как-то успокоился, словно почувствовал настроение сельчан.
Зато опять начал вопить, когда Марк благополучно довез его до Головного острова Драконьего Хребта. Валад ему почему-то сильно не понравился. Хотя самому Валаду не понравился вовсе не младенец, а то, что Марк попутно притащил кучу сельских мальчишек-девчонок и нескольких взрослых. Но даже это он согласился пережить, тем более, разговор происходил в порту, и Марк, уставший как никогда в жизни, попросту послал его ловить морских змеев и их учить правильно проводить спасательные операции. Зато то, что часть спасенных усадили в лодку и отправили в неведомое, привело Валада в совсем дурное настроение.
Он немного потряс за ворот моряка, который эту радостную весть сообщил. Обозвал Марка добрым идиотом. Женщину, которая почему-то решила мага защитить, вообще обозвал так, что уже на ее защиту стали мальчишки и младенец. И прекратить этот концерт сумела только Лиин, банально облив толпу холодной водой, поднятой из моря.
Младенца после этого сразу же унесли, осторожно ведя его матушку под локоток следом. Мальчишек пока отправили в казарму к холостым воинам, а девчонок на кухню помогать поварам. Что с ними делать дальше, было совсем непонятно.
Взрослых, подумав, отправили на конюшни. Да и было этих взрослых совсем мало.
А Валад стоял посреди двора, сложив руки на груди. Неодобрительно наблюдал за тем, как Лиин отдает распоряжения и продолжал бормотать:
— Идиот, какой идиот.
И это притом, что лично проверил и убедился, что среди новоприбывших нет ни шпионов, ни замаскированных демонопоклонников, ни даже тех, кому по незнанию всучили амулетик, способный совместить в себе и то, и другое.
Лиин, распределяя спасенных по кухне-казарме-конюшне, время от времени на него оглядывалась. Потом смотрела на мрачного Марка и на Айдэка, поддерживающего мага плечом. И она совсем ничего не понимала.
Вот чем могут помешать мальчишки, уплывшие в лодке к Трехголовому острову? Какой от них вред Драконьему Хребту? А если навредят на новом месте жительства, то там с ними и справятся, быстро и жестко.
Бол-Маяса вообще не отличался легким нравом. Даже со своими детьми. Что уж тут говорить о чужих.
Обед проходил в настороженном молчании.
Валад сосредоточенно жевал и смотрел только на стол.
Юмил недовольно посматривал на Валада и почти не ел. Причем на этот раз он был недоволен вовсе не тем, что Валад прилюдно подошел к его жене и даже, о ужас, поцеловал ей ручку. Нет, в этот раз Юмилу не давало покоя то, что проклятый блондин практически назвал Марка идиотом, а потом еще толком не объяснил, за что.
Марк тоже присутствовал на этом обеде. И выглядел так, словно вот-вот свалится в обморок, утащив за собой скатерть — белую, с красной вышивкой по углам — и все, что на ней стояло.