— Ничего. Но вы, господин, — мудрый человек. Вы можете объяснить значение снов?
— Иногда. Впрочем, некоторые сны означают только, что ты слишком много съел перед тем, как отправиться в постель.
Марин хмыкнул и в задумчивости склонил голову набок.
— Не думаю, что это был такой сон. От переедания. Он выглядел абсолютно реальным, когда я спал, но затем я проснулся, и он показался мне ненормальным. — Марин заерзал на стуле и смущенно отвернулся. — Папа говорит, что настоящий принц никогда не воображает.
— Твой отец прав, но никто не может винить тебя за то, что ты делаешь во сне. Расскажи мне свой сон, если хочешь.
— Мне снилось, что я — король всего Дэверри. Это было так реально! Видите ли, я вел армию и чувствовал лошадей и все остальное. Все запахи. Мы находились в Кантрейе и побеждали. И вы тоже были там, господин. Моим королевским советником. Я был весь потный и грязный, потому что сражался, но люди приветствовали меня и называли королем.
На мгновение Невину стало трудно дышать. Возможно, принц только ухватил образы из сознания своего учителя — тем странным, необъяснимым образом, которым детям иногда удается читать мысли взрослых, которых они хотят порадовать. И все же такая деталь, как запах лошадей, была слишком точной. Невин больше не сомневался.
— Вы думаете, что это ненормально? — спросил принц.
— Нет. Ты умеешь хранить секреты?
— Очень хорошо умею, и я дам клятву, если хотите.
Невин уставился в глаза мальчика, туда, где таится душа.
— Поклянись, что никогда не повторишь того, что я тебе скажу, — ни отцу, ни матери, ни священнику, ни коробейнику, никому.
— Клянусь честью своего клана, своей королевской семьей и богами моих людей.
— Ты на самом деле станешь королем, королем всего Дэверри. Великий бог Вум отметил тебя в своем предсказании и послал меня, чтобы помочь вашему высочеству.
Марин отвернулся, его лицо побледнело, мягкие детские губы задрожали, но его глаза были глазами будущего короля.
— Вы обладаете двеомером, не так ли, господин, как в сказках? А папа говорит, что больше ничего такого, вроде двеомера, не существует. Все это осталось во Временах Рассвета.
— Правда? Тогда смотри за очагом.
Невин призвал простейших духов, которые вначале услужливо загасили огонь, а потом снова зажгли, причем пламя сильно вспыхнуло, как только Невин щелкнул пальцами. Марин вскочил на ноги.
— О, это великолепно! Значит, мой сон был настоящим?
— Да. Но ни слова, ни одной живой душе, пока я не скажу тебе, что время пришло.
— Нет. Я лучше умру.
Он говорил так торжественно, что казался скорее взрослым мужчиной, чем ребенком. То был в один из редких моментов, когда уровни души сливаются и позволяют части вирда проскользнуть в сознание.
— Что ж, если я собираюсь стать королем, то, думаю, мне лучше выучить все эти законы… Но какие же они скучные! И как они меня утомляют! А нельзя ли нам немного почитать о сражениях, ну хоть какое-то время?
— Хорошо, ваше высочество. Как желает принц.
Тем вечером Невин признался себе, что очень рад тому, как идут дела. Он мог только надеяться, что у него будет достаточно времени для должной подготовки мальчика. По крайней мере, еще пять лет. Хотя он больше не покинет Марина, пока не закончатся долгие войны и на земле не установится мир, Невин не хотел сажать на трон марионетку. Он хотел дать стране настоящего короля.
Глава четвертая
Год 842. Прогуливаясь вдоль берега реки, настоятель главного храма Бела Ретик увидел предзнаменование. Стайка ласточек клевала что-то в траве. Внезапно мимо них пролетел ворон. Все ласточки поднялись в воздух и последовали за вороном, словно он тоже был ласточкой и вожаком их стаи. Когда-нибудь, как сказал его преосвященство, человек из другого народа явится в Дэверри и поведет за собой людей Дэверри на войну…
«Священные хроники Лухкарна»
Теплым осенним вечером серебряные кинжалы разбили лагерь на поросшем травой берегу Требикавера. Девяносто мужчин занимались ста пятьюдесятью лошадьми, а пятнадцать женщин, пристроившихся к воинству, ставили шатры и разгружали съестные припасы из пары крытых повозок. Несколько незаконнорожденных детей с воплями носились взад-вперед. Наконец-то им выпала возможность побегать после долгого дня сидения за седлом у взрослых. Пока другие работали, Маддин и Карадок ходили среди людей, тут что-то приказывали, там шутили. Рядом с кучей седел усталая Клуна кормила грудью недавно рожденную привередливую дочь Помиан. Клуна была такой бледной, словно вот-вот упадет в обморок, поэтому Маддин склонился над ней.
— Как ты себя чувствуешь, милая? Тебе не следовало садиться в седло сразу же после рождения ребенка.
— Со мной все в порядке. Это лучше, чем потеряться и не догнать вас.
— Мы могли бы подождать несколько дней.
— Ха! Уверена: капитан обязательно стал бы ждать таких, как я.
Когда она переложила ребенка к другой груди, крошечная девочка подняла головку и посмотрела на Маддина заспанными глазками. Он улыбнулся ей и задумался о том, кто ее отец. Вечный вопрос о всех детях, рожденных пристроившимися к отряду женщинами. Впрочем, казалось, он был единственным, кого это в какой-либо степени беспокоило. Когда Карадок подозвал его, Маддин сказал капитану, что, по его мнению, Клуна выглядит больной.
— Теперь у нее будет несколько дней для отдыха, — ответил Карадок. — Думаю оставить здесь всю эту честную компанию подонков, которая называется воинством, пока мы с тобой съездим взглянуть на этого так называемого короля Касила.
— Вот и отлично. Признаю, в эти дни мы не слишком достойны выступать на параде. И никогда не были. И все эти жалкие женщины и их ублюдки отнюдь не помогают нам выглядеть приличным войском. Ты мог бы приказать нам бросить их, когда мы покидали Элдис.
— Конское дерьмо! Хочешь верь, хочешь нет, но в сердце твоего старого капитана, парень, осталось немного чести. Они, конечно, — свора шлюх, но ведь их животы выросли благодаря моим ребятам, не правда ли? Кроме того, ребята и так достаточно ворчали из-за отъезда из Элдиса. Не хочу открытого неповиновения. — Карадок вздохнул с глубокой грустью. — Мы там размякли. Это проблема всегда возникает, если задерживаешься в одном месте слишком долго. Нам уже давно следовало покинуть Элдис.
— Я до сих пор не понимаю, почему мы оттуда уехали.
Карадок кисло взглянул на своего собеседника и повел его из лагеря к берегу реки. Косые лучи заходящего солнца озаряли берег. Вода тихо поблескивала.
— Никогда не рассказывай никому того, что я тебе сейчас скажу, или я тебе дам по морде, — сказал Карадок. — Я увел отряд из Элдиса из-за приснившегося мне сна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});