Читать интересную книгу Комната кукол - Майя Илиш

— Почему ты не вышла через потайной ход?

— Дверь была заперта, пока ты ее не открыла!

— Но ты могла бы выбраться через окно.

Мне хотелось, чтобы Бланш меня отпустила, но она все еще обнимала меня, прижимаясь кудрявой головой к моему плечу, и мне даже стало ее жаль.

— Ну ничего, теперь я здесь. Давай я отведу тебя в твою комнату. — Подумав, я добавила: — Но только если ты пообещаешь, что больше не будешь заставлять меня делать то, чего я не хочу.

— Я так больше никогда не поступлю, обещаю!

Я подозревала, чего стоят ее обещания…

— Ну пожалуйста, выпусти меня из этой ужасной библиотеки! Тут одни книги, повсюду книги!

— Но в них написаны такие интересные истории!

Я в последний раз попыталась защитить то, что так любила. Ладно, как оказалось, не так уж я и любила книги — мне больше не хотелось читать, ведь в жизни меня ждали удивительнейшие приключения. Наверное, теперь мне, как и Руфусу, хватило бы только некрологов в газете. Но книги — это книги. Книги — это важно. Всегда.

— Ты могла бы почитать сказки…

Бланш отстранилась и холодно посмотрела на меня.

— Нам не нужны сказки. Сказки — это для… для обычных людей.

Мне показалось, что она хотела сказать что-то другое. Может быть, просто «для людей»? Я не стала спрашивать. Выпустив Бланш, я заперла потайную дверь, замаскированную со стороны коридора.

Поднимаясь на второй этаж, я поняла, что от Бланш теперь не отделаться. Как же мне поговорить с Руфусом? Наверное, придется оставить эту затею, подождать до завтра или до момента, когда Бланш уснет. Может, запереть ее в шкафу? Я бы и на это пошла, правда, меня уже ничто не пугало. И я подозревала, что в шкафу с красивыми платьями Бланш будет куда интереснее, чем в библиотеке.

— Я расскажу тебе один секрет, если ты со мной тоже кое-чем поделишься, — заговорщическим тоном произнесла я.

Я не собиралась рассказывать Бланш то, о чем она еще не знала, но нужно было как-то заставить ее отвечать на мои вопросы.

Может быть, она забудет о моем обещании открыть ей какую-то тайну. По крайней мере на это можно было надеяться.

Видимо, у Бланш мочевой пузырь был куда больше моего — или эта девочка целый день ничего не пила. Когда меня заперли в библиотеке, я выбралась наружу и облегчилась при первой же возможности, но Бланш, проигнорировав свою роскошную уборную, уселась перед зеркалом и принялась расчесываться. Ну и ладно. Раз ей не нужно — уборной воспользуюсь я.

— Что бы ты хотела узнать? — спросила Бланш, когда я вернулась. — Я тебе все расскажу, у настоящих подруг нет друг от друга секретов.

Ее улыбка показалась мне слащавой и лживой, и я поняла, что она ни за что не расскажет мне правду о себе, Руфусе, Вайолет и куклах. Но, возможно, мне удастся ее как-то разговорить?

— Ты не знаешь, почему Вайолет так злится, слыша имя Дженет? И Маргарита?

Влепив мне пощечину, Вайолет на мгновение позволила увидеть ее подлинный лик, и, хотя это случилось только раз, я подозревала, что эти имена могут стать ключом к разгадке всей истории. Я даже опасалась, что Бланш тоже выйдет из себя, но девочка просто рассмеялась.

— Ой, это такая глупая старая история, знаешь… У Вайолет был один мужчина, с которым она… Ну… он был ей очень дорог, ты понимаешь, о чем я. А эти две ведьмы — они были сестрами, злыми и коварными, — отобрали у Вайолет ее Тэм… ее Тома. Вот и все. Поэтому нам не нравятся эти имена. С тех пор много времени прошло, но эти две девицы разбили Вайолет сердце.

— Приют, откуда меня забрали, назван в честь святой Маргариты.

— И я могу поспорить, что Вайолет отказалась туда заходить, верно? — Бланш рассмеялась, и я не могла понять, искренен ее серебристый смех или она притворяется. — Если хочешь избежать проблем с Вайолет… лучше не произноси эти имена. Никогда.

Вздохнув, я кивнула. Значит, эта история вообще не связана с куклами. Жаль, что у этой загадки такое банальное объяснение. Я попыталась представить Вайолет юной девушкой и задумалась, когда же все это случилось. Я понятия не имела, сколько ей лет. Но спрашивать точно не стоило.

Вечером я улеглась в постель, думая, как же так вышло, что я за целый день ни разу не поела. Может быть, именно поэтому мне приснился очень странный сон. Я лежала под покрывалом из тонкого тюля, полностью обнаженная. Вдруг пришла Бланш и начала кормить меня зеленым виноградом. Виноградины были большими, как сливы, сладкими и пьянящими, как крепленое вино. И я не могла остановиться, все ела и ела. Мой разум затуманился, и я почти проснулась. Где-то на грани между сном и явью у меня возникло странное ощущение, что я давно уже знаю Бланш, мы были знакомы задолго до того, как нас представили друг другу. В том, как она обнимала меня, было что-то привычное. Но если я никогда не прикасалась к ней раньше, как ее объятия могли казаться мне такими… родными?

А потом — то ли во сне, то ли в яви — в моем сознании вдруг сложилась целостная картина. Дженет. Бланш — это Дженет. Ее душа вылупилась, оставив пустой кокон, куклу. И теперь ее душа в теле Бланш…

Тюль порвался. Девочка с виноградом исчезла. Но сон не закончился. Он только начинался. И превратился в мой худший кошмар.

Глава 12

Я проснулась в холодном поту, пропитавшем простыню и покрывало. Мне было так холодно, будто я лежала на льду. Именно так я себя и чувствовала — оледенелой. Я едва могла пошевелиться. Может быть, к лучшему, что сон почти развеялся и я уже помнила далеко не все, но главное мне стало ясно. В глубине души я с самого начала все знала, но только сейчас смогла сопоставить разрозненные детали. Как Руфус ездил в Лондон. Как Алан целый день носил в подвал лед. Какая Бланш бледная и холодная. Как Руфус читает в «Таймс» только некрологи. Как душа куклы, вылупившаяся около недели назад, очутилась в теле четырнадцатилетней девочки. Все это вдруг обрело смысл. И я поняла, что мне нельзя оставаться в Холлихоке. Нужно бежать отсюда, причем немедленно.

Я встала с постели и подошла к окну. Кости и мышцы, все болело, я едва могла шевелиться. Снаружи было темно и тихо. Я стояла, дрожа, вдыхала свежий ночной воздух, а занавески развевались, как одеяние призрака. Но я больше не испытывала холода. Я не знала, который сейчас час. Небо затянули тучи, я не видела ни луны, ни звезд, над землей стелился туман. Вцепившись в подоконник, я постепенно успокаивалась и пыталась все осмыслить.

Дело было не только в Бланш. Если у Бланш тело умершей, то и Руфус с Вайолет носили тела мертвецов, бледные, холодные, как лед.

Я не знала, кто они — злые духи или живые куклы. И знать не хотела. Я хотела только убраться отсюда подальше. Но я не уйду одна.

Первым делом я взяла клетку, все еще стоявшую на столике для умывания, — естественно, Бланш забыла о своем обещании принести подставку. Но теперь это было уже неважно. Я поставила клетку на подоконник, сдвинула к самому краю и открыла дверцу.

— Ну же, — шепнула я крапивнику. — Улетай! Теперь ты свободен.

Но птица не обращала на меня внимания. Она спала на жердочке, ничуть не интересуясь возможностью освободиться. Ладно, заметит, как проснется. Я оставила клетку на подоконнике, закрепив ее, чтобы окно и дверца оставались открытыми на тот случай, если крапивник все-таки решит улететь. Затем я вышла из комнаты. Я искала Люси. Она жила на верхнем этаже, как и я, но я не знала, в какой именно комнате. Нужно было передвигаться бесшумно, и я молилась, чтобы дверь не скрипнула и я угадала с первого раза.

Затаив дыхание, я прислушалась. На третьем этаже находились комнаты всех слуг, только Алану приходилось спать под лестницей в подвале. Поэтому я могла наткнуться вовсе не на того, кто мне нужен. За одной дверью раздавался оглушительный мужской храп. Судя по всему, храпели двое, а значит, там спят Том и Гай. Я постаралась держаться оттуда подальше. За другой кто-то выводил носом удивительнейшие отвратительные трели — должно быть, миссис Дойл. К этой двери я тоже не прикоснулась. Но за третьей царила тишина, и я, медленно приоткрыв дверь, осторожно заглянула внутрь. Люси и Эвелин, молодые хрупкие девушки, едва ли будут шуметь во сне.

Разглядеть что-то в темноте было сложно, лампы у меня при себе не было, чтобы меня никто не увидел, но в окно лился слабый свет луны, пробившийся сквозь тучи и туман. Постепенно мои глаза привыкли к темноте комнаты, и когда я смогла различать очертания мебели, то оказалось, что тут стоит всего одна кровать. Тут пахло тальком и женским потом, и я подозревала, что нашла Доукинс, камеристку. По- прежнему стараясь не шуметь, я закрыла дверь, радуясь, что не разбудила ее.

В следующей же комнате мне повезло. Увидев в кроватях Люси и Эвелин, я осторожно протиснулась внутрь. Девушки крепко спали и не услышали меня. Я хотела забрать из Холлихока Люси. Потеряв Алана — собственно, теперь я радовалась, что он выбрался из имения в целости и сохранности, — я не оставлю здесь Люси. Ради нее — и ради меня. Но как же Эвелин? Во-первых, она не нравилась мне так, как Люси, и не могла же я увести половину слуг, разбудив их среди ночи и предложив принять участие в побеге. Во-вторых, вдвоем мы сумеем выбраться отсюда незамеченными, втроем же сбежать будет уже сложнее. Нельзя сказать, что Эвелин была мне неприятна, я вообще мало с ней общалась — слишком мало, чтобы составить о ней какое-то мнение. Но я знала, что она уже пару раз втравливала Люси в неприятности, а нам такой человек в дороге не поможет. Да и вообще, поверит ли мне Эвелин? Нет, я заберу только Люси.