Читать интересную книгу Битвы, изменившие историю - Флетчер Прэтт

Австрия до конца лета не могла вывести в поле новую армию, но русские, до тех пор старавшиеся закрепиться в Восточной Пруссии, выступили колонной на внутренние области страны, вплоть до Франкфурта-на-Одере. Фридриху пришлось пойти навстречу, и в августе он разбил русские войска в ожесточенной Цорндорфской битве. Но в октябре австрийцы собрались с силами и под руководством маршала Дауна разбили войска короля при Гохкирхене.

Австрийцы добились победы с помощью трюка, на который такой проницательный человек, как Фридрих, не должен был попасться. Они разожгли бивачные костры, не потушив их, сделали ночной марш-бросок и на рассвете нагрянули на него, застав его врасплох. Следующим летом 1759 года объединенная австро-русская армия нанесла Фридриху сокрушительное поражение при Кунерсдорфе, в котором он потерял более 20 тысяч человек. И снова по своей вине, ибо он бросил войска в бой на крутом склоне холма под палящим солнцем после того, как они провели двое суток без сна. «Неужели для меня не найдется ни одной пули?» — воскликнул он в ходе боя. «Я думаю, все пропало», — позже написал он.

Но дело обстояло не так плохо, как он думал. Его враги ни после Гохкирхена, ни после Кунерсдорфа не стремились развить успех. Они и не смогли бы, так как были слишком дезорганизованы: погибли многие офицеры, полки перемешались, снабжение нарушилось. Союзные армии не имели таких прочных оснований, как прусская армия; если кто-то из них проигрывал битву, кампания прекращалась, если выигрывал, продолжалась, и не более того.

В 1761 году союзники наконец поняли, что их единственное реальное преимущество — численное превосходство, и разработали план кампании с его учетом. Планировалось разделить войска на три колонны: одну направить в Саксонию под началом Дауна, другую — в Силезию во главе с австрийским генералом Лаудоном и русскую колонну — в Польшу. Каждая из них должна была лишить Фридриха ресурсов, занимая города. Ему хватало сил только на содержание одной армии, достаточно большой для того, чтобы противостоять любой из трех колонн; какую бы он ни выбрал — две другие должны были продолжать двигаться к Берлину.

Дальнейший ход событий внес в план свои коррективы. Русские войска медленно продвигались по северной Силезии. Даун тоже шел вяло, и когда Фридрих направился навстречу Лаудону, австрийский маршал решил, что у него есть шанс повторить гохкирхенский трюк. Он развернулся в направлении позиций Фридриха, находясь на северо-западе от короля, а Лаудон двигался с северо-востока, чтобы взять Фридриха в тиски, с тыла наступали русские под предводительством генерала Чернышева.

Даун решил произвести с высот у Лигница тщательную разведку, которая не только замедлила его движение, но и привлекла внимание Фридриха. Ночью 14 августа 1761 года король сыграл с австрийцами их же шутку, оставив горящими несколько бивачных костров и сделав молниеносный бросок вдоль дороги, которую должен был занять Лаудон. Утром тот добрался до нее, был встречен мушкетным огнем и вынужден был принять бой, поскольку уже не мог отступить. Этот бой стоил ему 10 тысяч человек и 81 орудия. Даун явился к покинутому прусскому лагерю как раз вовремя, чтобы увидеть на севере клубы дыма над сценой разгрома; погоня за Фридрихом не принесла успеха.

Что касается русских, то Фридрих вручил одному крестьянину послание, адресованное его брату принцу Генриху, которому предстояло встретиться с ними: «Сегодня мы разгромили австрийцев, теперь дело за русскими. Поступай, как мы договорились». Крестьянин должен был позволить солдатам Чернышева поймать себя и отдать письмо под угрозой смерти. Что-то в этих хитростях короля Фридриха вызывает симпатию; они свидетельствуют о глубоком понимании человеческой натуры, с которой ему приходилось иметь дело. Уловка полностью оправдала ожидания короля. Чернышев, охваченный ужасом, тут же снялся с места, и вскоре стало известно, что русские осадили Кольберг на балтийском побережье, что могло принести им больше пользы, чем новая победа над Фридрихом.

Таким образом, Фридрих избавился от двух из трех вражеских колонн, ибо Лаудон был разбит наголову и должен был выйти из игры. Фридрих несколько недель маневрировал в Силезии, которую покинул, получив известие о взятии Берлина. Он поспешил с армией на север; оказалось, что речь шла о горстке казаков и кавалеристов австрийской легкой кавалерии, которые поторопились унести ноги[14]. Потом стало очевидно, что необходимо предпринять меры против колонны Дауна, которая заняла почти всю Саксонию и заняла Торгау силой в 64 тысячи человек. Опустошив гарнизоны, Фридриху удалось собрать 45 тысяч человек, и в конце октября он подошел к Торгау.

Даун не собирался вступать в бой, кроме случая, когда король Фридрих будет вынужден атаковать в невыгодном для себя положении. Австрийский маршал выбрал очень хорошую позицию для этой цели. С одной стороны его защищала возвышенность Зиптиц, простершаяся примерно в западном направлении от Торгау. По южному ее склону пробегал глубокий и широкий илистый ручей Рерграбен, представлявший собой отличную преграду; вокруг на песчаной почве раскинулись редкие сосновые леса. Позиция была так удачна, что принцу Генриху несколько ранее удалось удерживать ее против Дауна с меньшими силами, а сейчас у австрийцев было по крайней мере 400 орудий.

Фридрих направился к укрепленному лагерю с южной стороны. Он сразу подумал о том, что это место слишком тесное для такого количества австрийцев и неудобное для контратаки, и решил ударить по ним одновременно с фронта и тыла. Почти половину армии под командой Цитена Фридрих двинул через ручей на южную сторону; сам Фридрих должен был тремя колоннами пройти через лес, — в последней колонне поставив кавалерию.

Король выступил рано; было почти два часа пополудни, когда Фридрих, возглавлявший первую колонну, достиг края леса и услышал грохот пушек с юга. Для него это значило, что Цитен уже вступил в бой; две остальные колонны еще не показались, но он немедля бросил на австрийские позиции 6 тысяч гренадер.

Недостаток построения сходящимися колоннами заключается в том, что командир одного подразделения не имеет понятия о том, что происходит с другими. В действительности Цитен вел бой с аванпостами легких войск, которые располагали несколькими пушками к югу от Рерграбена. Они медленно отходили на восток в сторону Торгау, за несколько часов вынудив пруссаков сбиться с намеченной линии наступления. Позже Фридрих, не стесняясь в выражениях, задал Цитену головомойку за глупость. Но в тот момент это не могло помочь 6 тысячам гренадер, которых встретил огонь почти всех 400 австрийских пушек. Фридрих говорил, что никогда еще не видел ничего подобного; прусские батареи были уничтожены, прежде чем успели сделать хоть один выстрел, гренадеры разбиты. Но многие из них уцелели и добрались до австрийских линий, чтобы вступить в смертельный рукопашный бой, но Даун вывел против них пехоту, оттеснил и даже попытался контратаковать под струями хлынувшего дождя. Из 6 тысяч не осталось в живых и шестисот человек; было три часа дня, наступление провалилось.

Вскоре после этого прибыла вторая колонна Фридриха; пока войска перестраивались, наступило затишье. В половине четвертого вновь прибывшие части и остатки первой колонны снова пошли в наступление. С северо-западной стороны австрийских линий разгорелась самая жестокая схватка дня; прусская пехота ворвались на Зиптиц и овладела батареями в горячей рукопашной, но Даун вызвал все свои резервы и после долгого сражения снова заставил пруссаков отступить, при этом сам король был ранен.

Не раньше половины пятого, на закате подошла заблудившаяся в лесу кавалерия. Под покровом сгустившейся тьмы и дыма Фридрих неустрашимо бросился в третью атаку пехоты и кавалерии. Новый штурм имел частичный успех: были захвачены целых четыре полка австрийцев с множеством пушек; весь левый фланг Дауна превратился в студнеобразную массу, в его линиях царила неразбериха, но продолжать бой было невозможно. Фридрих отдал приказ расположиться биваком прямо на поле, намереваясь на следующее утро возобновить сражение. Даун, тоже раненный, послал гонца с сообщением о победе, и Вену охватила радость.

В шесть часов промозглого утра вдруг на южном небосклоне вспыхнуло красное зарево. Это Цитен наконец освободился от австрийских легких войск, занял деревню Зиптиц на юге от Рерграбена и поджег ее. Солдаты Цитена не могли перейти ручей сквозь огонь пожара, но один сообразительный офицер по имени Меллендорф обнаружил за деревней мост, и Цитен прошел по мосту, потом вверх по седловине в юго-западной части высоты и обрушился на австрийцев под барабанную дробь, выбивавшую прусский марш. Огоньки мушкетов вспыхивали в темноте.

Есть знаменитый портрет Фридриха, где он сидит, закутанный в плащ, склонив подбородок на грудь и держа трость на коленях, в глубоком унынии ожидая рассвета под Торгау. Рассвет наступил в лице Цитена, который сообщил королю, что австрийцы изгнаны из Торгау, потеряв 10 тысяч человек и большую часть своих орудий. Армия Дауна была разгромлена, а вместе с ней и кампания союзных войск.