Я привыкла бороться с судьбой. С неудачами, с личными неурядицами…
И только здесь, в машине клиники Семенова, вдруг поняла, что бороться – это ведь не жизнь. Жизнь – это когда тебе легко, хорошо. Ну пусть временные трудности порой тучами заслоняют солнце твоих успехов и радостей. Но их быстро разгоняет ветер помощи тех, кто рядом.
Я столько лет билась со всеми проблемами один на один. И наша дуэль, хоть и заканчивалась в мою пользу, но довольно дорогого мне, по итогу, стоила. Нервов, здоровья, душевного равновесия. Так хотелось наконец-то позволить кому-то решать мои проблемы, разруливать непростые ситуации… Закрыть меня своим крепким мужским телом и подставить жилетку, если понадобилось.
Я тихо шепнула:
– Спасибо за заботу…
И больше уже ничего сказать не смогла. Слава богу, мы приехали на место.
Целая бригада врачей и медсестер с коляской ожидали пациента. Они закружили вокруг Саши, а мне оставалось лишь ожидать.
Наконец, меня впустили в палату, где Тамилин одевался и, кажется, собирался домой.
– Все с ним, в целом, в порядке. Руку мы обработали. Рана не должна вызвать проблемы – выстрел сквозной, пулю вынимать не пришлось.
Серьезный врач кивнул мне и вышел из палаты.
Я присела рядом с Тамилиным.
Он взял мою руку и спросил:
– Что решила? Еще одну пулю мне в сердце?
Я сглотнула. Звучало почти киношно и даже немного позерски. Вполне можно было принять за шутку, но меня неожиданно проняло. Воздух застрял в груди и распирал, давил. Сердце забилось пичугой.
Я смотрела в глаза Тамилина и не могла прервать контакт наших взглядов. Словно эта невидимая нить соединила нас, связала так прочно, как не связывают цепи брачных договоров и веревки социального контракта, именуемого брак. Все это лишь условности. Бумажки и печати еще никого не останавливали от ухода или измены. Нас держат вместе только чувства… И они у нас с Сашей были…
– Саш. Я хотела бы остаться с тобой, – начала я…
– А теперь горькая пилюля? – вскинул бровь Тамилин и чуть поморщился, словно ожидал, что опять будет больно, как во время обработки его раны. Саша вел себя, как мужчина – не жаловался, только слегка хмурился, морщился и прикусывал губу. И вот также он реагировал сейчас… От этого сказать остальное становилось только сложнее. Но у меня просто не оставалось выбора.
– Мне нужно все обсудить с Климом и Кириллом. Муж приезжает через день. Сам знаешь. Надо. Это правильно и честно.
Тамилин кивнул.
А потом просто сказал.
– Я люблю тебя.
Я поцеловала его в щеку и Тамилин прикрыл глаза, словно эта ласка многое для него значила.
И несколько минут мы просто сидели, почти не двигались… Словно ни у одного из нас не было сил сейчас куда-то ехать. Потому что выход из этой палаты означал расставание.
Я опомнилась первой.
– С Климом все в порядке? – первое, что пришло на ум после нашей с Сашей беседы, рвущей душу на части.
– Сама увидишь.
Тамилин поднялся и нехотя двинулся на выход.
– Саш? – окликнула я его. Тамилин обернулся и кивнул, предлагая продолжить.
– А ты сможешь вести машину? Ты ведь ранен?
– Смогу.
В его голосе явственно слышалось разочарование. Будто Тамилин ждал какого-то другого вопроса, или разговора или заявления.
Однако он ничего больше не сказал. Мы вышли из клиники и отправились за Климом.
Машину Саши как раз подогнали к зданию. Эти услуги Вип-клиентам здесь предоставляли тоже. За отдельную плату, естественно. Однако это порой оказывалось очень кстати. Вот как сейчас.
Всю дорогу мы с Сашей молчали, переглядываясь как влюбленные школьники, чьи родители уезжают в разные города. Вроде бы все между ними понятно – тили-тили-тесто… А вот счастливого конца в их романтичной сказке нет.
Стоило машине появиться во дворе особняка Саши, как мой мальчик выскочил навстречу.
Шарф болтается в руке, пуховик не застегнут. Запыхался, едва дышит. Видимо, выскочил, едва понял, что машина Саши подъехала к дому. Толком даже одеться не успел.
Клим бросился ко мне прямо в машину и прижался.
– Ма-ам… Ты больше не пропадай, хорошо?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я вскинула глаза на Тамилина. Он говорил, что Климу ничего не рассказывали. Похоже, ребенок инстинктивно ощущал, что со мной случилась беда.
– Я больше не пропаду, малыш… Я тебе обещаю…
Я давно так его не называла. Но сейчас другого слова просто в голову не приходило. Клим обнимал меня крепко, почти по-мужски, но прижимался совсем по-детски. Льнул и сопел.
Наверное, в такие минуты понимаешь, что прожила предыдущие годы не зря. Возможно нам с Кириллом и не по пути, но у меня есть этот замечательный мальчишка, которого я обожаю и который для меня дороже всего на свете…
И это уже счастье…
Обратно мы ехали уже втроем, и мой сынишка заснул на заднем сиденье. А я ощущала, что вскоре нам с Сашей предстоит расставание. И не находила нужных слов, нужных аргументов.
Я просто чувствовала – скоро мы с Тамилиным окажемся на разных концах города. И этого не избежать.
* * *
Тамилин
До самого момента, когда Ярина вышла из его машины возле своего дома и позвала Клима, Тамилин не верил, что они, действительно, расстаются. Убеждал себя, твердил себе раз из раза, но все равно почему-то надеялся. Даже странно.
Когда он приезжал к Олене в последнюю их встречу, Александр понял и принял, что они вместе не будут. А сейчас… Его прямо заклинило. Словно инстинкт самосохранения или собственника не позволял проникнуться до конца мыслью, что договор завершен и теперь Ярина больше, по факту, не его жена. Формально не его, хотя документы о разводе еще не подписаны.
Тамилин почему-то ждал, что она неожиданно передумает. Ярина так заботилась о нем, так переживала в клинике. Осталась, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. И она сказала, что неравнодушна… Вдруг пока они едут, Ярина решил – была не была. Плевать на Кирилла, плевать на сложности. Все можно разрулить парой разговоров…
Но она бросила на Александра долгий, внимательный взгляд и… ушла…
Ушла…
Тамилин стоял возле забора Ярины и не мог заставить себя уехать. Почему-то еще почти час он фантазировал, как она выйдет вместе с Климом и скажет, что передумала. Женщины ведь такие переменчивые. Поняла, что в старом доме без Александра ей не так хорошо, как с ним. Вдруг осознала, что их расставание – это неправильно. Так чувствовал Тамилин всем своим существом.
Но пойти против ее решения не мог. Потому что сегодня четко для себя осознал – когда есть нужды Ярины все остальное отходит на второй план. Это было в момент, когда Тамилин лез под пули, без страха и паники. Мужики Лютого не так рвались, не так рьяно атаковали «защитников дома». Может поэтому Александра и ранили. Он мог чуть отсидеться, пару раз не высовываться – и остался бы целым. Мог… Но не мог…
Там была Ярина и Александру нужно было к ней… Срочно! Нужно, необходимо – и все тут.
Так медведица бросается наперерез охотникам с ружьями и собаками, чтобы защитить своих медвежат. Понимает – ее шансы невелики. Но об этом даже не думает.
В поселке окончательно стемнело и началась метель.
Влажный снег стекал с колес и кляксами падал на землю.
Тамилин заставил себя крутануть руль и поехать домой.
Она сказала – подумает. Она сказала – все надо решить. Она вроде бы не отказывалась от его предложения окончательно. Все это было так зыбко и так неточно. Но у Александра попросту не оставалось других якорей в этом неверном море страсти и привязанности, которое вдруг заполнило его жизнь до предела, смыв все остальные цели и чувства. Так смывает свежая струя воды краску с рук.
Домой Тамилин вернулся уже затемно. В поселке загорелась иллюминация. «Спящие» зимние фонтаны вместо воды выбрасывали в воздух веера световых брызг. Яркие фонари вгрызались в тьму круглыми жемчужинами.
Окна домов казались более теплыми из-за неяркого света, что пробивался сквозь жалюзи, шторы или портьеры.