Читать интересную книгу Под брезентовым небом - Александр Бартэн

Что касается наружности рецензента — она была соответствующей, то есть находилась в созвучии с характером рецензентской деятельности. Лицо моложавое, не обремененное излишними морщинами, в глазах приветливость, улыбка лучезарная. К тому же рецензент, как никто другой, умел очень быстро заводить знакомства и тут же — в кратчайший срок — делать эти знакомства дружескими, интимными. Давно ли успел познакомиться, а рука уже на плече, и голос с придыханием: «Как живем, как поживаем, дорогуша?»

Теперь перейдем к самой истории. Случилась она, как рассказывали мне, в тот день, когда, напечатав очередную свою рецензию, пряничник к началу представления заявился в цирк. По-обычному всех обласкав, он, естественно, и сам желал быть обласканным. Сначала наведался к директору, затем к администратору. Затем, из гардеробной в гардеробную, обошел артистов. Напоследок даже к музыкантам поднялся, поскольку в последнем абзаце рецензии не забыл отметить отличное звучание оркестра.

Перед вторым отделением, вдоволь искупавшись в ответных приятностях, собрался домой. Вышел на площадь и тут-то, не успев пройти десятка шагов, повстречался с высоким худощавым человеком.

—   А-а, это вы! — воскликнул пряничник. — Привет-приветик! Как живете, как поживаете?

—   Спасибо, не жалуюсь.

—   Приятно слышать. Другими словами, ажур?

Спросил и тут же спохватился, что развивать разговор этот дальше, пожалуй, не следует. Какой уж там ажур, если с жизнью не умеешь ладить. Она к тому лишь благоволит, кто отличается благоразумием, гибкостью, А этот. В прошлом, говорят, имел отношение к цирку — не то артистом был, не то режиссером. Затем отошел, стал что-то писать, коллекционировать. Все бы ладно, но ухитрился испортить отношения с местным цирком. Поначалу, еще не разобравшись, с кем она имеет дело, дирекция пригласила коллекционера принять участие в обсуждении одной из текущих программ. Другой бы оценил оказанное внимание. Так нет же. Пришел и наговорил неприятного. Пролог раскритиковал за шаблонность, коверного клоуна за устарелый репертуар, программу в целом за непродуманный подбор номеров. Ясно, с тех пор не стали больше звать. Кому охота себе настроение портить!

Припомнив все это, пряничник прикусил язык. Но коллекционер будто и не заметил неловкую паузу.

—  Нет, на жизнь я не жалуюсь, — улыбнулся он.— В высшей степени интересно в нее вглядываться. Кстати, нынче вашу рецензию прочел.

Поняв это как своего рода комплимент, пряничник с подобающей скромностью развел руками:

—   Ну что вы, что вы, дорогуша! Есть о чем говорить! Обычная рецензия!

—   Вы так считаете? — прищурился коллекционер. И тут же предложил: — Почему бы вам не навестить меня? Я ведь близко живу отсюда!

—   Спасибо. Охотно. Как-нибудь в ближайшие дни.

—   Но зачем же откладывать?

Пряничник поколебался: «В самом деле, может быть, зайти. Правда, в цирке могут косо поглядеть на такой визит. Но ведь могут и не узнать. Не буду трезвонить!»

Кончилось тем, что позволил себя уговорить. Свернули на боковую улицу и вскоре остановились перед домовым подъездом.

Дом как дом. И лестница обычная. И квартирная дверь. Однако стоило пряничнику шагнуть из прихожей в кабинет, как он не смог удержаться от изумленного возгласа:

—   Ого! Да у вас целый музей!

—   Музей не музей, — отозвался хозяин, — но кое-какими примечательными материалами располагаю. — И добавил неожиданно: — Теперь и вы у меня!

Последняя фраза на миг озадачила пряничника: «Меня-то к чему приплел? Можно подумать, причислил к своим экспонатам!»

—   Оставлю вас ненадолго, — извинился коллекционер. — Живу бобылем, самому приходится хозяйством заниматься. Сварю кофеек покрепче.

—   Не трудитесь, дорогуша. Стоит ли беспокоиться!

—  Очень даже стоит. Не каждый день такой гость. Оставшись один, пряничник огляделся. Кабинет занимал обширное помещение, но все равно в нем было тесно от многочисленных шкафов и полок: снизу доверху были они заполнены различными изданиями по вопросам циркового искусства. Тут же, в простенках, висели афиши и плакаты — некоторые старинные, пожелтевшие, относящиеся и к прошлому веку, и к началу нынешнего. И еще — на самом видном месте — красовались портреты артистов — тех, что своим мастерством вписали немало славных страниц в историю отечественного цирка.

«Любопытно! — подумал пряничник. — Богатейшая коллекция, а в печати о ней до сих пор ни слова. Что, если материальчик подготовить? Для воскресного номера. Под рубрикой: «В гостях у интересного человека». Или нет. Лучше воздержаться. Отношения с цирком мне дороже!»

Вернулся хозяин с дымящимся кофейником:

—  Извините, что принимаю скромно.

Поставил на стол чашки, сахар, печенье. Разлил кофе и сел напротив:

—  Вот вы, значит, какой!

Внешне это сказано было приветливо. Но глаза, глаза.  Только теперь пряничник обнаружил, какими цепкими и неотступными умеют быть устремленные на него глаза.

—   Вот, значит, вы какой!

—   То есть? Мы ведь с вами не первый день знакомы.

—   Совершенно верно. Встречаться приходилось. Но все как-то второпях, на ходу. Тем приятнее, что наконец имею возможность разглядеть.

—   Меня разглядеть?

—   Вот именно!  Да вы не отвлекайтесь. Пейте, пожалуйста, кофеек. Он у меня ароматный, собственного помола.

Пряничник поднял чашку, сделал глоток, но вкуса не ощутил. Иное почувствовал — еще необъяснимое, но беспокойное. Ему вдруг представился зубоврачебный кабинет. Опустишься в кресло: будто и удобное оно, и врач ведет успокоительный разговор, но ты-то знаешь, что за спиной у тебя он готовит щипцы.

—  Право, не пойму, чем персона моя заинтересовала вас, — с возможной легкостью отозвался пряничник: ему хотелось избавиться от нежданно возникшего томящего чувства.

—   Не понимаете? Сейчас объясню, — кивнул коллекционер. — Надо вам сказать, что мы, собиратели, народ дотошный. Привыкли во всем до корня добираться. Вот и хотелось бы мне узнать. Рецензии ваши читаю регулярно, но все невдомек — зачем вы их пишете?

—   Зачем пишу?

—   Именно так. Зачем?

При всей своей элементарности, вопрос этот озадачил пряничника. «Что же это такое? — подумал он. — Наивность несусветная или, напротив, издевка?»

—   Простите, но мне кажется, что ваш вопрос. Уж и не знаю, как поделикатнее выразиться.

—   Ничего, ничего, вы не стесняйтесь в выражениях, — успокоительно сказал коллекционер. — Всего важнее, чтобы мы поняли друг друга. Потому и позволю себе повторить: зачем, с какой целью пишете свои рецензии?

Зачем, зачем! Пряничник ощутил, как у него по спине, по позвонкам, пробежал противный холодок. «А что, если я имею дело с ненормальным человеком? Возможно, вполне возможно. Встречаются ведь такие: с виду ничем не отличишь от окружающих, а сами в психодиспансере на учете!»

Коллекционер точно догадался об этих мыслях:

—   Сознаю, конечно: хозяину не пристало гостю допрос учинять. Если решаюсь на это, то исключительно ради пользы дела!

—   Пусть будет по-вашему, — вздохнул отрывисто пряничник. — Коли так, постараюсь объяснить. Редакция поручает мне, и я.

—   Постойте, постойте. Она поручает вам писать именно такие, только такие рецензии?

На этот раз пряничнику стало окончательно не по себе. «Не нужно, не нужно было принимать приглашение! — продолжал он лихорадочно думать. — Что же это получается? Завлек, заманил, а теперь. Ловушка форменная, западня!»

—   Да, мне поручают именно такие рецензии. Дело в том, что я не чуждый цирку человек. Близко знаком с его искусством, часто посещаю, люблю.

—   Как вы сказали? — изумленно перебил коллекционер. — Я не ослышался? Вы сказали, что любите.

—   Люблю!

—   Какое заблуждение! — не только соболезнующе, но и сокрушенно вздохнул хозяин. — Какая же это любовь — если приносите вред?!

Вот когда все сделалось явным. Пряничник услыхал и переменился в лице. Теперь-то он понял окончательно, что медлить нельзя, что минуты лишней нельзя задерживаться в этих стенах и надо немедленно действовать: вскочить, оскорбиться, хлопнуть дверью.

Пряничник так и попытался сделать. Коллекционер, однако, удержал его требовательным жестом:

—  Сидите! Раз уж пришли — объяснимся начисто ту!  Меня ведь вот что поражает в ваших рецензиях. Не всегда, далеко не всегда совпадают они с тем, что в действительности происходит на манеже. Вот и сегодняшняя рецензия. Я нарочно подчеркнул эпитеты, которыми вы пользуетесь. Диву даешься, какой набор эпитетов: великолепно, замечательно, блестяще, впечатляюще, мастерски. Только такие эпитеты. Никаких других! Неужели вы и в самом деле убеждены, что все, буквально все в наших цирковых программах на одинаково превосходном, и только превосходном уровне?