Читать интересную книгу Ласточка - Наталия Терентьева

– Я тоже не пойду. Я вспомнил. У меня пост. Мне то, что движется, есть нельзя. Только то, что растет. И еще это… водоплавающее… креветки…

Паша начал беззвучно смеяться.

– А то, что движется, точно не сказано есть? – прищурился Игорь, пряча улыбку.

– Где сказано? – немного растерялся Кирилл, чувствуя подвох.

– В той книге, которую ты сейчас цитируешь, – ответил Игорь.

– Неравный бой, Кирюша, даже не затевайся, – заметила Ника. – Только опозоришься.

– Да блин! – проорал Кирилл.

– Что? – Ника вопросительно посмотрела на него.

– Ничего, – буркнул подросток. – Так. На острый камень сел. Проехали. Ждем похлебку. Червей на Филиппинах поем.

– Рагу из ласточек в червивом соусе? – засмеялась Ника. – Фотографию пришли, когда есть будешь.

– Съем и не подавлюсь! – ответил Кирилл. – Это закон природы.

– У природы много законов, Кирилл. – Игорь пытался выровнять палатку. – Не уверен, что мы знаем их все. Паша, натяни с той стороны, пожалуйста.

– Это – основной! – упрямо качнул головой Кирилл.

Он раскраснелся, краска покрывала его щеки, сползла на шею, на лоб.

– Какая удивительная каша у тебя в голове, как, впрочем, у многих твоих сверстников, – проговорил Игорь.

– Я – человек мира. Я жить здесь не буду. – Кирилл с вызовом посмотрел на Игоря. – Ковыряться тут в дерьме…

– Странно, есть люди, у которых как будто атрофировано ощущение Родины. Как бывает кто-то, у кого нет слуха. Не слышит музыку, и все, – сказала Ника. Она смотрела на Кирилла и удивлялась – совсем недавно он ей казался таким симпатичным. Неужели это так связано? Вот неприятен он ей своими глупостями и уже не кажется привлекательным.

– Не люблю демагогии! Родина… Дали-перелески… Балалайки… Я вот в Швейцарии себя как дома чувствую. Или в Монако. Мне в Монако понравилось. Тихо, красиво, чисто… Ни одной рожи…

– Русской? – не удержалась Ника.

– Кривой! – ответил Кирилл, совершенно покраснев. – Ни одной кривой рожи.

– Это в тебе немец какой-то сидит, два с половиной гена. И требует восстановления арийской исключительности, – засмеялась Ника. – Пока на немке не женишься, будешь Родину ругать. А женишься – уедешь, будешь с удовольствием раз в месяц ходить в русский ресторан, есть пельмени и борщ, слушать шансон, плакать под водочку.

Игорь слушал их разговор, подкидывая дрова в костер, разламывая палки, которые натаскали ребята. Откуда в ней эта сила, уверенность, спокойная, глубокая? Наверно, хорошая гармоничная семья, думал он. Больше неоткуда. Просто так это не берется, из воздуха. Что-то мешало ему спросить девушку о родителях, что, он сам не понимал.

– Ты вот неужели за границей не отдыхаешь – от быдла, от грязи? – спросил Кирилл Нику.

– Что тебе Ника далась? – Паша тоже бросил палку в костер, не рассчитал, задел котелок. Поправил его рукой, чтобы тот не перевернулся и не пролилась похлебка, обжег руку, затряс ею, стал дуть. – Фу, черт… Говорю, что ты к Нике пристаешь? Тебе же сказали – ты немец, вот езжай в Германию, Бельгию, куда там ты хочешь, и успокоишься.

– Пусть скажет, не лезь! – отмахнулся Кирилл.

Ника чуть помедлила с ответом.

– Моему отцу не рекомендуется ездить за границу.

– А кто он у тебя? – удивился Кирилл. – А, подожди, я помню… Он гэбист! Пленных пытает… Американских журналистов…

– Идиотские шутки, Кирилл, – сухо ответила Ника. – Не смей больше ничего говорить. Бред несешь. Полный бред, вредоносный, нарочный.

«Он хочет внимание твое любым способом привлечь», – хотел было сказать Игорь, но решил, что нужно погасить неизбежный конфликт. Понятно, что обоим парням нравится Ника. Все ясно уже давно. Паша совсем не уверен в себе, поэтому он не лезет к ней, задирается изредка, но гораздо меньше. А Кирилл почему-то считает, что Ника должна обращать на него внимание. Она же подчеркнуто равнодушна и, кажется, искренне равнодушна. Даже с некоторой неприязнью на него смотрит. Как вот только они оказались в одной группе? Олег, насколько помнил Игорь, всегда был хорошим психологом и не отпустил бы в поход маленькую группу детей, в которой есть конфликт. Или что-то поменялось уже в пути?

– Ты вообще не была за границей? – удивился Паша.

– Нет, – пожала плечами Ника.

– Нет?!! – просто завопил Кирилл. – Ты – нигде – не была?! Как же ты живешь?

– Зато я в России много где была. Даже на Дальнем Востоке…

– А чё здесь смотреть? – перебил ее Кирилл. – Я вот в Мюнхене был… И в Таиланде, и в Англии – всю объездил, и в Шотландии, и в Америку два раза летал, и еще в Японии…

– В тебе что-то изменилось от этих поездок? – спросила Ника.

– В смы-ысле? – вытаращил глаза Кирилл. – В смысле «изменилось»? Да я… Да вот когда… Что, сидеть, ближе своего пупка ничего не видеть? Не, ну ты, конечно… Это принципиально! Другая культура… там… обогащает… Вообще все по-другому… еда другая… одежда… люди ходят там… другие…

Мальчик покрутил головой и стал разглагольствовать дальше, не очень заботясь о том, слушают ли его. Ника посреди его рассказа встала и отошла в сторону, чтобы сфотографировать садящееся за гору солнце. Игорь быстро достал свою камеру и снял Нику. Красота. Не факт, конечно, что она артистична, но зато искренняя и живая. А для него этого вполне достаточно. Хуже нет умелых, гуттаперчевых артисток, которые могут сыграть все. Многие режиссеры любят таких. А Игорь искал фактуру и искренность, для него это было самое важное. Играть будут мужчины – сюжетная линия идет через конфликт двух главных героев-мужчин, в частности, из-за вот такой недоступной, необъяснимой красоты.

– Что? – Ника обернулась, почувствовав его взгляд.

– Ничего, – улыбнулся Игорь.

Он посмотрел на пацанов, которые тоже, не отрываясь, следили за Никой. Еще бы. Грациозная, легкая, изящная, сильная… Такая красота – рядом, недосягаема, вот она, близко, а не дотронешься. А гормоны-то в голову бьют, вот они поочередно и несут ерунду.

– Ласточкина, ты меня слушаешь? – задиристо выкрикнул Кирилл.

– Нет, – покачала головой Ника. – Ты никому не интересен, Петрищин.

– Ну и ладно. – Кирилл демонстративно лег, откинулся. Потом вскочил и, ни слова не говоря, куда-то убежал.

– Похлебку-то еще твою не ел… – попробовал пошутить Паша. – А уже в кусты побежал…

– Паш! – укоризненно остановила его Ника. – Человеку плохо. Побегает, вернется.

– Вернется? – переспросил Игорь.

– Себя очень любит, вернется, – не вполне уверенно сказала Ника.

Ведь она толком не знает никого из них – ни странного, противоречивого человека Пашу, которому она скорей всего нравится, ни вспыльчивого, себялюбивого, избалованного Кирилла, которому она точно нравится, он явно проявлял сегодня свои чувства, целовать вроде как пытался, носом тыкался, ни вот этого симпатичного человека, про существование которого еще сегодня утром она не подозревала. А сейчас ей кажется, что она его давно знает, всегда знает. Даже странно было бы рассказывать отцу: «Знаешь, я познакомилась с одним человеком…» Как – познакомилась? Но она точно видела его лицо раньше. Где? В детстве? Во сне? Он похож на кого-то? И да, и нет. Просто… Так бывает. Ника не могла остановить своих мыслей – ведь надо спросить, а вдруг он женат… Кольца нет, но это ни о чем не говорит. А зачем ей это? Разве она в него влюбилась? Разве она не влюбилась в Кирилла? Нет, не влюбилась. Кириллу она понравилось, и ей это было приятно. А здесь совсем другое. Но влюбиться в женатого мужчину ей бы совершенно не хотелось. Ей еще никогда не нравились взрослые. Да ей особенно никто ведь и не нравился. Как не хочется мерить Игоря и все, что с ним связано, какими-то общими мерками и словами…

– Что ты задумалась? – Игорь негромко спросил Нику, а Паша сразу вытянул шею, все равно не расслышал и тоже заговорил:

– Я вот думаю, если бы запустить сигнальный салют… Ну то есть… Как это называется…

– У тебя есть такой пистолет? – вздохнула Ника. Какие же они еще глупые, ее сверстники!

– Не. Ну если бы был… я бы… пиу… пиу… – Паша показал, как бы он выстрелил в небо и сам засмеялся.

– Детский сад, – пожала плечами Ника.

– Хм… – Паша надул губы. – Скоро это сварится?

– Да готово уже. Кирилла ждать не будем.

– Если через полчаса не вернется, придется идти его искать. – Игорь пересел так, чтобы быть напротив Ники.

Она не поняла его движение, вопросительно подняла на него глаза.

– Так замри! – Он быстро достал из кармана рубашки телефон и сфотографировал ее. – Да. Да, все так.

Он смотрел на фотографию. Ну конечно, это она. Даже думать нечего. Не сможет сыграть – и не надо. Там нечего играть. Пусть слушает, смотрит вот так, как сейчас, а слов у нее не так много. Крупных планов зато должно быть много. Редкой чистоты лицо. И еще есть что-то такое… Словно она уже знает что-то о жизни, что-то преодолела, может быть, болела в детстве? Или пережила пожар, автокатастрофу… Следов внешне нет, а так прямо и не спросишь. Его героиня по сценарию купается в горной речке, теперь – в море, скорей всего… Посмотреть бы ее фигуру – понятно, что отличная, но одежда свободная, не видно, есть ли талия, девушка спортивная, крепкая… Это здорово, но хотелось бы, чтобы красота была женственной… У источника он ее толком не разглядел…