Место это представляло собой обширный сад с пальмами, выше которых нигде не было. Считалось оно для всех „харамом“, т. е. запретным местом. Впоследствии этот „харам“ стал называться „садом смерти“. На территории „харама“ имели место деревушки маленького вороватого племени Бену-Усай-ид, неполноправного члена племенной организации йемамцев-ханафитов.
Эпизод:
Эти усайдиты то и дело совершали воровские набеги из „харама“ на окрестные пальмовые рощи йемамцев. В случае отпора, они возвращались в „харам“ и чувствовали там себя в безопасности. И пришли йемамцы к Мусейлиме с жалобой. Он сказал: „Я подожду того, кто приходит ко мне с неба, пусть он рассудит“. Затем откровение: „Клянусь темной ночью, черным волком и горным козлом, не захватили усайдиты запрещенного“. Ему сказали: „Но ведь запрещено злоупотреблять харамом и грабить имущество“. Когда грабежи возобновились, Мусейлима снова сказал: „Я подожду того, кто приходит ко мне“ и снова получил откровение: „Клянусь ночью мрачной и волком смелым, не отрезали усайдиты ни влажного, ни сухого“. Ему сказали: „Но они лишили пальмы влажных плодов, а сухие стены разрушили“. Он ответил: „Уйдите к себе домой, нет за Вами права“. Выходит, собственники были недовольны (естественно!) тем, что Мусейлима покрывал посягательства неимущих.
Откровение в пользу земледельцев (грамматически — женщин, которые исполняли, как видно, все полевые работы и печение хлеба): „Засеивающие пашню, собирающие жатву, молотящие пшеницу, мелющие муку, пекущие хлеб, разрезающие его на куски, съедающие куски с жиром и топленым маслом, — вы лучше людей войлока (кочевников) и не хуже людей глины (горожан); свои пашни обороняйте, ищущему милости давайте убежище, дерзкого прогоняйте“. Под людьми войлока и дерзким Мусейлима имел в виду кочевников-темимитов, располагавшихся к северу от Йемамы (они в свое время были облагодетельствованы покойным Хаузой, но, разумеется, снова принялись хулиганить). Однако Мусейлима вместе с тем продолжал упорно стремиться заменить извечную вражду между ханафитами и темимитами тесным союзом. Выдал откровение: „Бену-Темим — племя чистое, благородное, нет им обиды, нет с них подати. Пока мы живы, будем им хорошими соседями, будем защищать их от каждого человека; когда умрем, пусть о них позаботится рахман“ (кстати, еще одно доказательство, что Мусейлима себя рахманом не считал).
Итак, вскоре после смерти Мухаммеда (632) первый халиф ислама Абу-Бекр, он же тесть Мухаммеда, приступил к усмирению Йемамы. (Халиф значит преемник, заместитель.)
Мусейлима не готовился к обороне, и Абу-Бекр, по-видимому, рассчитывай на быстрое окончание кампании. Он послал на Йемаму отряд под командой Икримы ибн-Абу-Джахля в расчете на то, что, свернув голову Мусейлиме, этот вояка пойдет дальше на покорение Омана и затем свернет на юго-запад для покорения Хадрамаута и дальше на запад для расправы со вторым рахманом, йеменским Асвадом. Но первые же движения Икримы встретили некоторое противодействие уже на границах Йемамы, и Абу-Бекр послал за ним второй отряд под командой Шурхабиля ибн-Хаса-на. Узнав об этом, Икрима поспешил в решительный бой, но потерпел неудачу, хотя отряд и сохранил.
Тем временем в самой Йемаме разгорелась по-настоящему борьба между сторонниками Мусейлимы и сторонниками Мухаммеда, возглавляемыми уже упоминавшимся Сумамой. Впрочем, Сумама успел только развернуть пропаганду ислама, после чего был выбит в Бахрейн (после стычки чуть ли не под стенами Хаджра), где влился в отряд корейшитов под командой ал-Ала ибн-ал-Хидрими. Очевидно, число ханафитов, сплотившихся вокруг Сумамы, было слишком ничтожно, чтобы его отряд мог действовать самостоятельно.
И вот тут-то появилась Саджах из Джезиры (Месопотамии). Она была пророчица из христиан („крепка в христианстве“, которое восприняла от веры племени своей матери — таглибитов). Отец ее был из племени тамим, темимитов.
Возглавив каким-то образом темимитов, она набросилась на Йемаму с севера и дошла до Хаджра, где и встретилась с Мусейлимой. Надо помнить, что в это время Йемаме угрожали: с запада Шурхабиль, с востока, от Бахрейна, ал-Ала ибн-ал-Хидрими с Сумамой, а с юга мог подойти отбитый Икрима. Мусейлима и Саджах договорились о союзе. По этому договору темимиты получали половину урожая будущего года от Йемамы и оставляли для обороны Йемамы несколько отрядов. Оставив эти отряды, Саджах со своими приверженцами вернулась в Месопотамию. Вряд ли Мусейлима путался с Саджах, это противоречило бы его учению. А вот Раххаль-Агасфер, правая рука и всесильный министр Мусейлимы — он мог бы.
И вот тут на смену нерешительным шляпам Шурхабилю, ал-Але и Икриме подошли от Медины главные мусульманские силы под командой лучшего корейшитского полководца Халида ибн-ал-Валида.
Прежде всего он купил вождей независимых темимитов и натравил их на отряды темимитов, оставленные пророчицей Саджах для защиты Йемамы. В помощь предателям он придал, по-видимому, либо отряд ал-Алы, либо свой авангард.
С дисциплиной у арабов было тогда слабовато. Узнав о приближении Халида, честолюбец Шурхабиль возревновал и бросился очертя голову на войска ханафидов и был разбит вдребезги, после чего явился весь в белом к Халиду и был подвергнут выволочке.
Халид встретился с противником в миле от города Йемамы (напомню: одна из двух столиц Йемамы; вторая — Хаджр; город Йемама — бывшая резиденция изгнанного Сумамы).
Если попытаться свести в более или менее стройную картину страшно запутанные и противоречивые показания арабских и иностранных источников, картина войны выглядела примерно так:
Авангард мусульман во главе с самим Халидом вышел на финишную прямую на подступы к гор. Йемаме (эскадрон в 200 всадников), когда вдруг из-за холма навстречу ему выскакал отрядик йемамцев в 23 человека во главе с неким Муджжей ибн-Мурара. Посчитав этот отряд за дозор, имеющий задачей известить своих о приближении мусульман, Халид набросился на него со всею фурией и изрубил всех в куски, оставив в живых только одного Муджжу, первым сдавшегося в плен. Муджжа объявил Халиду, что а) он из „шерифов“, т. е. принадлежит к йемамской аристократии и б) он давно в сердце своем почитатель Мухаммеда. На вопрос о том, почему же он, по примеру Сумамы, не отделился от Мусейлимы и не перебежал к Халиду раньше, Муджжа ничего не мог ответить и только просил прощения.
Именно от него изумленный Халид узнал, что ханафиты понятия не имеют о начавшемся наступлении мусульман, а отрядик Муджжи — никакой не дозор, а карательная экспедиция против какого-то микроскопического проворовавшегося племени. Впрочем, Халид не очень-то поверил изменнику и до самого окончания войны держал его в оковах.
Все, видимо, происходит в 634 году.
Через несколько дней после первой стычки произошла первая настоящая битва. Возможно, Халид шел прямо на „харам“ Мусейлимы: под селением Акраба его встретили основные силы Мусейлимы под общим командованием единственного его сына (он был верен своим заветам), носившего то же имя, что и незадачливый командир корейшитского отряда Шурхабиль. Войско было разделено на два полка, которыми командовали Раххаль и Мухакким ибн-Туфейль. Перед боем Шурхабиль ибн-Мусейлима (назову его так) обратился к войску с призывом сражаться за своих жен и свою честь, о вере же он даже не упомянул.
Битва была свирепая. Раххаль и сын Мусейлимы погибли в самом ее начале. Йемамцы бились бешено и даже погнали Халида до его лагеря, истребив множество корейшитов, но затем что-то случилось, боевое счастье от йемамцев отвернулось, они побежали.
Халид вступил в Акрабу и спалил ее дотла. Об этой битве рассказывают много легенд, причем часто приводят слова Мухаммеда о Мусейлиме, что-де при Мусейлиме постоянно был дьявол, и Мусейлима ему повиновался и потому преуспевал во зле. (В битве при Акрабе „дьявол“ Раххаль погиб, и Мусейлима стал терпеть поражения.)
Командование над йемамцами принял Мухакким, он кое-как организовал отступление и направил всех уцелевших в место Убад, в „харам“ Мусейлимы. Он прикрывал отступление и на пути в „харам“ был убит стрелой, пущенной сыном Абу-Бекра, халифа, Абд-ар-Рахманом. Шурином покойного Мухаммеда.
Бедняга Мусейлима был убит на пороге своего „харама“, отступающие еще не успели закрыть ворота. Да и когда закрыли, все было втуне. Мусульмане были ребята бойкие. Один из их офицеров, Бара ибн-Малик, брат известного слуги пророка и передатчика преданий Анаса ибн-Малика, приказал своим бойцам перебросить его через стену-ограду. Разъяренные ханафиды кинулись к нему но он отбился, открыл ворота и впустил свой отряд, после чего снова запер ворота и перебросил ключ за стену. Взял, так сказать, все на себя. Началась ужасная резня. Мусульмане перебили в „хараме“ всех — и йемамцев, и несчастных воришек-усайедитов, которые по-видимому тоже ввязались в драку.