Но настали трудные времена. Особняки опустели, их владельцы либо уехали, либо погибли, как принцесса де Ламбаль, чей прелестный дом стоял тут же. Развлечений стало мало, однако приверженцы лечения на водах по-прежнему приезжали в Пасси. Только теперь они были и в самом деле больны, куда меньше шумели, и от былой элегантности не осталось и следа. Деревня снова стала тихой, спокойной и провинциальной. Агриколь и Лали сошли на берег и медленно побрели по дороге, ведущей к источникам. Неожиданно Лали остановилась несколько раз вздохнула полной грудью. Ее лицо стало спокойным и даже нежным.
— Господи, как же хорошо дышится! Вы чувствуете запах цветущей липы?
— Здесь есть небольшая таверна: Не хотите ли отдохнуть там немного, пока я посмотрю, сможет ли доктор Воллар вас принять?
Евлалия улыбнулась барону и взяла его под руку.
— Мне не нужен врач, мой дорогой Жан. Я страдаю от отвращения, от ужаса! Именно они лишают меня сна и аппетита. Иногда мне кажется, что я переоценила свои силы, превратившись в Лали Брике. Я даже не предполагала, что могу дойти до такого состояния! Я искренне надеюсь, что смогу и дальше быть вам полезной, но порой сомневаюсь в этом…
— Так что же все-таки происходит?
— Только не говорите мне, что вы не знаете, где теперь собираются те, кого называют «вязальщицами Робеспьера»! В Конвенте им стало неинтересно, а гильотина работает как часы. Теперь, чтобы быть в курсе событий, необходимо сидеть у самого эшафота. С тех пор как по всей стране идет охота на жирондистов, люди Дантона и Марата требуют от революционного трибунала все больше крови. О, это отвратительно!
— Вы и в самом деле вынуждены присутствовать при казнях, как и остальные вязальщицы? Разве ваш «друг» Робеспьер не может вас от этого оградить?
— Ну, во-первых, он пока не обладает всей полнотой власти. Они с Дантоном ненавидят друг друга, и Дантон только и ждет своего часа. Что же до необходимости сидеть рядом с эшафотом, то стоило мне только сказать, что я предпочитаю слушать речи в Конвенте, а не крики смерти, как на меня стали косо смотреть. Есть там одна, некая Фрозина Груэн. Она меня не любит, я это чувствую. Именно она сказала мне: «Уж не из аристократок ли ты, мамаша Брике? Речи — это все пустое. Кровь — вот что главное! И настоящей патриотке должно нравиться, когда течет кровь тех, кто пил нашу на протяжении веков». Если я не вернусь на свое обычное место, она на меня донесет. А я не хочу умирать, пока не увижу, как Шабо взойдет на эшафот. Де Бац сорвал травинку и принялся ее задумчиво покусывать.
— Да, что и говорить, ваше положение вот-вот станет совершенно невыносимым. Но должен признаться, я думал, что у вас более крепкие нервы. Разве мы не вместе с вами присутствовали при казни тех, кто украл королевские драгоценности из мебельного склада?
— Это правда. Я нормально перенесла то зрелище, но этот ежедневный кровавый ритуал… Потоки крови… Вы только представьте себе: три дня назад казнили пятнадцатилетнего мальчика!
Голос Лали дрогнул, и она расплакалась. Не говоря ни слова, де Бац взял ее под руку, повел к таверне и усадил в укромной беседке из виноградных лоз. Оттуда было видно здание водной лечебницы, окруженной прекрасным парком, и блестящая лента Сены. К ним тут же подбежала служанка в короткой юбчонке и муслиновом чепчике с кокардой. Гражданин Агриколь потребовал охлажденного вина и что-нибудь перекусить для своей подруги, которая плохо себя почувствовала. Молодая девушка была очаровательна — она тут же засуетилась вокруг женщины, показавшейся ей такой грустной. А барон тем временем размышлял…
Выпив вина и съев все, что принесла расторопная служанка, Лали почувствовала себя лучше.
— Я думаю, вам лучше спокойно посидеть здесь и подождать меня, — заметил барон. — Должен сказать вам откровенно: мы приехали сюда, не только для того, чтобы подышать воздухом и полюбоваться природой. Я должен кое-что посмотреть в деревне, а вам здесь будет хорошо.
— Почему вы не сказали мне об этом раньше? Мне бы не хотелось быть вам помехой.
— Ни в коем случае! Разумеется, я мог бы приехать сюда и один, но мне показалось, что я могу соединить приятное с полезным. Вам и в самом деле нужна передышка. Здесь так красиво, вы сидите в тени и можете наблюдать за теми, кто приехал на воды. Это довольно забавно, вот увидите.
Барон едва успел договорить, как перед таверной появился мужчина средних лет, прилично одетый. Он явно только что выпил положенный стакан воды и предавался странному виду, упражнений: он шел маршевым шагом, напевая в такт песенку. Отсчитав пять шагов, мужчина останавливался, делал пируэт, проходил следующие пять шагов и снова выполнял пируэт.
— Это сумасшедший? — изумленно спросила Лали.
— Нет. Это способ лечения. Больным рекомендуют посильную зарядку после принятия термальных ванн. Именно это вы и наблюдали. До скорой встречи!
Де Бац ушел, поскольку был уверен, что Лали больше не хочется плакать.
Расстояние от термальных источников до улицы Кер-Волан, где, по словам Симона, жил Никола Сурда, оказалось довольно приличным. Поэтому де Бац пустился бежать и перешел на шаг, только Приблизившись к нужному месту. Два раза! ему приходилось спрашивать дорогу, и наконец он увидел тупик, перегороженный увитой плющом стеной. Место, как и вся деревушка Пасси, было очаровательным, а уютный домик, который занимал бывший полицейский из Труа, дышал покоем и тишиной.
Де Бац устроился среди деревьев в кустах и стал наблюдать. Он не собирался оставаться тут долго — барон просто хотел убедиться, что агент д'Антрэга действительно живет здесь. Барон решил, что завтра же установит постоянный пост наблюдения за домом. Так как Сурда поддерживал связь с Симоном, присматривавшим за Людовиком XVII, он становился интересным.
Барону не пришлось долго ждать. Окна были открыты, и очень скоро он заметил мощную фигуру Сурда, который даже выглянул в окно. У него было лицо человека, довольного жизнью. Разглядев агента, Жан собрался уже уходить, когда из дома вышел мужчина в круглой шляпе, в легком костюме из кремового тика в черную полоску и черных облегающих брюках, заправленных в низкие сапоги с отворотами. В петлице у него красовалась веточка резеды, в руках он держал легкую трость.
Мужчина направился в сторону виноградников. Проходя мимо кустов, он безразличным взглядом окинул бородатого санкюлота в огромном красном колпаке.
Пальцы барона крепче обхватили крепкую палку, с которой он не расставался, когда играл роль гражданина Агриколя. При умелом обращении эта тяжелая дубина становилась не менее грозным оружием, чем его верная трость-шпага. Жану отчаянно хотелось ею воспользоваться, но было совсем светло, дорога шла по открытой местности, на виноградниках работали люди. Иначе он с удовольствием повел бы себя как бандит с большой дороги и проломил череп этому элегантному прохожему, которым был не кто иной, как Жосс де Понталек!