наверняка, было то, что, когда я думал о Шей, мои мысли становились яснее, легче и чище. – Это странно, да?
– Да, странно.
– Просто… – я откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и сжал руль. – Пока я думаю о тебе и об этом дурацком споре, у меня остается меньше времени на размышления о себе и о том, в какое дерьмо превратилась моя жизнь.
– То же самое, – призналась она.
Когда я открыл глаза, ее голова была наклонена в мою сторону. Эти глубокие карие глаза так легко прожигали дыры в моей душе. Ее глаза нравились мне больше всего. Они умели рассказать полноценную историю, не нуждаясь в словах.
Когда она выступала на сцене, я не мог оторвать от них взгляд. В ее глазах читались самые чистые, истинные эмоции, а в ту ночь они рассказывали мне о чем-то невыносимо душераздирающем.
– Сегодня тебе грустно, – прошептал я.
– Да, – ответила она.
Я заправил ей за ухо выпавшую прядь волос. Я не знал, позволено ли мне к ней прикоснуться, но все равно это сделал – и она позволила. Положив голову на подголовник, я не сводил с нее глаз.
– Могу я задать тебе вопрос? – спросила она.
– Я не буду тебя останавливать.
– Почему ты меня ненавидишь? Почему ты ненавидел меня все эти годы?
– Все просто. Ты всегда казалась такой счастливой – я завидовал тебе. Я завидовал тому, что все вокруг тебя любят, завидовал твоей идеальной жизни. Сколько я себя помню, моя жизнь была кошмаром, а тебя вечно окружала радуга и прочее слащавое дерьмо. Я бы убил за то, чтобы жить так же.
Она сдавленно хихикнула.
– И все? За это ты меня ненавидишь?
– Это не так уж мало. У тебя есть все, о чем я когда-либо мечтал… стабильная жизнь.
Она рассмеялась еще сильнее.
– Если бы ты только знал, почему это так смешно.
– Можешь мне рассказать. Я люблю смеяться.
– С каких это пор?
– С этой минуты.
Она прикусила нижнюю губу и пожала плечами.
– Не существует идеальной жизни. Некоторые люди просто умеют прятать свои секреты лучше других. Ты сказал, что я окружена радугой, но ведь не бывает радуги без дождя, верно? Мою жизнь нельзя назвать простой – а если быть честной, то все совсем наоборот. Я просто научилась прятаться под маской.
Я улыбнулся.
– А ты говоришь, что из тебя получится плохая актриса. Ты все это время меня дурачила.
– Ну и хорошо. Думаю… я не знаю. Иногда мне хотелось с кем-то поделиться, чтобы не оказываться запертой в своем собственном сознании. Чтобы кто-то сказал мне: «Да, это отстой, и мне очень жаль. Давай я тебя обниму». Понимаешь, о чем я? Мне не нужно, чтобы кто-то решал мои проблемы, я достаточно сильная, чтобы справиться с ними самостоятельно. Я просто хочу, чтобы у меня был человек, готовый меня утешить. Но я в порядке. Честное слово, все хорошо. В целом моя жизнь вполне нормальная.
– Тебе необязательно это делать, – сказал я.
– Делать что?
– Говорить, что ты в порядке, когда это не так.
Она опустила голову.
– Если я буду грустной, то перестану нравиться людям.
– Откуда ты знаешь? Разве ты подпускала кого-то так близко, чтобы он смог увидеть твои слезы?
Ее губы приоткрылись, но она ничего не сказала. Впервые в жизни я увидел Шей. Я увидел девушку, которая пряталась за маской, – ту, которая испытывала так много чувств и скрывала эти чувства от мира, потому что ей казалось, что они слишком тяжелы, чтобы возлагать их на чужие плечи. Я видел все ее трещины, и они были так прекрасны, что мое обледеневшее сердце едва не забилось снова.
Я не знал, что печаль может быть так завораживающе красива.
– Расскажи мне свои секреты, а я расскажу тебе свои, – прошептал я ей.
Слова сорвались с языка и вонзились ей в уши. Она на секунду закрыла глаза, а затем снова посмотрела на меня – ее глаза были переполнены чувствами, но она боялась дать волю слезам.
Она не могла подпустить кого-то настолько близко.
– Мой отец – лжец. Он был таким, сколько я себя помню, и сегодня моя бабушка снова обвинила его во лжи. Я вернулась домой после репетиции и услышала дома крики. Поэтому я ушла ночевать к двоюродной сестре. Вот откуда ты меня забрал.
– Отстой. Мне правда жаль.
Я надеялся, что она мне поверила.
– Все это время моя мама позволяет ему лгать. Она слишком его любит. Он может сказать ей, что солнце фиолетовое, и она даже не попросит у него доказательств. Она просто слепо ему доверяет.
– Может, на этот раз все будет по-другому.
– Может быть. А может, и нет.
Она посмотрела на коробку передач и медленно провела по ней пальцем. Затем она нарисовала маленькие круги на рычаге переключения.
– Ты когда-нибудь чувствовал, что бегаешь по кругу? Твое прошлое позади, и ты пытаешься его победить, стать лучше, но затем происходит что-то, что отбрасывает тебя назад. С каждым шагом вперед ты возвращаешься на два шага назад. Кажется, что как бы ты ни боролся за свое будущее, твое прошлое продолжает тянуть тебя ко дну.
– Мне слишком хорошо знакомо это чувство.
– Я хочу, чтобы мои родители вели себя иначе – хотя бы на один день. Я хочу, чтобы они прервали этот цикл. Я хочу, чтобы папа навсегда покончил с ложью. Я хочу, чтобы мама бросила его, если он не изменится. Я хочу, чтобы она знала себе цену. Я хочу, чтобы в нашей жизни было что-то надежное. Я хочу, чтобы все по-настоящему изменилось. Я хочу перестать жить в доме, который вытягивает из меня силы.
Она не дала мне времени ответить на ее слова. Она убрала волосы с лица и села, поджав под себя ноги.
– Итак, теперь ты расскажи мне свой секрет, – сказала она.
Я даже не попытался ей возразить. Я хотел знать все ее секреты и хотел рассказать ей все свои. Но почему? Почему меня так тянуло к девушке, которую я так долго ненавидел?
– Ведь у тебя бывают такие дни, как сегодня? – спросил я.
– Да.
– Так проходит каждый мой день.
Я никогда и никому этого не говорил. Я никогда не признавался, какой груз лежал на моем сердце, с каким трудом мне давался каждый вдох, но она открылась мне, и я подумал, что тоже могу ей открыться. В ту ночь мы были на равных. Нам обоим было грустно.
Я страдал от бессонницы, от чрезмерного одиночества и оттого, что