и даже сидячая работа не сильно на ней отражалась. Так ей казалось ровно до сегодняшнего дня.
Тело после вчерашнего массажа ощущалось прекрасно. Обновленным. Легким. Свободным. Но упражнения показали, что ничего существенно не изменилось. Грации, ловкости и четкости больше не стало. И по волшебству она не превратилась в балерину, проделывающую замысловатые па и даже не сбивающуюся с дыхания.
— Я думала, будет проще, — пробормотала она, спотыкаясь на ровном месте.
— Ты слишком напряжена. Расслабь плечи. Все напряжение у тебя скапливается в шейно-плечевом отделе. Нужно отойти от этой привычки.
— Какой?! — непонимающе воскликнула девушка, глядя в зеркало. В гардеробной оказалось достаточно места для тренировки.
— Ты поднимаешь плечи и вжимаешь голову. Отведи их назад и опусти. Вот так.
Доркас плавно привела ее в нужное положение. Крайне непривычное, надо отметить.
— Сейчас неудобно, но со временем, когда мышцы привыкнут, станет проще. Нам нужно избавиться от зажимов в теле. Поясница. Колени. Лодыжки. Пойдем постепенно. Начнем сверху.
У нее не получалось. Ни с первого. Ни со второго. Ни даже с третьего раза. И уже стало казаться, что идея все же плоха, и не стоило совсем начинать. Но голос гиатрос обнадеживал:
— Все хорошо. Твое тело сопротивляется переменам. А мозг не может уловить суть. Главное — повторять. Постепенно ты поймешь движение. И тогда тебе даже не придется задумываться, чтобы выполнить его. Просто продолжай повторять. Снова и снова.
Доркас делала то, что говорила. Повторяла. Одно и то же. Весь комплекс. От начала и до конца. Если думать отвлеченно и не вникать в детали, он выглядел просто. И не занимал много времени. Минут десять. Не больше. Но вот при попытках повторить и учесть все нюансы…
На лбу выступила испарина. Дыхание стало как у марафонца перед финишем. Сердце колотилось как у зайца. А голова натурально болела от попыток все осмыслить и разложить по полочкам.
Саша сдула со лба прилипшую прядь и встретилась взглядом с собственным отражением. Лицо раскраснелось. Прическа растрепалась. Туника, оказавшаяся вполне удобной для любой активности, пропиталась не самым приятным запахом. Красавица, ничего не скажешь. Просто мечта.
— Перерыв, — объявила гиатрос, а землянка радостно растянулась прямо на полу.
— Давно я так не уставала…
— Дай руку, — Доркас профессиональным движением обхватила ее запястье и взглянула на браслет. Несколько секунд в комнате царила тишина, прерываемая только тяжелым дыханием. — Пульс довольно быстрый. Кажется, я немного перестаралась. В глазах не темнеет?
— Нет, но пить хочется.
— Сразу нельзя. Давай-ка вставай, пройдемся по комнате.
Она не стала ждать, пока Александра соберется с силами, и буквально в пару движений сама поставила ее на ноги. Комната на мгновение поплыла перед глазами, но почти сразу стало легче.
— Я привыкла лечить киорийцев. А мы с детства много времени уделяем физическому развитию. Даже в ослабленном состоянии организм быстрее возвращается к привычному состоянию, а для тебя тренировка — наоборот выход за пределы. Теперь буду это учитывать.
Она легко поддерживала Сашу, пока они бесцельно бродили по спальне, а затем по гостиной. Та лишь кивнула. Тренировка для нее точно выход за пределы. Но, как ни странно, она чувствовала себя лучше. Уставшей, но… отдохнувшей. Будто физическое напряжение сняло внутреннее. Или перекрыло.
— Спасибо, Доркас. Я продолжу занятия. Ты права. Мне нужна помощь. И я рада ее принять. Хотя мне и очень непривычно. Но я хочу восстановиться.
— Я помогу, — серьезно ответила киорийка.
Внутри будто развязался тугой узел. Лопнула натянутая струна. А к горлу подкатил комок. Глаза защипало. Дышать стало трудно. Александра провела пальцами по щеке, вытирая непрошенные слезы, но легче не стало. Они потекли бесконечным потоком, а ей оставалось только часто-часто дышать и пытаться говорить.
— Я… не… знаю… откуда… это… я…
— Тише, — Доркас усадила ее на стул и протянула пачку салфеток. — Пусть льются. Иногда просто нужно поплакать. Плачь, сколько нужно. Я здесь.
Саша уронила лицо в ладони и, уже не сдерживаясь, разрыдалась…
Глава 24
…Жрица пришла, когда поток слез постепенно иссяк. В носу хлюпало. Лицо явно опухло, а глаза жгло. Но дышать стало легче, а внутри возникло странное опустошение. Саша сидела на широком подоконнике и смотрела в окно. На альм в светлых одеждах, живущих, кажется, совершено беззаботной жизнью. Как у них так получается?
Филис села рядом, а Доркас как-то незаметно исчезла.
— Я отвлекла тебя от другой подопечной?
— Нет, я завершила нашу беседу и пришла так быстро, как смогла. Все в порядке. Как ты себя чувствуешь?
— Не знаю… Я не понимаю, почему вдруг расплакалась. Не знаю, что со мной. Все ведь хорошо. Я жива. Здорова. Мне помогают. Заботятся. Вчера был отличный день. И я выспалась. Но слезы…
В уголках глаз снова защипало. Девушка пальцами стерла влагу со щек.
— Ну, вот опять… Что со мной не так?
В горле опять появился комок.
— Когда организм долго находится в режиме выживания, у него нет времени и возможности, чтобы разобраться с другими проблемами. Есть только одна — выжить. И когда опасность уходит, наступает затишье, вот тут всплывает все то, что так долго откладывалось на потом. У многих военных, возвращающихся домой, неожиданно открываются хронические заболевания, или вдруг к ним прилипают простуды и вирусы, с которыми они не сталкивались долгое время. То же самое и с разумом. Когда все настолько плохо, что сложно даже