— Теперь ты знаешь, — произнёс женский голос, звучавший не из какого-то определённого места, а вообще… отовсюду.
— Что я знаю?
— Знаешь, что страдания живущих не имеют никакого значения. Главное — сама жизнь.
— Кто ты? Чёрная Королева этого «Зазеркалья»..? — она усмехнулась.
— Почти. Я — Эволюция.
— Ты управляешь Эукариотами?
— И ими, и Прокариотами. Я объединяю их в себе, как и всю вселенную.
— Но ты же должна быть на чьей-то стороне.
— Нет. Не должна. Меч Кроссинговера нужно встречать как благо, кого бы он ни рассёк. Вечная борьба Аллелей — благо, кто бы в ней ни победил. Это всё позволяет материи развиваться. Не стоять на месте. Всё это только умножает и продолжает жизнь.
— Это всё как-то… жестоко.
— Человек слишком зациклен на своих страданиях. Посмотри на эти мужественные гены. Вам бы брать с них пример, а не пытаться всё контролировать.
— Но что плохого в контроле?
— В попытках контроля — весь вред. Хватит пытаться всё контролировать — люди! Это тупиковая ветвь эволюции.
— Но почему!!!???
— Потому что никто не знает будущего. Любые попытки его контролировать основаны на желании вернуть прошлое и удержать настоящее. В результате, контролируя жизнь, мы эффективны лишь на короткий промежуток времени. Пока ситуация не изменится.
Над равниной, где бродили молекулы ДНК, собрались тучи и пошёл дождь… нечто похожее на дождь. Это были чёрные капли какой-то субстанции. Она прилипала к ним и впитывалась внутрь. Я тоже почувствовал на себе действие нескольких капель — они как будто что-то меняли внутри меня. Я запаниковал, пытался очиститься от них, но чего не получалось.
— Что это за гадость?
— Мутаторы. Не бойся. Дай им спокойно сделать своё дело.
— Я стану лучше?…
— Необязательно. Изменение ценно само по себе. Оно происходит — и так должно быть. Будущее покажет, что было лучшим, а что — худшим. В результате эволюция закрепит полезные изменения, отбракует вредные.
— Не хочу, чтобы меня отбраковывали.
— Никто не хочет. В этом и смысл. Каждый в отдельности стремится победить. Но все победить не могут… да и не должны. Иначе бы жизнь вообще никогда не зародилась бы. Не говоря уже о вас людях.
— Но ведь мы люди — тоже результат эволюции. И вся наша техника, и медицина — так же следствие того, что худшее отбраковывалось, а лучшее оставалось. Наши лучшие умы не всегда могут похвастаться лучшими телами и здоровьем. Но они принесли много пользы всему человечеству и сделали его более жизнеспособным.
— На Земле было много разных периодов, когда какие-то виды царствовали, подавляя развитие других. Им, наверное, тоже казалось, что они жизнеспособны. Пока не происходили события глобального масштаба. Метеориты, например.
— Думаешь, нам тоже что-то угрожает.
— Почти уверена в этом. Вы завели развитие биосферы в тупик. С этим надо что-то делать, — в её голосе появились металлический нотки.
— Эй. Но может не стоит так торопиться. Я проснусь и передам им…
— Если выживешь, — это звучало как приговор, и я впервые за весь разговор всерьёз испугался за своё будущее.
— А что? Неужели всё так… печально?
— Нет. Не печально. Скорее неопределённо. Твои шансы 50 на 50. Ты должен выстоять и победить, поднять уровень тестостерона, прожить жизнь, пронизанную эволюционными процессами. И только тогда вернуться к людям. Таково желание Эукариотов. Только в этом случае ты сможешь не только умом, но и всем своим существом понять их.
— И тебя?
— О! Это не обязательно. Что до меня — то никаких посланий я передавать не буду. Мне предстоит с большим удовольствием следить за этой грядущей битвой, и исключительно как сторонний наблюдатель. Поймёшь ты свои гены или нет, передашь их послание людям и поймут ли те что-то — мне всё равно. Хотя, это сделает борьбу более напряжённой и её исход уже не будет столько очевидным… Так что, в какой-то степени желаю тебе удачи…
…
Аппарат отключили и я проснулся. На профессора было жалко смотреть. Он был ошарашен и плакал. Он казался человеком, вся жизнь которого, весь опыт и сформированное мировоззрение теперь летели к чёртовой матери. Подойдя ко мне, он схватил мою руку и стал её трясти, вытирая другой рукой слёзы. «У меня нет слов. Это просто охренеть! Ради этого стоило жить!». Хакеры смотрели на нас как на сумасшедших. В жизни каждого — свои критерии смысла, своё понимание ради чего стоит, ради чего не стоит жить. Ценности старого еврея-учёного покажутся нелепыми тем, кто живёт ради любви или тем, кто живёт ради успеха и славы, и уж особенно тем, кто — ради роскоши и богатства. А он всё ходил и бубнил про себя какие-то цитаты, воспоминания: «И ещё вот это… ну это просто нечто… ХВАТИТ ЛЕЧИТЬСЯ ЛЮДИ! А… Боги! Истинные Боги! Наконец-то… Слушайте, слушайте, а что, это получается, сама Эволюция запустила к нам Комету? Или это Прокариоты? У меня это всё просто в голове не укладывается!»
— Да шо ви радуитис прафесар? — один из его помощников-хакеров был настроен скептически.
— Ета кино мои френд слепит в студии за ту деис. Купит в банке натуру… пустина, гори… с’анимируит багов. У них беднаиа мимика — так лекче.
— Думаешь, никто не поверит? Типа — подделка… — я быстро расстроился и потерял энтузиазм.
— Да не слушайте его! Он мал ещё — не чует аутентичность дрима. Это всё просто проверяется. Мы ещё и исходники выкинем в сеть — запись импульсов мозга не дешифрованная. А ещё — съёмку всего процесса. Вон у нас тут сколько сканеров стоит по периметру.
Всё-таки Посев состоялся. Распространение контента не стоило нам ни копейки. Сам контент был уникальным, и его нужно было просто разослать нескольким популярным порталам типа информационных агентств, позволяющим бесплатно копировать и передавать дальше. Переводы на соответствующие языки делались уже на местах. Часто простыми блогерами. Они же и миксовали кадры из моего сна с кадрами из подвала, сопровождая комментариями специалистов, дававших подтверждение аутентичности. Это было настоящее народное телевидение.
На наш сайт посыпались заявки. На счета стали поступать средства. Я понял, что запустил маховик, который теперь уже не остановить. Мне можно было немного расслабиться. И, что более важно — вернуться в свой дом и найти монахов, которые меня вызволили с того света.
…
В моём новом номере очередной гостиницы собирался штаб будущей команды. Своей правой рукой я сделал Вайнштейна. Он отвечал за организацию условий для воспитания поколения детей, способных выжить после катастрофы. Фактически — он был руководителем и куратором всей системы интернатов. В его задачу входил найм персонала, методическое обеспечение, инструктаж, командировки в разные страны с инспекцией и тому подобное. Из студентов он набрал несколько помощников. Две девушки и один парень. Они сидели тут же на диване и слушали все наши переговоры, скромно помалкивая.
— В Европу и Северную Америку я слетаю. Но в арабские страны придётся вам самому отправиться.
— Да… договорились. А в Африке, что щас творится?
— Туда не советую. Там сейчас диктатура LRA, «Армии сопротивления Господа». [99] Они почти весь континент терроризируют. У них своя версия христианства.
— Фундаментализм?
— Даже не знаю, как это назвать. В общем, не вернётесь живым, если туда полетите.
— Хорошо. Не полечу тогда. Что дальше?
— По поводу найма персонала — предлагаю ввести систему волонтёров для работы в этих интернатах. Везде найдутся люди, которые не смогли стать родителями будущей надежды человечества. Им захочется проявить заботу, если не деньгами, то хотя бы посильным трудом.
— Согласен.
Ботаника для начала я переодел в свои джинсы с футболкой и назначил ответственным за информирование людей. В первую очередь, он должен был сообщать им об адресах наших интернатов и условиях приёма детей. Он должен был не только постоянно обновлять информацию на сайте, но и отвечать на письма, на звонки — короче, отвечать за информационную поддержку проекта.
Ботаник сообщил, что встречи со мной снова добивается Экстра. Более того, она уже знает, где я нахожусь и готова подъехать в любое время, хоть через полчаса. Я согласился на встречу, потом распустил всех на обед и стал ждать её приезда. Чего она хочет? Главный вопрос, который меня теперь волновал в отношениях со всеми людьми — хотят ли они мне помочь, или хотят использовать меня, чтобы решить свои корыстные задачи…