- Я надеюсь на это.
По тому, как он это произнес, я поняла, что он с этим не согласен. Конечно же он был прав. Миранда была словно хрупкий цветок. Цветок, которому требовался особенный трепетный уход. Уайт всегда это понимал и делал всё возможное, чтобы дать ей то, в чем она нуждалась. Я любила его за это.
- Он идет, сказал Уайт, глядя на закрытую дверь.
- Ты мог бы остаться? спросила я, не готовая к его уходу.
- Нет. Но я вернусь.
- Останься. Я попрошу его отпустить тебя.
Уайт покачал головой:
- Я не хочу, Пэган. Я не хочу быть рядом с ним.
Я его понимала. Лейф отнял у него все. Его будущее. Его вечность.
- Пока, Пэган.
- Пока.
Лейф открыл дверь и Уайт прошел мимо него, не говоря ни слова.
Нахмурившись, Лейф закрыл дверь, подошел к столику у кровати и поставил серебряный поднос, заполненный узнаваемыми ингредиентами, такими как сыр и крекеры, клубника, булочки, тушеная свинина и шоколадное печенье.
- Он меня недолюбливает, пробормотал Лейф вручая мне большую круглую фарфоровую тарелку.
- Нет. Но кто может его винить? Ты отнял его вечность. Теперь он застрял здесь навсегда. Мой гнев пронизанный в словах заставил его вздрогнуть.
“Я не забирал его душу, Пэган, это сделал мой отец. Я понятия не имел, что он собирается сделать это. Гид ни с кем не советуется из нашего царства. Он принимает те решения, которые он хочет и он позволяет себе лишнее, когда речь идет о наслаждении, он развращает понятие удовольствия, превращая хорошие приятные вещи в развращенное поведение. И я могу сказать, что ничто не может остановить его. Я был еще ребенком, когда он попросил меня выбрать душу. Я не знал, каковы будут последствия. Я выбрал тебя. Тогда я не знал, что это значит. Ты можешь ненавидеть меня, но попытайся понять, я не такой, как мой отец.”
Он может и не его отец, но у него не хватило мужества восстать против своего отца. Он был слаб, разве я всегда не знала этого? Даже тогда, когда я считала его человеком он был слаб. Он никогда и не признавал веса своих действий. Он заставлял тебя чувствовать, как будто его извинения были чем-то благородным и особенным, что было бы глупо не соглашаться. Харизма доставляла ему много побед в его достижениях. Кем же он был? Если его отец был Гидом, то кем же был сам Лейф?
- Кто твоя мать?
Он замер поправляя свою тарелку. Клубника в его пальцах шлепнулась на тарелку, потом он устало вздохнул прежде чем поднять свои глаза, смотря сквозь свои длинны светлые ресницы на меня.
- Моя мать Эрзели, она причина моей платиновой кожи и светлых волос. Она Богиня Вуду многих вещей. Одна из них любовь… другая месть. У нее много любимых и доставляющих удовольствие вещей таких же как и у отца. Я вижу ее от случая к случаю, но по большей части я живу с отцом. У нее никогда не было желания иметь детей, но я у нее не единственный. У нее есть несколько, большинство из которых ходит по земле. Она не против мужчин людей в ее гм… кровати.
Его мать была помешанной вуду богиней секса. Прекрасно.
Я положила тушенную свинину на булочку и начала жевать, переваривая услышанную информацию. Я никогда прежде не задавалась вопросом цвета его кожи до сегодняшнего вечера. Когда я увидела, что у его отца темная кожа, это удивило меня. Но затем я была немного шокирована той дикой оргией и ее предшествованию. После продолжительного глотка колы из банки, которую принес мне Лейф, я присмотрелась к нему на мгновение.
“Ты и говоришь не так, как твой отец. У него слышится легкий каджунский акцент.”
Лейф пожал плечами. “Я провел большую чать своей жизни, преследуя тебя. Я приноровился к твоему акценту, чтобы влиться в твою жизнь. Я не хотел казаться тебе чужаком.”
“Так все те сны, что я видела, они реальны? Эти вещи происходили на самом деле. Есть ли еще воспоминания, которые я забыла?”
Лейф сосредоточился на своей тарелке с едой. Затем слегка пожал плечами. “Может быть немного.”
Он лгал. Он даже не мог посмотреть на меня. “Немного? И всё?”
Поставив тарелку на стол, Лейф встал и начал расхаживать вдоль кровати. Я наблюдала за ним, поедая сыр с крекерами со своей тарелки. У меня было предчувствие, что этот ответ мне не понравится и я подумала, что лучше наесться сейчас, пока я не потеряла аппетит снова.
“Я был рядом с тобой много раз в твоей жизни. Когда тебе было одиноко или грустно, я был рядом. Когда ты была в опасности, я был рядом. Я делал то, что должен был. Отец сказал, что ты принадлежишь мне и я должен защищать тебя. Я так и делал. Я сожалею, что ты этого не помнишь. Я не делал этого специально. Это все просто из-за того, что у меня нет души, а твоя душа не может долго помнить меня, когда я не рядом с тобой.”
“Почему же ты хочешь, чтобы я вспомнила все эти моменты? Те, которые ты выбрал и внедрил в мои сны?”
Лейф остановился и положил свои руки на спинку у подножия кровати. Его насыщенные голубые глаза пронзали меня насквозь. “Потому что это были те моменты, когда я начал влюбляться в тебя.”
Нет. Нетнетнетнетнет. Я не хотела, чтобы он любил меня. Я хотела, чтобы он позволил мне уйти. “Ты не любишь меня, Лейф. Если бы ты любил меня, ты бы никогда не удерживал меня против моей воли.”
Лейф зарычал от отчаяния и взмахнул руками, “Я уже говорил тебе, что не могу контролировать своего отца. Он спас твою жизнь. Ты принадлежишь ему, Пэган.”
“Я никому не принадлежу.”
Лейф покачал головой, “Я не хочу спорить с тобой. Не сегодня. Давай просто поедим. Хорошо?” он обошел кровать и взял свою тарелку.
Я закончила есть, когда мой желудок полностью насытился, и затем допила колу до последней капли. Я не была уверена, как скоро мне выпадет шанс снова поесть. Потому как я ни за что в жизни не вернусь в ту столовую. Они могут заморить меня голодом, но мне плевать.
“Ты наелась?” спросил Лейф, вставая с кровати и составляя наши тарелки на поднос.
“Да,” это был единственный ответ, который он получил от меня.
Он направился к выходу, но затем остановился. Его плечи опустились от тяжелого вздоха и он обернулся ко мне.
“Что я могу сделать, чтобы доказать, что я люблю тебя? Всё, что угодно, кроме твоего освобождения, потому что этого я сделать не могу. Я сделаю всё, о чем ты меня попросишь. Я хочу, чтобы ты приняла это. Нас. Просто скажи мне.”
Я посмотрела на него и я знала, что я могу сделать, чтобы сделать свою вечность более или менее выносимой. “Осободи Уайта и передай его в руки сопроводителю. Не держи его здесь.”
“Если я смогу убедить отца освободить Уайта и передать его сопроводителю, тогда ты поверишь мне, что я люблю тебя и ты позволишь этому чувству соединить нас?”