Никогда в жизни – до и после – Натабура не чувствовал в себе такую ярость. Но ярость особого рода. Она была направлена не против конкретно кого-то, а против самого сверившегося факта. Натабура ощутил себя даже не человеком, а странным существом – не Богом, не демоном и не духом. А чем-то таким, для обозначения чего не существовало понятий. Он только не успел заметить, что стал арарэ фуру – вихрем черного пламени, и этот вихрь накрыл весь мост. И не было этому вихрю ни предела, ни преград не только на Земле и на Небе, но и во всех других Мира, в которые разлетелись отголоски. А когда он их всех скомкал, перемешал, то Натабура понял, чего хочет, а хотел он в своем отчаянии только одного – остановить то, что произошло, и вернуть все назад. В следующее предмгновение раздался даже не звук, а послезвучие, ибо человеческое ухо уловило событие после, а не 'до' или 'в течение'. Все сдернулось – совсем ненамного, и они снова стояли на мосту и снова Афра пытался прыгнуть без команды на кэбииси с тараканьими усами. Только на этот раз Натабура не дал ему этого сделать, а так на него зыркнул, что Афра, поджав хвост, удалился на безопасное расстояние и наблюдал оттуда за происходящим тоскливыми глазами, перебирая от нетерпения лапами.
А произошло следующее. Кэбииси оказался очень силен, и его сила сыграла с ним злую шутку. Не останавливаясь ни на мгновение, Натабура крутанул рукав таким образом, что ладонь противника оказалась в складках одежды, и тот невольно ослабил хватку, но вырвать руку уже не мог, потому что пальцы попали словно в зажимы. Следующим круговым движением Натабура порвал кэбииси сухожилия, а из суставов и из-под ногтей кэбииси брызнула кровь. Наглый кэбииси присел и стал послушным, как котенок. Правда, он попытался выхватить танто, потому что уронил широкий меч, но Натабура так изогнул ему руку, что кэбииси оставил свои попытки. Лицо его стало похоже на маску демона. Подскочил Язаки, и они с Натабура подволоки кэбииси к перилам и сбросили его в реку, окончательно переломав тем самым ему пальцы на правой руке.
Все это они проделал так быстро, что подбегающие кэбииси, во-первых, не успели помочь товарищу, а во-вторых, ничего не поняли. Они только увидели, как течение затягивает их соратника под мост. Теперь шансы обеих сторон практически уравнялись: трое против двоих, не считая ину с синими крыльями – совсем небольшое преимущество, но все же преимущество, если у тебя есть власть. Эти рассуждения, помноженные на безнаказанность кэбииси, привели к печальным последствиям. В большинстве случаев кэбииси привыкли иметь дело с торговцами, а если им попадались вооруженные люди, то кэбииси брали не умением, а числом и криком. Не будь Натабура взбешен случаем с Афра, он бы, может быть, и пожалел бы неумелых кэбииси. Однако он стал драться с ними, как с опытнейшими противниками. И хотя в течение двух лет он ни разу не выполнял обычный ежедневный комплекс синкагэ-рю, состоящий из двухсот пятидесяти шести движений, и дрался от случая к случаю, тело его слушалось как никогда прежде. Кэбииси даже не успели позвать на помощь. Двое были вооружены короткими и широкими мечами, которые назывались 'крылья бабочки'. Эти мечи хороши в ближнем бою. Один – копьем-трезубцем. Его-то и убил Натабура самым простым движением иайдо – ударом без замаха, одним из коварных приемов, которому Акинобу обучил его перво-наперво. Второго – применив камасёрнэ через правое плечо, держа кусанаги уже двумя руками, поэтому удар вышел очень мощным, и кэбииси не спас даже ребристый шлем. И только третий кэбииси был удостоен чести быть заколотым прямо в сердце, ибо в последний момент дрогнул и отвел руку с мечом в сторону, тем самым дав возможность Натабуре не делать замаха, а произвести классический выпад с шагом вперед: 'Хоп!' Не помог и панцирь из китайской кожи – кусанаги рассек его, как рассекают гарпуном тушу кита, и вошел в жирное тело. Натабура даже мог поклясться, что кэбииси не поняли, откуда пришла смерть, потому что испугались. Один за другим они пали, обливаясь кровью, на дощатый настил моста. Схватка продолжалась не более одной кокой. Толпа толком не успела ничего понять. Натабура с Афра и Язаки смешались с ней, и на них никто не обратил внимания. Кто с кем дрался, кто от кого убегал и кого надо бояться – тут же перестало всех интересовать. Оружие кэбииси мгновенно было похищено, деньги и мало-мальски ценные вещи пропали в толпе, а кэбииси в голом виде были отправлены в реку, и все потому что городских стражников, мягко говоря, не любили. И снова через мост потек человеческий поток, равнодушный и веселый, охочий до развлечений и новостей.
Однако Натабура был собой недоволен: обнажать кусанаги в людном месте, да еще и на мосту не входило в его планы. Надо сменить внешность, понял он. Слишком много людей видели нас сегодня. Наверняка среди торговцев есть осведомители.
– Почему они к нам пристали? – спросил Натабура, когда они перевели дух в восточном квартале Ракуто и перешли на шаг.
Рядом, отделенный аллеей пихт, шумел базар Сисява, и при случае можно было затеряться в его лабиринтах, меж торговыми лавками. В толчее мало кто кого заметит. Но лучше убраться подальше и подобру-поздорову.
– Не знаю, – как можно более беспечно ответил Язаки и даже отвернулся в надежде, что Натабура удовлетворится этим ответом.
– Что-то мне подсказывает, здесь замешаны деньги, и большие деньги. Так или нет?
Деньги он тоже увидел в момент просветления – целый мешок, с крохотной дыркой в нижней части, через которую выпадали монеты.
– Так, – согласился Язаки, – но это мои деньги!
Ему пришлось рассказать о сокровищах, правда, не во всех подробностях: без упоминания демона смерти, Бога Яма и незначительных деталей, как то: ночные событий на джонке и на берегу. По словам Язаки выходило, что деньги он обнаружил в море, потому что их выбросило прибоем.
– Прямо на берегу… – простодушно пояснил Язаки, демонстрируя ясный и честный взгляд.
– Прямо? – удивился, хмыкнув, Натабура.
– Прямо… – вздохнул Язаки, давая понять, что во-первых, он ни в чем не виноват. А во-вторых, – такова судьба. Против судьбы ведь не попрешь! Судьба определяется Богами, как все сущее и незыблемое.
– Я понял, я понял, – Натабуре не хотелось спорить. Он и так знал, что Язаки врет, как самый последний меняла. – Но из-за тебя мы могли погибнуть!
Со стороны они выглядели, как два монаха, ведущие философский спор: можно ли без страха и последствий оседлать Будду? Одна из избитых идей звучала так: Великий Будда прост до ничтожества. А что из этого следовало, никто не знал и не понимал, а кто понимал, становился отшельником, ибо истина оказывалась чудовищно проста: нет ничего такого, что нельзя было осознать, нет ни канонов, ни схем, ни правил – ничего, кроме Великого Ничего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});