Естественно, Джулс звонит через полчаса и захлебывается от смеха, так что я едва ее слышу.
— Потрясающе! — хохочет она. — Как ты до такого додумалась?
— Почему это ты вдруг проверяешь свою почту среди белого дня? Ты разве не работаешь?
— Должна была работать, — говорит она, — я сидела в интернете и искала поставщиков испанской мебели. Мне сказали, что у них есть своя страничка, и тут я получила письмо от тебя. Мне так понравилось, Либби! Просто супер!
Я рассказываю ей про цветы и про то, как я послала такую же корзинку Эду. Она визжит и хлопает в ладоши на том конце провода.
— Боже мой, Либби! — говорит она. — Он с ума сойдет! Клянусь, он никогда не встречал такую, как ты!
Я тоже так думаю. В конце рабочего дня, прямо перед уходом я проверяю свой почтовый ящик, и, разумеется, там сообщение: «Дорогая Либби! Твоя корзинка просто объедение! Какой приятный сюрприз! Должен сказать, мне еще никто ничего подобного не дарил. Я рад, что тебе понравился букет. Не могу дождаться нашей встречи. С любовью. Эд».
— Ого! — говорит Джо, которая стоя у меня за спиной пробегает глазами сообщение. — Теперь он точно попался.
Я отправляюсь домой с улыбкой.
Сегодня я улизнула с работы пораньше, чтобы хорошенько подготовиться, потому что хочу хорошо выглядеть — даже не ради Эда, а ради себя. Хотя мне определенно нравятся все эти цветы и ощущение, что наконец встретила кого-то, кто меня обожает.
Итак, я делаю маску для лица, наношу кондиционер для волос и пробую новую помаду «Мак». Ведь нет ничего плохого в том, что я стараюсь выглядеть как можно лучше. К тому же Ник никогда не ценил Либби-модницу, и мне так приятно снова наряжаться! Хотя я все еще думаю о нем, не очень часто, но думаю.
И сегодня я опять даже не прикасаюсь к бритве, потому что, как бы мне Эд ни нравился, я не могу себе представить, что между нами что-то происходит. Даже если это случится, то уж точно не сегодня — вот почему под брюками (да, под брюками, пусть мамочка идет к черту) мои ноги волосатые, как будто я не брилась целый месяц.
Мне так даже нравится. Не прыгать сразу в постель, не бросаться с головой в омут и не закручивать роман, а просто встречаться. Там посмотрим, что получится. Может быть, мне удастся влюбиться в него? Или окажется, что он особенный? А что, если мне даже удастся убедить его сбрить эти отвратительные усы?
Я очень довольна тем, как выгляжу сегодня. Брючный костюм светло-серого цвета; маленькие жемчужные сережки, совершенно не в моем стиле, — мама подарила на день рождения пару лет назад — и замшевые туфли без каблука кремового цвета.
Боже, видела бы меня сейчас моя мать! Я — воплощение изящной молодой женщины. Несмотря на брюки. Я чуть не смеюсь, глядя на себя в зеркало, потому что больше похожа на Слоан Рейнджер, чем на принцессу Диану в юности, но Эду это понравится. Это такая игра, а я — словно ребенок. Сегодня притворюсь изысканной, взрослой и шикарной. Весело! Хей хо! О боже!
Только я нанесла последний слой бесцветного лака — не решилась шокировать Эда своим любимым зеленым и синим, — как звонит телефон.
— Что ты сегодня ела? — Разумеется, это Джулс.
— На завтрак ничего. Шоколадное печенье «Хобноб» в одиннадцать, — как ты думаешь, сколько в нем калорий?
— По-моему, семьдесят восемь.
— Черт, ладно. Салат «Цезарь» на обед и днем еще яблоко.
— Ты молодец. Ты просто умница! Печенье — это еще ничего, если сравнить с тем, что я ела сегодня.
— Выкладывай.
— Так. На завтрак я съела огромную тарелку хлопьев. Огромную. Правда. Отвратительно. Потом, часов в десять, снова проголодалась и съела три шоколадные конфеты. Потом у меня был бизнес-ланч с клиенткой и я съела жареные овощи — они прямо-таки тонули в оливковом масле — и огромную тарелку пасты со сливочным соусом, а еще мы взяли крем-брюле на двоих, но она почти к нему не притронулась, и я все съела!
Джулс такая врушка. Я-то точно знаю, что было на самом деле. Она съела маленькую тарелочку хлопьев. Про шоколадные конфеты наврала. Овощи без масла. Пару ложечек пасты и капельку крем-брюле. Не может быть, чтобы она ела все то, о чем рассказывает, и при этом оставалась такой худенькой. Знаю, иногда она говорит правду, но в большинстве случаев она как огня боится жирной пищи и только поклюет немножко, ничего не съест. У нее прямо пунктик, поэтому так часто мне и звонит, спрашивая, что я ела. Я, конечно, не против, но к чему зря забивать себе голову?
Я, наверное, не лучше, но она заставляет меня следить за собой. Это не значит, что, если бы мы не обсуждали, кто что съел, я бы сметала все подряд. Хотя кто знает…
— От ужина придется отказаться! — решительно заявляет она. — На сегодня хватит. А завтра сажусь на диету.
— Ради бога, Джулс!
— Что? Что?
— Ничего.
Нет смысла говорить, что ей не нужно худеть, наоборот, надо поправиться, она все равно мне не поверит. Каждый раз мы встречаемся, и первым делом она спрашивает: «Я толстая?», и я смотрю на ее изящную, как у эльфа, фигурку и отвечаю: «Нет! Не говори глупости». А она возражает: «Ты разве не видишь — щеки? Вот. Вот». И она похлопывает по невидимому двойному подбородку и весь день пытается его разгладить. Вот что значит быть женщиной.
— Что ты надела?
Я описываю свой наряд.
— Ммм… шикарно.
— Знаю. Не совсем в моем стиле, но я не могу надеть что-то из ряда вон, он же в обморок упадет.
— Ты знаешь, кто ты?
— Кто?
— Ты женщина-хамелеон.
— Кто-кто?
— Я тут статью читала. Про женщин, которые меняют свой внешний вид, увлечения, привычки, во всем подстраиваясь под мужчину, с которым встречаются.
Не хочется признаваться в этом, но, как обычно, Джулс совершенно права — я всегда так поступаю. Пытаюсь изменить себя, подстраиваясь под мужчину. Знаю, что это неправильно, но все равно неосознанно так делаю. Просто не могу удержаться.
Сама Джулс так не поступает никогда. Однажды мы сели и попытались понять, почему я так делаю. Тогда мы еще не знали, как это явление называется, и решили, что единственная причина — моя низкая самооценка.
Джулс решила, что, раз в нашей семье Олли был любимчиком, я не могу и предположить, что кто-то полюбит меня такой, какая я есть, и всегда пытаюсь стать кем-то другим.
— Ну спасибо, — с горечью в голосе говорю я, потому что всегда немного завидовала ее уверенности в себе.
— Не обижайся, — она слегка опешила. — Ничего страшного. Я тебе даже завидую. Ты можешь проснуться утром и подумать: «Хмм, кем я стану сегодня?»
Я не могу удержаться и смеюсь.
— Я иногда хочу быть похожа на тебя, — говорит Джулс.