Сказал это и с полуулыбкой на губах затих на добрую минуту.
— А дальше? — потревожила я погрузившегося в воспоминания Горного.
— Дальше? — Хран моргнул. — Были слезы, сопли, заверения в искренней ненависти, обещания расплаты, одним словом — баба, пусть и призрачная. Я с трудом дождался, когда она умолкнет, а затем вернул бесстрашного дурня… Дори на землю, а заодно и друзей его, чтоб не скучно было.
Скептически вздернула бровь. Однако интересно у него получилось скрыть свой промах. Будто бы и не он с потоком силы переборщил, а затем искал, куда ее направить, так, чтоб без последствий. Правда, совсем без последствий не обошлось, воскресшие друзья перестали быть людьми.
— В целом и общем, — между тем продолжил демон, — мы сделкой остались довольны. Я помог ей, она помогла мне. А затем эта… — он издал низкий рык, явно выражая свое мнение по поводу умственных способностей духа, — предложила Адо новую форму искупления для демона. И этот… — рык повторился, — дал свое согласие.
Я не сдержала усмешки, тихо хмыкнула:
— О да, бедняжечка, исполнять обязанности хранителя рода в режиме столетие через два — это страшная кара. Куда страшнее лишения всех сил или горных угодий, коими ты владеешь по праву рождения, — повторила я его слова с неприкрытой ехидцей. — И это за проступок, о котором мне лучше не знать.
— Ты не понимаешь! — взвился черный ужас и вскочил под потолок. — Я — Хран Горный, сильнейший из демонов, обитающих на поверхности. Я — Повелитель заповедных земель, Вершитель судеб и Жнец, собирающий долги, — вдруг оказался в услужении. И у кого? У семейки смертных!
— Рода, — поправила я.
— Да какой род! Они из-за реликвии своей постоянно вырезали мужское поголовье. Так что не род, а семейка, и преимущественно бабская, истеричная. Ты Гаммиру видела? — При упоминании свекрессы я скривилась. — Вот! Это результат заботливой любви хранителя. Теперь представь, что я в каждую свою смену получаю двадцать таких! А в первое столетие их было сорок…
Представила, мысленно посочувствовала пышущему негодованием демону, а вслух произнесла:
— С этим разобрались. Теперь расскажи о Таллике Дори.
— Сволочь он! — Хран растерял весь свой пыл, спустился на пол. — Умер Талл, едва я на смену заступил. Минуты не прошло. Я не дослушал наставления Вивьен, ринулся спасать, а этот… Ты только представь, я, рискуя получить новое заключение, по старой памяти поднял силы бытия, провел обряд, вернул душу парня, а он сродниться с телом отказался. — И, словно бы копируя голос наследника, Горный произнес: — У меня сердце разбито. Нет смысла жить…
Мах рукой и раздраженное:
— Дурак! У него сердце целое, а вот селезенку разорвало, почки отбило, в голове вмятина с кулак, в груди так и вовсе дыра. А еще повреждена половина легкого! Я пытался вразумить, чтоб не об одном себе думал. А он в ответ: «Я с матерью в ссоре, друзей похоронил, девушку потерял, жизнь моя кончена». На артефакт ему, видишь ли, плевать, род и без наследника продержится до сорокаоднолетия дяди, а мать… простит его, когда о смерти сына узнает.
И странно, Хран ни разу не вспомнил об Инваго, а он вроде как брат.
— Вот так переплет! — невольно вырвалось у меня. — Бедный Таллик.
— Да какой там бедный, падаль себялюбивая! Он о заключении моем ни сном ни духом! И ладно я… хуже то, что он не представлял, что своей смертью подставит под удар женщин семьи. Мать, сестер, Гаммиру. С трудом сдержался, чуть поганца не убил. И силы в дурня влил столько, чтоб дух в его теле навечно застрял.
— И он остался? — спросила тихо и потянулась за подушкой, чтобы, обняв ее, унять дрожь в руках. Хотела правду, вот тебе, держи! Я безвозвратно замужем за некогда усопшим, мертвецом.
— Дух остался, а тело начало трансформацию в зверя, — кивнул Хран, руками развел и оговорился, даже не заметив: — Я перестарался с силой, и чтобы слить ее, поднял еще двоих парней.
— Тех, о которых наследник думал больше всего. Поэтому один из них оказался погибшим другом, а второй — командиром, которого Таллик добил, — предположила я, исходя из текста писем и старательно скрывая слезливый сип.
— Именно так. И хорошо, что они были несвежими, силы на возвращение ушло вдвое больше. Но без побочного эффекта не обошлось.
— Один стал оборотнем, второй вампиром. — И тут главное не произносить имен, и голос точно не дрогнет.
— Почти. Из-за излишка Асд стал вожаком клана двуликих, а Гилт — высшим вампиром.
— А…
— А Таллу, все равно много, — продолжил демон с досадой, — тут я вспомнил об утопленнике, сгинувшем в моих горах, и предложил магу сделку. Он проследит за тем, чтобы троица себя не выдала, а я ему дарую жизнь.
— Сато Суо, — прошептала я, холодея от ужаса. — Он тоже мертвец?
— Возвращенец, — поправил Хран и потер подбородок. — Вот и вся история.
На долгие пять минут я погрузилась в ошеломленное молчание, стараясь как можно хладнокровнее отнестись к правде. Чтоб ее! Да это скорее сказание, выдумка, вымысел больного на голову человека! Кто ж такому поверит?! Только еще один с помутившимся рассудком.
Посмотрела на так называемого огненного демона по имени Хран Горный и поняла, что зря я наговариваю, это не шутка, все всерьез. И улыбается он лукаво, с пониманием, словно бы не раз видел подобную реакцию и знает: я не скоро что-либо еще спрошу.
— Что ж, пойду.
— Иди. — Он уже обернулся беззаботно улыбающейся тростиночкой, прошествовал до двери, взялся за ручку, и тут я его остановила. — Но… погоди-ка! Что значит, присмотреть за троицей, чтоб себя не выдали?
— То и значит. Бог Адо против того, чтобы возвращенцы ходили по земле, без расспросов отправляет их в подземные чертоги. И парни все эти годы прекрасно скрывались, до встречи с тобой. И надо же, все трое единым махом прокололись и теперь долги отрабатывают…
И столько досады в голосе, что сложно не сказать:
— Да что я такого сделала?! Всего лишь хотела сбежать! Ну да… по ходу дела метнула в Инваго ножами, Асда локтем ударила, Гилту на мозоль наступила…
— Напоила мага дурманом, — прервал мои возмущения Хран. — Из-за чего его способности ослабли, и плетение тумана забвения получилось незавершенным. Поэтому вначале ты их услышала, затем увидела и фактически обрекла на заточение в чертогах.
— Но они ведь отрабатывают, ты сам сказал.
— А это уже не твоя заслуга… — тростиночка кокетливо мне подмигнула, — а моя!
Дверь открылась и закрылась, я осталась тет-а-тет с неспокойными мыслями. Ужас какой, я замужем за мертвецом, который вскоре вернется в лоно семьи и, вполне возможно, подумает о наследнике, а рожать только мне и от него… Святая Иллирия!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});