Читать интересную книгу Жены и дочери - Элизабет Гаскелл

— Ни в коей степени, — быстро ответил мистер Гибсон. — Вы оба слишком молоды, чтобы разбираться в собственных душах. И если моя дочь была так глупа, что влюбилась, ей не стоит рассчитывать на счастье со смертью старика. Смею сказать, в конце концов, он лишит вас наследства. Он может так сделать, и тогда вы окажетесь в худшем положении, чем были. Нет! Уезжайте, позабудьте всю эту чепуху, а когда забудете, то приезжайте навестить нас.

Мистер Кокс уехал с клятвой неизменной преданности в своем сердце, и мистер Гибсон неохотно выполнил свое прежнее обещание, данное соседу — дворянину фермеру — год или два назад, и взял второго сына мистера Брауна на место юного Кокса. Тот должен был стать последним в череде учеников, и так как он был на год младше Молли, мистер Гибсон надеялся, что повторного романа не случится.

Глава XVI

Новобрачная в родной стихии

Среди «сливок общества», как величала наносивших ей визиты миссис Гибсон, были оба молодых Хэмли. Сквайр, их отец, выразил свои поздравления, как и намеревался это сделать, самому мистеру Гибсону, когда тот приехал в поместье. Но миссис Хэмли, хоть и не в состоянии была поехать и нанести визит сама, желала оказать внимание новой жене доброго доктора, и, возможно, испытывая живой интерес к тому, как поладили Молли и ее мачеха, заставила сыновей приехать в Холлингфорд с визитными карточками и извинениями. Они прошли в заново обставленную гостиную, раскрасневшиеся и посвежевшие после поездки: первым вошел Осборн — как обычно безукоризненно одетый, и элегантный. Роджер, крепко сложенный, энергичный, и умный деревенский фермер, следовал за своим братом. Миссис Гибсон производила впечатление, которое всегда намеревалась производить, — очень красивой женщины, уже не первой молодости, но с такими приятными манерами и таким обворожительным голосом, что люди переставали задаваться вопросом, сколько же ей на самом деле лет. Молли была одета лучше, чем прежде, — ее мачеха следила за этим. Ей не нравились старые поношенные вещи, и она уже измучила Молли советами по поводу выбора платья и прически, перчаток и туфель. Миссис Гибсон пыталась заставить ее умываться водой с розмарином и сливками, чтобы улучшить смуглый цвет лица. Но об этом Молли либо забывала, либо противилась, а миссис Гибсон не могла подниматься каждый вечер в комнату девушки и следить, чтобы та смазывала лицо и шею кремом, так заботливо предоставленным в ее распоряжение. Тем не менее, цвет лица Молли явно улучшился, даже на критический взгляд Осборна. Роджер старался угадать по ее взглядам и выражению лица, счастлива ли она, его мать особенно наказывала ему подмечать все эти знаки.

Осборн и миссис Гибсон старались угодить друг другу, как было принято в тех случаях, когда молодой человек приезжал с визитом к новобрачной средних лет. Они говорили о «Шекспире и музыкальных стаканах»,[46] о лондонских новостях. Молли слышала обрывки их разговора в паузах своей беседы с Роджером. Ее герой приобретал совершенно новый характер, он больше не был литературным или поэтичным, романтичным или критичным, теперь он был знатоком последних театральных премьер и ценителем оперных голосов. У него было преимущество перед миссис Гибсон, которая, надо сказать, знала о таких вещах понаслышке, слушая разговоры в Тауэрсе, тогда как Осборн два или три раза удирал из Кэмбриджа, чтобы послушать или увидеть то или иное чудо сезона. Но ее преимущество перед ним составляла большая смелость и находчивость, позволявшие ей прибавлять факты, и, кроме того, она более искусно подбирала и расставляла слова, отчего казалось, будто мнения, являвшиеся всего лишь чужими словами, составлены ею самой из собственного опыта и личных наблюдений. Так, рассуждая о манерности известной итальянской певицы, она спросила:

— Вы наблюдали, как она постоянно поднимает плечи и сжимает руки, перед тем как взять высокую ноту? — слова были произнесены таким тоном, что создавалось впечатление, будто миссис Гибсон сама наблюдала за этой привычкой певицы.

Молли, которая довольно хорошо знала, как ее мачеха провела последний год, прислушивалась к разговору с большим недоумением, но, в конце концов решила, что должно быть не понимает, о чем они говорят, потому что не может восстановить недостающие кусочки разговора из-за необходимости отвечать на вопросы и замечания Роджера. Осборн стал не тем Осборном, каким он был в поместье рядом с матерью. Роджер заметил, как она смотрит на его брата.

— Вы думаете, мой брат выглядит больным? — спросил он, понизив голос.

— Нет, вовсе нет.

— Он нездоров. Мы с отцом беспокоимся за него. Та поездка на континент не принесла ему ничего, кроме вреда. И, боюсь, на нем сказались неприятности с экзаменами.

— Я не думаю, что он выглядит больным, только он как-то изменился.

— Он говорит, что скоро должен возвращаться в Кэмбридж. Возможно, это пойдет ему на пользу. И я уеду на следующей неделе. Мы приехали попрощаться с вами, а также поздравить миссис Гибсон.

— Ваша мать будет переживать, когда вы оба уедете, правда? Но, конечно же, молодые люди всегда должны жить вне дома.

— Да, — ответил он. — Она по-прежнему сильно переживает, и меня также беспокоит ее здоровье. Вы ведь будете иногда приезжать и навещать ее? Она очень вас любит.

— Если смогу, — ответила Молли, неосознанно взглянув на мачеху. У нее было неприятное предчувствие, что, несмотря на непрерывный поток слов, миссис Гибсон могла слышать и слышала все, что слетало с уст Молли.

— Вам нужны еще книги? — спросил он. — Если да, составьте список и отошлите моей матери до моего отъезда в следующий вторник. После того, как я уеду, некому будет пойти в библиотеку и принести их оттуда.

После того как братья ушли, миссис Гибсон принялась, как обычно, обсуждать ушедших гостей.

— Мне понравился Осборн Хэмли! Какой прекрасный молодой человек! Мне всегда нравятся старшие сыновья. Он ведь наследует поместье? Я попрошу твоего дорогого отца, чтобы он почаще приглашал его к нам. Он станет очень хорошим, очень приятным знакомым для вас с Синтией. Другой брат, на мой взгляд, просто грубый молодой человек; у него нет аристократических манер. Думаю, он пошел в свою мать, в Тауэрсе поговаривали, что она выскочка.

Молли с превеликим удовольствием ответила ей достаточно язвительно:

— Я слышала, что ее отцом был русский купец, продававший сало и пеньку. Мистер Осборн очень похож на нее.

— Неужели?! Такие вещи не просчитать. Как бы там ни было, он истинный джентльмен по внешности и манерам. Поместье майоратное,[47] так ведь?

— Мне ничего об этом неизвестно, — ответила Молли.

Последовало короткое молчание. Затем миссис Гибсон сказала:

— Ты знаешь, я думаю, что должна уговорить твоего дорогого отца дать небольшой званый обед и пригласить мистера Осборна Хэмли. Мне бы хотелось, чтобы у нас он чувствовал себя как дома. После скуки и одиночества Хэмли Холла наш дом покажется ему радостным. Я полагаю, старики не часто ездят с визитами?

— На следующей неделе он возвращается в Кэмбридж, — заметила Молли.

— Правда? Что ж, тогда мы отложим наш званый обед до возвращения Синтии домой. Мне бы хотелось, чтобы ее, бедняжку, когда она вернется, окружало молодое общество.

— Когда она возвращается? — спросила Молли, которая всегда испытывала любопытство к тому, что касалось возвращения Синтии.

— О, я не знаю; возможно, к новому году… возможно, не раньше Пасхи. Сначала мне нужно заново обставить гостиную, затем я собираюсь одинаково отделать ваши комнаты. Они одного размера, только расположены в противоположных концах коридора.

— Вы собираетесь заново обставить эту комнату? — переспросила Молли, удивляясь нескончаемым переменам.

— Да, и твою тоже, дорогая, поэтому не ревнуй.

— О, пожалуйста, мама, не мою, — взмолилась Молли, впервые осознав намерение мачехи.

— Да, дорогая! Твою комнату тоже обставим. Небольшая французская кровать, новые обои, прелестный ковер и туалетный столик с зеркалом превратят ее в совершенно другую комнату.

— Но я не хочу, чтобы она выглядела по-другому. Мне она нравится такой, какая есть. Прошу, не делайте ничего.

— Какая чепуха, дитя! Я не слышала ничего более нелепого! Большинство девушек были бы рады избавиться от мебели, что годится только для чулана.

— Она принадлежала моей матери до того, как она вышла замуж, — сказала Молли очень тихо, приводя этот последний довод неохотно, но с уверенностью, что ему не будут противиться.

Миссис Гибсон немного помолчала, прежде чем ответить:

— Твои чувства делают тебе честь. Но тебе не кажется, что сентиментальность может завести слишком далеко? Не будь у нас новой мебели, нам бы пришлось мириться со старомодными ужасами. Кроме того, моя милая, Холлингфорд покажется Синтии довольно скучным после милой, веселой Франции, а мне хочется, чтобы ее первое впечатление было приятным. Я намерена поселить ее поблизости и хочу, чтобы она приехала в хорошем настроении; между нами говоря, моя дорогая, она чуточку упряма. Тебе не нужно упоминать об этом при своем папе.