Читать интересную книгу Фенрир. Рожденный волком - Марк Лахлан

– В Нифхельме?

– Царстве ледяных великанов, – пояснил Офети. – Это под землей, поэтому я уверен, что мы далеко от этого места.

– Это просто глупая сказка, – сказал Жеан.

Офети пожал плечами.

– Но ведь и правда холодно. Нам здесь только белых медведей не хватает. Вот что я тебе скажу, – заявил он, – если твой бог пошлет нам этот монастырь, теплую постель и миску похлебки до наступления ночи, я поверю в него.

– Богу поклоняются без всяких условий. С Ним нельзя заключать сделки.

Офети был по-настоящему сбит с толку.

– Тогда что же вы делаете?

– Восхваляем Его.

– Ты хочешь сказать – льстите. Господин Тюр за лесть прибил бы на месте. Ему предлагают павших в битве храбрых воинов, золото и скот, а не слова, которыми ублажают слух женщины. Если с богом нельзя договориться, от такого бога нет проку.

Туман в долине редел. Жеан вглядывался в серый воздух. На фоне горы выделялся один утес, а под ним возвышалось нечто слишком правильной формы, чтобы быть творением природы. То был всего лишь контур, темно-серое пятно на фоне серости, однако исповедник знал, что это может быть только одно – монастырь. По долине разнесся какой-то звук. Это шелестел ветер, однако его шум напомнил исповеднику о том, что он скоро услышит. Пение. Монастырь славился своими акимитами – «неусыпающими». Монахи пели посменно, не останавливаясь, вот уже на протяжении четырехсот лет. Он поглядел в небо. Несколько часов пополудни, наверное, уже девятый час. Они будут петь «Песни восхождения». Жеан вспомнил слова одного из псалмов:

Сеявшие со слезами будут пожинать с радостию.С плачем несущий семена возвратится с радостию, неся снопы свои[12].

От слов псалма в голове прояснилось, он снова был полон сил, чтобы бороться и обращать язычников. Ему необходимо помнить, что он имеет дело с простыми людьми. Его аббат говорил, что к Христу приходят разными путями. Может, ему просто следует предоставить северянам возможность отыскать свой путь. Жеан поднял глаза. Слева от него возносился к небу утес, и монастырь тесно лепился к нему. Неужели никто из викингов не видит строения?

– Если Господь пошлет вам монастырь, вы отринете от себя идола?

– Еще ему придется позвать шлюх, – заявил Офети. – Он же бог любви, наверняка у него в запасе имеется несколько. Только я слышал, что ваш бог не любит шлюх, и хотел бы я знать, что он тогда любит.

Исповедник отмахнулся от него.

– Честных мужчин и добрых жен. Некоторые служители церкви снисходительно относятся к шлюхам, поскольку в городах они оберегают от посягательств добрых жен. Но лично я не имею к ним снисхождения. Молитесь как подобает, и Господь пошлет вам жену.

– Все шлюхи еще и воровки, – заметил Офети, – зато по утрам они уходят. Одно дело, когда тебя грабит пират, и совсем другое – когда ты сам приглашаешь этого пирата к себе в дом, а он еще и возмущается, если ты вдруг испортишь воздух. Лично у меня жены нет.

– Ты не хочешь детей, Офети?

– А ты хочешь, монах?

Жеан фыркнул и поглядел на горы, которые в тумане казались просто громадными тенями. Как часто он читал людям нотации о слабости плоти! Как там говорил Эд, когда Жеан угрожал, что за сладострастие граф угодит в ад? «Легко быть праведным, когда Господь не оставил тебе иного выбора». Знал ли Жеан плотские желания? Конечно же, знал, однако он молился, чтобы они оставили его, и они оставляли, почти всегда. Держать подобные страсти в узде – еще не самое трудное. Господь поразил немощью его тело, лишил его зрения, и Жеан прекрасно понимал почему. Господь хотел сохранить его для себя. В удушливой темноте у него не было друга более близкого, чем Господь, и уж точно он никого не любил сильнее. Однако с тех пор, как в лагере викингов тьма коснулась его, что-то зашевелилось внутри, тоска куда более сильная, чем плотское желание, тоска по родственной душе, по прикосновению, не похожему на прикосновение тех рук, которые поднимали его, мыли, подстригали волосы или бороду. Почти всю свою жизнь он провел в темноте один на один с Богом. Он проклинал себя за неблагодарность, которая вынуждала его хотеть чего-то большего.

Жеан сознавал, к своему сожалению, что в монастыре, скорее всего, сыщутся шлюхи. Последние годы должность аббата занимали воины из благородных семейств. Хотя большинство монахов блюли службы и работали во славу Господа, водилось много и таких, которые только ели, пили и ублажали себя. Они были не монахи, просто младшие сыновья из семей, не знавших, к какому еще делу их приставить.

Теперь Жеан отчетливо видел монастырь и не понимал, почему никто из викингов его не видит. В воздухе стоял какой-то запах, очень сладкий, возможно, от готовящейся еды. Нет. Не еды, однако чего-то похожего. В запахе присутствовала нотка, какой раньше он не замечал, волнующий аромат, напоминающий аромат зрелого сыра: острый, сильный и все же утонченный.

– Ого! Смотрите! – Варн потирал руки. – Вы видите?

– Вижу, – отозвался Офети. – А что это?

– Это аббатство Сен-Морис, – сказал Жеан. – И если там найдется хоть одна шлюха, вы предадите души Христу.

Офети захохотал.

– Если она будет хорошенькая, то почему бы и нет! Что бы там ни оказалось внутри, понадеемся, что это дар твоего бога, а не моего.

– Почему?

– Потому что тогда пятьдесят злобных монахов выскочат, чтобы перерезать нам глотки, – пояснил Офети. Жеан вспомнил слова, сказанные большому викингу в соборе: «Твой бог Тюр благословил нас множеством врагов».

Жеан поглядел на викингов. Они были не в лучшей форме: голодные, замерзшие, с заиндевелыми бородами, плотно закутавшиеся в плащи и одеяла. Если братья из Сен-Мориса вдруг окажутся в воинственном настроении, северяне долго не продержатся.

Надо проявить осторожность.

– Ждите здесь, – велел Жеан.

Офети помотал головой.

– Мы идем с тобой.

– Если пойдете, они решат, что вы разбойники, и перебьют вас. Там пятьсот монахов, а в их аббатстве собраны величайшие сокровища христианского мира.

– Что-что? – переспросил Офети.

Жеан слишком поздно сообразил, что сболтнул лишнее, однако слово не воробей. Он был хотя бы рад, что преувеличил число братьев раз в пять.

– Это горное аббатство стоит на перепутье дорог, ведущих из Франции в Рим. Неужели вы думаете, что здесь никогда раньше не видели разбойников? Сотни разбойников или даже тысячи? Вас всего одиннадцать. Если я договорюсь, то еще до наступления ночи вы окажетесь в теплом странноприимном доме. Если вы не позволите мне договориться, то снова будете ночевать на морозе.

Жеан решил, что исполнит клятву: передаст аббату предложение викингов. Он не станет лгать. Останки принадлежат простому монаху, не святому. И Жеан понимал, что, как только объяснит, кто такие викинги, – а они язычники, – их жизни не будут стоить ни гроша. Теперешний аббат Сен-Мориса – младший сын влиятельного и воинственного бургундского дворянина. Подобных людей Церковь привлекала на службу за их силу, а не за набожность, и они не раздумывая хватались за меч. Исповедник нисколько не сомневался в том, какой прием ожидает северян. Не желая, чтобы они умерли, он собирался настаивать на том, что их возможно привести к Христу, однако все равно понимал, что визит в монастырь не обещает норманнам ничего хорошего.

Северяне недовольно ворчали, однако Офети сознавал, что у них нет иного выбора, кроме как согласиться на предложение Жеана. Однако, прежде чем исповедник ушел, большой викинг тронул его за руку.

– Ты силен телом, ты храбрец, – сказал он, – но я хочу напомнить тебе твою клятву. Мы пришли с миром. Если они убьют нас, тогда они станут цезарем, а мы превратимся в легион фивейских святых. – Он с силой ткнул Жеана в грудь. – «Не убий», как говорит ваш бог.

Жеан кивнул.

– И вот еще что. Тот воин положил голову на плаху не ради чьего-то спасения. Если твои братья явятся, мы их благословим.

– Благословите?

– Они ведь хотят отправиться к своему богу? Мы ускорим встречу.

Жеан улыбнулся викингу.

– Мы всю свою жизнь готовимся умереть, – сказал он, – однако я попрошу для вас защиты, если вы обратитесь к Христу.

– Сначала попроси, потом поговорим.

Жеан не тронулся с места, только поглядел в глаза великану викингу.

– Ты просто чудо какое-то, – проговорил Офети.

– Что?

– Ты не отвечал мне, когда я пытался торговаться, поэтому я решил вознести хвалы, как ты и говорил. Твоя мать воспитала могучего воина. Разве это не похвала?

– Моя мать меня не воспитывала, – сказал монах, – и, насколько мне известно, никто не воспитывал.

Глава тридцать шестая. Спасение

Всадники нагнали их на третий день, когда они направлялись к реке. Элис даже не подозревала, что кто-то идет следом за ними, однако, как только они выбрались из леса на открытый луг, за спиной послышался конский топот. Рана волкодлака выглядела еще хуже, уйти от погони они даже не надеялись. На реке не было лодок, бежать некуда.