– Дворецки, это было просто снотворное. Ничего опасного.
– Я должен просить объяснений, сэр. – Глаза слуги сверкнули угрожающим блеском.
– Потом, Дворецки. – Артемис потер виски. – Я чувствую себя немного…
Но Дворецки загородил ему дорогу.
– Артемис, сэр, моя сестра лежит, отравленная каким-то неизвестным наркотиком. Она чуть не умерла. Объяснитесь немедленно!
Артемис понял, что это приказ. Он спросил себя, уж не стоит ли ему оскорбиться, потом решил, что Дворецки, возможно, прав. Слишком далеко он зашёл.
– Если бы я рассказал вам о снотворном, вы, естественно, разволновались бы и на вас оно могло не подействовать. А для моего плана было крайне важно, чтобы все мы уснули как можно быстрее.
– Для вашего плана?
Артемис опустился в удобное кресло.
– Временное поле – вот ключ ко всему. Это своего рода туз, что прячется в рукаве Легиона подземной полиции. Вот почему все эти годы никто не мог их победить. Любой инцидент можно легко урегулировать остановкой времени. Временное поле плюс биобомба – мощнее сочетания не придумать.
– Но почему нам пришлось принимать снотворное?
Артемис улыбнулся.
– Выгляни в окно. Неужели ты ничего не заметил? Они ушли. Все закончилось.
Дворецки посмотрел сквозь кисейные занавески. За окном сиял яркий и ровный солнечный свет. Синева временного поля бесследно развеялась. Однако слугу это зрелище, похоже, совсем не впечатлило.
– Скорее временно отступили. И будущей ночью они вернутся, это я вам гарантирую.
– Нет. Это против правил. Мы их победили. Игра окончена.
Дворецки недоверчиво поднял бровь:
– Ну а снотворное тут при чем?
– Тебе не так-то легко заговорить зубы, как я вижу.
Ответом ему было угрюмое молчание Дворецки.
– Итак, снотворное. Ладно, я все расскажу. Понимаешь, чтобы мой план удался, мне надо было придумать способ справиться с этим их временным полем. Я тщательно проштудировал Книгу, но ничего не нашёл. Никакой подсказки. Даже сам народец не знал такого способа. Поэтому я обратился к их Ветхому Завету, то есть к тем временам, когда наши с ними жизни переплетались. Ты знаешь эти сказки: об эльфах, что чинят по ночам наши башмаки, о домовых, которые наводят порядок в доме. Раньше мы и они как-то сосуществовали. Мы не лезли в их волшебные холмы, а они оказывали нам взамен некие волшебные услуги. А ещё в те времена волшебным народцем правил Санта Клаус.
Брови Дворецки чуть не прыгнули выше лба.
– Санта Клаус?
– Знаю, знаю, – успокаивающим жестом выставил ладошки Артемис. – Я и сам сначала отнесся к этому весьма скептически. Но, очевидно, наш фирменный Санта Клаус произошел не от какого-то там византийского святого, на самом деле он – прообраз Сан Д'Класса, третьего короля из династии Фронда Эльфийского. Который также известен под именем Сан Очень Заблуждавшийся.
– Не слишком-то лестный титул.
– Абсолютно согласен. Д'Класс искренне верил, что нас, людей, всё-таки можно сделать менее жадными – при помощи щедрых даров. Один раз в год он созывал к себе всех великих волшебников и останавливал время над нашими городами. После чего, пока люди спали, спрайты разносили всем подарки. Но, конечно же, из его затеи ничего не вышло. С человеческой жадностью невозможно совладать, и уж тем более подарки тут не помогут.
– Но предположим… все мы засыпали… а что, если… – Дворецки нахмурился. – Что было бы, если бы мы вдруг проснулись?
– Хороший вопрос. В этом-то все и дело. Мы бы не проснулись. Таково свойство остановленного времени. В каком состоянии – в сознании или без сознания – ты в него попал, в таком состоянии ты и останешься. Ты не можешь ни проснуться, ни уснуть. Наверное, ты сам заметил, мы целую ночь были на ногах, наши тела очень устали, но мозг не давал нам заснуть.
Дворецки кивнул. Общий замысел более или менее прояснялся, хотя и был очень сложным.
– Поэтому я выдвинул теорию: единственный способ вырваться из временного поля – это взять и заснуть. Наше собственное сознание – вот что удерживает нас в поле, и ничто иное.
– Вы очень сильно рисковали, поставив на эту теорию, Артемис, сэр.
– Это была не просто теория. Я основывался на опыте реального человека.
– Реального человека? Ах да, Ангелина…
– Все верно, Дворецки. У нас был пример моей матери. Поскольку её сон был вызван наркотиком, то есть искусственным путем, временное поле на неё не подействовало и она осталась в реальном времени. Если бы не она, я бы сам сдался подземной полиции и добровольно подвергся процедуре стирания памяти.
Дворецки фыркнул. Он в этом сильно сомневался.
– Мне надо было погрузить нас в сон, но сами заснуть мы не могли, вот я и дал нам всем по хорошей дозе маминого снотворного. Всего-навсего.
– Но мы были на грани. Ещё минута, и…
– Согласен. – Артемис кивнул головой. – Под конец напряжение очень возросло. Однако это было необходимо, чтобы волшебный народец поверил, будто бы все идёт по ихнему. – Мальчик сделал паузу, давая Дворецки время переварить информацию. – Ну что, я прощен?
Дворецки вздохнул. Джульетта храпела в шезлонге, словно пьяный матрос. Он внезапно улыбнулся.
– Да, Артемис, сэр. Считайте, я все забыл. Но…
– Что?
– Больше я на такую авантюру не пойду. Слишком уж они… похожи на нас, на людей.
– Ты прав, – согласился Артемис, и морщинки в уголках его глаз стали глубже. – Это был первый и последний раз. Отныне мы ограничимся менее сомнительными авантюрами. Впрочем, не могу обещать, что все они будут укладываться в рамки закона.
Дворецки кивнул. Не совсем то, чего он добивался, но все же…
– А теперь, сэр, может, нам стоит подняться наверх, проверить, как там ваша матушка?
Бледное Артемисово лицо побледнело ещё больше, если такое вообще было возможно. Сдержала ли своё обещание капитан Малой? Должна была сдержать.
– Да. Пожалуй, именно так мы и сделаем. А Джульетта пусть пока отдыхает. Она это заслужила.
Артемис поднял голову и посмотрел на ведущую вверх лестницу. Не слишком ли он надеется на слово эльфийки? В конце концов, она побывала у него в заложницах и наверняка затаила на него злобу. Сейчас он ругал себя последними словами. Нет, ну надо быть таким легковерным! Она пообещала исполнить его желание, и он, как последний дурак, тут же отвалил ей кучу золота. Глупость несусветная!
Дверь мансарды неожиданно распахнулась.
Дворецки тут же выхватил пистолет.
– Артемис, сэр, прячьтесь за мою спину! Похоже, у нас незваные гости.
Однако мальчик спокойно отстранил его в сторону.
– Нет, Дворецки, это кое-кто другой. Сердце громко стучало в него в висках, кровь пульсировала в кончиках пальцев. Неужели? Возможно ли это? На лестнице появилась чья-то фигура. Похожая на призрак, в махровом халате, с волосами, мокрыми после душа.
– Арти? – окликнула она. – Арти, ты там?
Артемис хотел радостно завопить в ответ, хотел опрометью взбежать по лестнице и броситься ей в объятия. Но не смог. Тело наотрез отказывалось его слушаться.
Ангелина Фаул спустилась по лестнице, легонько касаясь рукой перил. Артемис уже успел забыть, как красива и стройна его мама. Её босые ноги быстро ступали по покрытым ковром ступенькам, и вот она уже перед ним.
– Доброе утро, дорогой, – весело сказала она, словно это был самый обычный день.
– М-мама… – заикаясь, выдавил Артемис.
– Ну, обними меня.
Артемис шагнул в объятия матери. Они были теплыми и сильными. От мамы пахло духами. Он почувствовал себя маленьким мальчиком – впрочем, кем ещё он мог себя чувствовать?
– Прости меня, Арти, – шепнула она ему в ухо.
– За что?
– За все. За те последние месяцы, когда я была не в себе. Но теперь все изменится. Прошлое ушло, надо с ним попрощаться. –
Артемис внезапно почувствовал на щеке слезу. Только он не знал, чья она. – Да, извини, у меня нет для тебя подарка.
– Подарка? – удивился Артемис.
– Конечно, – пропела мать и закружила его. – Разве ты не знаешь, какой сегодня день?
– А какой?
– Сегодня Рождество, глупый мальчик. Рождество! А на Рождество принято дарить подарки!
«Точно, – подумал Артемис. – Подарки. Сан Д'Класс».
– И ты только посмотри на этот дом. Тут уныло, как в мавзолее. Дворецки?
Слуга поспешно сунул в карман «Зиг Зауэр».
– Да, мадам?
– Свяжись по телефону с Брауном Томасом. Номер на платиновой карточке. Открой мне заново счёт. И скажи Хелене, что я хочу отремонтировать дом. Все тут переделать.
– Слушаюсь, мадам. Все переделаем.
– Да, и разбуди Джульетту. Пусть перенесет мои вещи в большую спальню. Мансарда слишком пыльная.
– Да, мадам. Сию минуту, мадам.
Ангелина Фаул взяла сына под руку.
– А теперь, Арти, я хочу все-все знать. Признавайся, что здесь произошло?