На дороге людей стало больше — носилки обгоняли группы путников с тачками и узлами. Мелкие торговцы, ремесленники, они вышли из Грохена ранним утром и за день проделают половину пути. Заночуют в каком-нибудь давно им известном, дешевом трактире. Не успел Шели вспомнить о придорожных заведениях, как показалось одно из них: одноэтажное, очень длинное, без окон. Наверное, внутри полно дешевых спальных мест для бедняков.
— Это уже четвертый трактир, — доложил Вик. — Много их, чаще чем на каждом меше! А мы, значит, все их лесом миновали…
— Да, изрядно спрямили путь. Дорога вьется, да еще полукругом идет.
— Почему же ее так проложили?
— В обход полей, — видимо, крестьянам так удобнее, — предположил Грамми. — Пайс! Мне показалось, или ты пошевелил руками?
Иво тяжко вздохнул:
— У меня вся спина задеревенела так сидеть. И руки надо разминать, очень болят… Можно я лягу?
— Нет, будешь сидеть между нами.
Шели чуть подергал за петлю, затягивая ее посильнее. Кем бы ни оказался этот человек, небо простит: за полицейских молятся Святые Отцы, — кто-то же должен применять силу в защиту Кодекса.
Бригадир запищал в свою дудку, требуя освободить дорогу. Видимо, незнакомец не подчинился или был недостаточно расторопен — носилки стали плавно замедлять ход. Раздался еще один свисток, и тут же бригадир, разуверившись в его действенности, перешел на крик:
— Что ты раскорячился посредине дороги?!
— Колесо… — донесся чей-то извиняющийся голос, остального «грачи» не разобрали.
Носильщики взяли в сторону, прижимаясь к кустам, окончательно остановились и тут же, с дружным выдохом, положили груз на землю. Спустя минуту к пассажирам заглянул бригадир:
— Не наша вина, господа, крестьяне между собой подрались. Телегами сцепились, вот и поссорились. Товар рассыпали, колесо вон сломали… Можете посмотреть: не обойти. Узкое место.
Но Шели и так видел над плечом носильщика, что по всей дороге рассыпаны овощи, а парочка крестьян продолжает тузить друг друга у самой обочины, почти уже в кустах. Обойти, конечно, было можно, но мимо валила недовольная толпа тех же сиволапых и торгашей, нарастала ругань. Бригадир просто не хотел рисковать своим хрупким средством обогащения, кидаясь в толпу.
— Носилки бережешь? — догадался и Вик.
— Вот попадут жерди между мужиками, хрустнут — как вас тогда к Иштемширу доставить? На закорках? Запасную жердину ночью использовали, а новую еще купить надо…
Носильщик ушел.
— Давай я выйду? — попросил Палассе. — Пинков сиволапым надаю, чтобы шевелились.
— Сиди, — покачал головой Шели. — Ты здесь не «грач», а пустое место. Они тебе сами пинков отвесят, и будут правы.
Вик вздохнул и пошире раздвинул шторку, чтобы лучше видеть происходящее. Встречный поток тоже двигался едва-едва. Ругань становилась все громче, кто-то кого-то схватил за грудки…
— И что князь Велышеи делает? Почему его люди не патрулируют дорогу?
— Это, наверное, еще грохенского князя владения, — предположил Шели. — Впрочем, оба хороши.
Пайс тоже смотрел на дорогу. Он ехал в Иштемшир с неспокойным сердцем: конечно, ничего плохого не случится, но Вешшер будет в гневе. Задание не выполнено, Ромиль и вовсе мертв… Тело его, кстати, сумасшедшие девки-убийцы даже не прибрали. Это плохо, в прежнее время за такое упекали в горы, на каменоломни.
А еще болела нога. И руки болели, и спина действительно сильно затекла. Пайс стиснул зубы, чтобы не зарычать от злости. Как же все глупо! Особенно его неудавшийся смешной побег. Не надо было ждать этих «грачей», ведь он издалека услышал их шаги в ночном лесу, но испугался. Впервые увидел хладнокровное убийство, да и одному в чаще жутковато. Захотелось поближе к людям, а они — вот как…
Иво смахнул ресницами слезы и тут же заметил на дороге знакомые лица. Бохрос и молодой Блес! Те самые, кого сграбастал Галашше, ускорив тем самым свою кончину. Идут улыбаются, раздвигают толпу широкими плечами, о чем-то болтают, Бохрос курит… Пайсу было просто невыносимо видеть это благоденствие.
Ни Вик, ни Шелн не обратили на медленно проходящих мимо грохенцев внимания. «Грачи» негромко переговаривались, но теперь Пайс перестал прислушиваться.
Тонкие шторки вот и все, что отделяло его от свободы. Один бросок, и арестованный вывалится на дорогу, в толпу, и тут же рядом окажутся двое друзей с саблями, для которых обезоружить полицейских пара пустяков.
Палассе сжимал саблю обеими руками, но она лежала у него на коленях. Острый конец смотрит в сторону, а для замаха в носилках нет места. По-настоящему мешал нож Грамми, приставленный к спине, но Пайс рискнул бы, не будь на шее петли.
Опять заглянул бригадир носильщиков:
— Плохо дело: от Иштемшира караван идет, а сзади всё напирают. Давка начнется… Это на час, господа, не меньше.
— Что за безобразие?! Неужели нельзя обойти через поле?
— Нету здесь полей, посмотрите: лес прямо за кустами начинается! — Бригадир вовсе отдернул шторку со своей стороны. — Топко к тому же, вот сиволапые и не стали вырубать. Что нам, пауков там ловить, в этом лесу? Тут стоять-то страшно, того и гляди змея заползет…
Шели наклонился в другую сторону, ослабив веревку. Второй «грач» тоже смотрел туда, и пленник осмелился напрячь руки. Ремни теперь стягивали запястья не так уж крепко, и если не пожалеть своей кожи… Бохрос почти поравнялся с носилками, он шел, выставив вперед дорожную сумку, вот кого-то ею подтолкнул, а сам, смеясь, сказал Блесу нечто едкое, отчего тот сразу покраснел. Даже это увидел Пайс! Он сморщился от натуги, и правая кисть стала медленно выходить из растянутой ременной петли.
— Давайте и правда отнесем носилки подальше от кустов, — попросил Вик. — Я, кажется, вижу, как там какая-то дрянь шевелится…
— Сзади напирают, господин, — заупрямился носильщик. — Мои ребята стеной стоят, а то и здесь бы переломали жерди. Сиволапые, что с этого быдла взять?
Иво освободил руку от ремней, сперва из одного витка, а когда враз ослабели остальные, то и полностью. Мирные грохенские купцы были совсем рядом, в трех шагах, странно даже, что сами его не заметили.
— А вон и паук! — сказал Пайс, чуть кивая на ближайшее дерево.
«Грачи» мгновенно посмотрели туда, испуганно обернулся бригадир носильщиков, и тогда Пайс резко развернулся, локтем отбив в сторону и тут же схватив Шели Грамми за руку с ножом. Сержант натянул петлю, но Иво перетерпел, ногой изо всех сил пнул в живот завозившегося с длинной саблей Вика, и удар вышел на славу: «грач» вывалился из носилок, сломав тонкие, легкие рейки экипажа.
— На помощь полиции! — заорал Шели, чувствуя, что его руку сжало будто капканом. — Именем императора!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});