— А твой интерес в чём? Зачем ты мне это рассказал?
— На карту многое поставлено и от успеха фильма будет многое зависеть. Я не хочу, чтобы из-за твоего провала меня досрочно отправили на пенсию.
— Ну так помогай тогда, а не мешай. Давай я тебе подскажу, что делать и даже деньгами смогу помочь, — неожиданно для нас обоих и в первую очередь для себя, выпалил я, не вполне понимая, что моя фраза звучит как вербовка живого сотрудника КГБ.
— Знаешь, Васин, — отойдя от шока через пару секунд выдохнул Кравцов, — если бы не весь этот кавардак, который творится из-за тебя, и вокруг тебя, тебя бы следовало арестовать.
— Потому что я не люблю пролетариат? — вспомнил я подобный диалог из романа Михаила Афанасьевича Булгакова «Собачье сердце», в котором заведующий, то есть заведующая культотделом «нашего дома», пытается впарить профессору Преображенскому журналы по полтиннику за штуку, для помощи детям Германии.
— Да, Васин, ты не любишь пролетариат, — произнёс собеседник, не обманув моих ожиданий, и улыбнулся.
— Слушай, гражданин начальник, коли ты меня не хочешь арестовывать, то тогда не мешай отдыхать уже! Чего ты меня уволок? Сейчас праздничный концерт начнётся. Самодеятельность будет выступать. Да и мои ребята петь будут.
— Не начнётся и пока выступать никто не будет.
— В смысле? — не понял я.
— Я имею в виду не начнётся пока сюда не прибудут некоторые гости.
— Что за гости?
— Вообще-то — это секрет, но тебе, как своему, расскажу.
— Ты уж определись, товарищ полковник — свой я тебе али нет. Ты ж меня со своим ведомством в шпионы уже давно определил, так чего ж тебе со мной откровенничать-то?
— Хорош дуться, Саша. Ты уже взрослый парень и сам должен понимать, что пока мы не докопаемся до истины, мы с тебя с живого не слезем.
— То есть для того, чтобы вы от меня отстали мне нужно умереть? К самоубийству толкаете, гражданин экс-Малафеев. А свои слова при прокуроре подтвердите или дадите заднюю? Слабо, как говорится, за базар ответить!
— Ты б за языком следил бы что ль… Ты кому такое говоришь? Совсем с ума сошёл, — он сделал рукой полукруг и пристыдил малолетнего хама: — Да и неудобно. Люди же кругом.
— Прошу «пардону», — тут же извинился пионер, но от разговора не отступил: — Ну так, что, подтвердите свои слова при прокуроре?
— При прокуроре… Подтвердите… — передразнил меня КГБэшник. — Ты же «палишься» на каждой фразе. На каждом слове. Ну кто ж в твоём-то возрасте так будет разговаривать, в подобном тоне, с действующим полковником КГБ, который, кстати говоря, почти в три раза старше? А? Молчишь? — он хмыкнул. — Вот и молчи лучше — за умного сойдёшь.
— Ну, так скажешь ты кто приедет или нет? Если нет, то нафига ты вообще этот разговор затеял, коль не хочешь говорить?
— Не нервничай, а то расколешься раньше времени, — хохотнул Кравцов, посмотрев через двери на сцену.
Это меня вконец достало, я развернулся и собрался было пойти к своим дамам, но комитетчик меня остановил.
— Короче говоря, примерно через полчаса сюда подъедут, — негромко произнёс он, посмотрел по сторонам и, видя, что остальные труженики находятся от нас относительно далеко, начал перечислять: — Товарищ Мячиков и товарищ Лебедев с…
— То-то я смотрю, что всё начальство так забегало и на первые два ряда никого не пускают. Да и милиционеров уж больно много стало, — перебил я собеседника.
— Ты не дал мне договорить, — сморившись произнёс тот. — Так вот, кроме этих ответственных товарищей приедет ещё их начальство.
— Э-э, в смысле? Это кого ты имеешь в виду? — не понял пионер.
— Я имею в виду: товарища Демичева и товарища Громыко.
— Ну ни#@# себе?! — только и смог вымолвить я, услышав фамилии министров СССР.
Глава 28
Министры, как это и положено всем уважающим себя людям, естественно, опоздали. Но опоздали, нужно сказать, вполне себе умеренно — всего лишь на сорок минут.
Их приезд вызвал нездоровый ажиотаж. Все собравшиеся в Доме Культуры граждане знали, что должен приехать кто-то важный, но что настолько важные персоны решат посетить сей культурный вечер, не знал, естественно, никто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В голове всех присутствующих просто не укладывалось, что такие величественные персоны снизошли с высот олимпа и сидят с простыми смертными совсем рядом, через два три ряда. Не верилось в это потому, что место таких персон, в этот знаменательный день, должно было быть не в обычном ДК, а в Кремлёвском дворце съездов — на праздничном концерте, где будет присутствовать всё правительство, включая всеми любимого Генерального секретаря.
Однако хоть в это и не верилось, а факт оставался фактом — через два ряда от обычного люда сидели фактически «Боги».
Разумеется, 99,9 % присутствующих в зале никогда таких Высоких гостей так близко не видели. Исключением были единицы, включая ошарашенного директора завода «ЗИЛ», который, вероятно, до последнего не верил, что это всё правда, на лице которого явно читался закономерный вопрос: какого хрена этим «Богам» тут понадобилось?
Этим, собственно, и был вызван ажиотаж, который сопутствовал приезду столь величественных персон, ибо рядовым гражданам было крайне интересно посмотреть на тех, кого показывают по телевизору и чьи фотографии и имена регулярно появляются в газетах.
— Товарищи, в этот светлый праздник наш Дом Культуры посетили товарищ Министр Культуры СССР Пётр Николаевич Демичев и товарищ Министр Иностранных Дел СССР Андрей Андреевич Громыко. Давайте поприветствуем их, товарищи, — произнесла заведующая ДК, взявшая на себя роль ведущей, и в зале раздались аплодисменты.
Министры встали, повернулись к залу, чуть поклонились, помахали руками и, удовлетворённо улыбнувшись, сели на свои места.
— В этот прекрасный и знаменательный день, шестьдесят лет назад, — заметно нервничая, продолжила «конферансье» приветственную речь, а я повернулся к худруку.
— Яков Моисеевич, мне тут шепнули, что это всё неспроста. По всей видимости, министры хотят убедиться в умении нашего ансамбля держаться на сцене.
— Я тоже так думаю, Саша. Я несколько дней назад уже отправил на согласование нужные бумаги, чтобы наше ВИА было закреплено за Московской филармонией. Если это не получится, то закрепимся за какой-нибудь другой. Например, за Владимирской или Тверской. У меня там есть знакомые, так что этот вопрос решаем, — чуть попыхтел и вытер лоб платком. — Сейчас мне кажется, что все эти вопросы решатся уже сегодня. Теперь всё зависит от ребят. Их и наша судьбы теперь в их руках, как бы сумбурно это не звучало.
— Звучит, конечно, не только сумбурно, но и пафосно, — хмыкнул пионер, — однако соглашусь — в какой-то мере Вы правы. — И спросил: — Яков Моисеевич, я давно на репетиции не был. Как хоть ребята играют? Нормально? Я им новые тексты и ноты новых песен через Севу передавал. Они их разучили?
— Некоторые да. А вообще, Саша, они уже две недели репетируют каждый день, а в выходные весь день. Мы очень серьёзно готовились к этому праздничному концерту и к предстоящим гастролям.
— Гастролям? — удивился я. — Это куда вы собрались?
— Я пока никому ничего не говорил, но мне шепнули кое-что… В связи с тем, что пластинки очень популярны, нас хотят пригласить выступить.
— Гм, — задумался я. — А где?
— Пока не знаю. Я тоже был ошарашен такой новостью. Но там тоже не знают. Сказали, что вопрос этот рассматривается.
— Интересно, — резюмировал я, — но в принципе идея выпустить коллектив в свет уже давным-давно созрела, я бы даже сказал перезрела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тем временем на сцене мужчины и женщины, в количестве около двадцати человек, построились в два ряда и, под аккомпанемент небольшого оркестра, запели прекрасную песню «И вновь продолжается бой».
Небо утреннего стяг…
В жизни важен каждый шаг…
https://www.youtube.com/watch?v=GftPyjIm3Ps